Маленькая леди и принц - Эстер Браун

– Да, все правильно,– сказала я. – Дальше тянуть некуда. Где она?

– В своей комнате. Заучивает новые заклинания.

– Прекрасно. Эмери, сходи наверх и приведи ее. Спроси, как готовить смеси, или что-нибудь такое.

Эмери непонимающе моргнула.

– Что?

– Не знаю! Ребенок у тебя, не у меня! Спроси, как можно из того, что останется сегодня после ужина, приготовить детское питание, или что– нибудь в этом роде. Короче, займи ее разговором, и пусть она остается здесь, пока я не заберу у нее папку-коробку с документами.

Эмери взволнованно прижала руку ко рту. – Прямо как Нэнси Дрю! В ее кармане затрещал «детский наблюдатель» в ту самую секунду, когда Берти издал вступительный громкий вопль. Даже я поняла, что за ним последует нечто более оглушительное. Лицо Эмери сморщилось в страдальческой гримасе. Она взглянула на меня.

– Мне к нему нельзя. Он должен надрываться целых пятнадцать минут!

Мне стало ее жаль. Было очевидно, что ее прежнее безразличие к ребенку сменилось куда более теплым материнским чувством. Быть может, возникло оно из ненависти к няне Эг, которой пылали оба – и Эмери, и малыш.

– Я возьму с собой мобильный,– сказала я. – Как только она повернется в сторону лестницы, немедленно отправь мне эсэмэску.

Я спряталась под лестницей напротив гардеробной и дождалась, пока Эмери, заговаривая зубы няне Эг, не сведет ее вниз.

– В этих делах ни в коем случае нельзя торопиться и, главное, все делать как подобает,– говорила няня, громко топая ногами прямо у меня над головой. – Твоя мать была не лучше тебя. Лимонами для своих джинов с тониками запасаться не забывала, а «Милупу»…

– Да, но… – сказала Эмери.

Ее голос внезапно стих. Я поняла, что она чуть не ляпнула лишнего.

Когда они скрылись в кухне, я взбежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступени и ухитряясь не наступать на скрипящие, и влетела в комнату няни Эг.

Мельком взглянув на тумбочку у кровати, на которой пестрели «Модный Вавилон», «Отель Вавилон» и «Небесный Вавилон», я рывком открыла шкаф и принялась ощупывать блузки на полке.

О, ужас! Папки под ними не было. У меня похолодела кровь. Тетради и фотографии исчезли.

«Проклятье!» – подумала я, не зная, что делать. Неужели она в тот раз все же заметила следы обыска?

Я обследовала полку повторно, но не нашла ничего, кроме панталон и странного мешочка с ароматом лаванды. Потом дрожащими руками принялась ощупывать остальные полки.

Носки. Блузки. Миллион нижних юбок. И больше ничего.

У меня подгибались колени, когда я отошла от шкафа и стала в отчаянии осматриваться вокруг. Времени было в обрез, а голова от испуга работала плохо. Где старая ведьма могла спрятать папку? Я снова обвела комнату взглядом. В другом шкафу?

Когда я без толку обследовала пару за парой старые невзрачные туфли, мне в ухо внезапно протрубил разъяренный голос с уэльским акцентом:

– Какого черта ты тут делаешь? Клянусь, я чуть не надула в штаны. Ну, Эмери! Ведь договорились же: она пошлет мне эсэмэску, как только няня Эг отправится наверх!

Я резко повернулась, лепеча:

– О боже! Прости, пожалуйста, няня Эг… Это не то, что ты думаешь… Просто я…

Мой голос внезапно стих.

Передо мной, скрестив руки на груди, стояла не няня, а Аллегра. Мертвенную бледность ее лица и привычное длинное черное платье с огромными, расширяющимися книзу рукавами зловеще дополняли ярко-красная помада и широкая злорадная улыбка.

– Что это ты затеяла, а? – требовательно спросила она. – Это ведь не в твоем духе – искать на свою задницу такие приключения!

Я прижала руку к груди, которая чуть не взрывалась от пережитого потрясения.

– Аллегра! Как же ты меня напугала! Откуда ты взялась?

– Просто вошла. Направлялась в сортир, увидела, что тут горит свет. Потом рассмотрела сквозь щель твой жирный зад, поняла, что ты роешься в няниных вещах, и решила заглянуть. Вкус у нее, как вижу, не изменился с восемьдесят пятого года. Все те же наряды квазимонашки! – заметила она, рассматривая одежду няни Эг, висевшую на плечиках. – Тебе не кажется, что она страдает комплексом «мадонны и блудницы»?

– Аллегра,– сказала я, вдруг задумав воспользоваться ее навыками быстро прятать контрабандный товар. – Если бы ты хранила в этой комнате что-нибудь запретное, где бы устроила тайник? Только думай быстро!

Аллегра вскинула выщипанные брови, тотчас прошла к обшитому панелями камину и уверенным жестом вытащила украшение в виде розочки. Одна из панелей открылась, и я увидела не одну, а целых три архивные папки-коробки. И бутылку «Бейлис».

– Ты это искала? – спросила Аллегра, когда я кинулась вытаскивать находки.

– Как ты догадалась, что тайник тут? – спросила я, прижимая к груди первую папку.

– Я узнала о нем сто лет назад,– ответила Аллегра. – От одной уборщицы. Как, по-твоему, мне удалось отделаться от этой сопливой помощницы по хозяйству? От Франсин?

– Это не ты от нее отделалась,– сказала я, на миг отвлекаясь от своей операции. – Она ушла от нас, потому что решила, будто в этой комнате живет привидение.

– Не водилось здесь приведений, просто в камин было встроено одно хитрое приспособление,– объяснила Аллегра.

– Махинаторша! – воскликнула я.

Тут из моего кармана послышался приглушенный звон, и мы обе чуть не подпрыгнули от испуга.

«Орел приземляется», написала Эмери.

– Быстро! – скомандовала я, вручая Аллегре две последние папки. – Сама ведь знаешь, как расторопно она взбегает по лестнице. «Бейлис» оставь. Пусть утешится, когда поймет, что ее ограбили.

– О чем ты? – спросила Аллегра, когда я уже торопливо вела ее из комнаты, на ходу гася свет. – Хотя бы расскажи, что все это значит…

Под няниной туфлей на сплошной подошве скрипнула ступенька. Я поняла, что через секунду-другую ведьма будет наверху, не раздумывая открыла соседнюю дверь и затолкала Аллег– ру внутрь.

Это была зеленая ванная комната для гостей. Я быстро щелкнула замком, приложила палец к губам, веля Аллегре помалкивать, и открыла первую папку.

По чистой случайности на верхней фотографии пестрело изображение Аллегры, заснятой в ту минуту, когда она, наряженная в форму для игры в нетбол, грубо нарушала правила – держала девочку-противницу за косички. То был один из самых сложных периодов в ее жизни. На обороте няня Эг подписала: «Аллегра Ромни-Джоунс, потенциальная преступница; отец – член парламента; мать – возможная участница скандала на сексуальной почве».

– Черт знает что такое! – заорала Аллегра. – Черт, черт, черт!

В дверь громко постучали.