ВАМП. Практикум по целительству - Лана Ежова

— Яника, ты здесь?

Миловидная девушка с бледным печальным лицом появляется через минуту. Вялая, сонная, лишенная почти всех эмоций, как и другие невольники, она не хочет бежать. Но знает, что это нужно сделать, чтобы выжить.

Чем дольше маги принимают блокиратор силы, тем серьезнее подавляется личность, сильнее апатия. В конечном итоге они превращаются в бездушных кукол, если их хозяева не смилуются и хотя бы временно не заменят зелья браслетами-ограничителями. Меня жених «бережет» — я сразу получаю новые «украшения», лишающие магии.

Ох, как я иногда жалею, что оставила ученический браслет в общежитии! Даже будь он не на руке, а в сундуке шаманки, все равно работал бы маяком для спасателей. Увы, я не прорицатель, и потому меня теперь никто не спасет.

— Нашла? — не говорит, а шелестит бледными губами магичка.

Отвары, которыми она благодаря моим вылазкам за сырьем в степь поит товарищей, не вернут пленникам магию, но зато взбодрят и вернут жажду свободы.

— Да. Повезло найти барышник. А у тебя получилось?

Девушка без слов протягивает глиняную флягу с концентрированным снотворным. Если вылить его в казан с ритуальной кашей из трех злаков, которую будут есть все степняки от мала до велика, то нам может повезти. Если бы не Яника, шанса на спасение не появилось бы вообще: сварить настой у меня нет ни малейшей возможности, тогда как девушка готовит для шваршей специальный отвар от зуда, чтобы и во время весенней линьки они оставались спокойными.

В темно-зеленом платье не предусмотрены карманы. Детского размера, оно велико мне в талии, и положение спасает сплетенный из полосок кожи пояс. За него затыкаю флягу, которая в руках чужачки, не имеющей здесь практически ничего своего, смотрится подозрительно.

Не дойдя до шатра Охры, в котором живу и я, сдерживаю шаг. Медлю в надежде, что удастся разминуться с бывшей невестой шамана.

— С дороги, чужачка! — шипит Ашшка.

После неудачного покушения серокожая девица третирует меня в мелочах: то толкнет, то выбьет кружку с настоем, то наступит на подол платья, когда я за чем-то наклоняюсь…

Вот и сейчас — как ни стремлюсь убраться с траектории ее движения, мстительная степнячка задевает плечом. Задевает — мягко сказано, меня разворачивает на девяносто градусов и чудом не сбивает с ног. Зато фляжка падает. Старая посудина с глухим кряком надкалывается у горлышка, выпуская пахучую жидкость.

У орохоро тонкий нюх, но при этом кашу они приправляют десятком душистых трав. Именно на этот букет ароматов, который скроет снотворное, я уповала. Но теперь все летит к шэйшу!

Широко раздувая ноздри, Ашшка склоняется над разбитой флягой. Я молчу, окаменев на месте.

Как скоро она донесет «свекрови» о моей подлости? Для чего снотворное, ясно любому. Обидно, что и невольников своей невезучестью подвожу тоже…

— Ашка…

— Аш-шка! — сердито поправляет степнячка, не отрываясь от интересующего ее предмета.

— Ашшка, я…

Резким взмахом верхних рук она обрывает мою покаянную речь. Наступив на флягу и тем самым превращая ее в черепки, бывшая невеста Нгрна весело хмыкает:

— Замуж не хочешь?

— Нет! — Я энергично качаю головой.

— Любопытно.

Больше ничего не произнеся, она уходит. И до самого вечера я вздрагиваю, стоит кому-то войти в шатер, который сегодня, как трактирный двор, полон народу. Меня, не забыв покормить, обряжают в наряд орохорской невесты. Платье необычно, но по-своему красиво: из кожи светло-серых шваршей, вышитое серебристой нитью. Без рукавов, слишком обтягивает, зато в пол. Декольте пошито таким образом, что грудь не только чересчур открывает, но и приподнимает ее, словно корсетом, который так любят некоторые модницы. Кожа ящериц крепкая, но при этом тонкая, мягкая и приятно льнет к телу.

Когда садится солнце, мучения прекращаются. Водрузив мне на голову венок из маков, шаманка выталкивает меня из шатра. В сопровождении незамужней сестры Нгрна и ее подруг иду к большому костру, вокруг которого сидят все воины племени: по обычаю женщины и дети ждут возле накрытых столов.

В голове пустота. Паники нет — вероятно, во время обеда мне что-то подлили в напиток. Или виноват он сам, потому что оказался алкогольным, а я и не поняла?.. Ладно, уже не важно. Что делать? Как избежать свадьбы?.. Ха! Действительно моя комната в общежитии необычная — выхожу в скором времени замуж, как и обещали!

Наша процессия идет по освещенной факелами дорожке — непривычно, что нет магических светильников, — и появление из темноты Ашшки немного пугает.

Прежде чем моя телохранительница успевает среагировать, бывшая зазноба шамана шипит:

— Говори: «Нет, во имя Ма»! — и едва ли не тыкает в лицо три пальца.

То есть нужно сказать: «Нет, во имя Ма» трижды?! А более понятно объяснить?.. Увы, Ашшку прогоняют, громко бранясь, подружки Охры.

— Молчи и кивай, — в очередной раз повторяет сестра Нгрна наставления своей матери. — Или умрешь.

Я покорно склоняю голову, твердо решив воспользоваться подсказкой соперницы. Велика вероятность, что ее совет может ухудшить ситуацию, но — не попробовав, не узнаешь.

Так называемое место силы племени встречает нас тишиной и ярким светом. Последнему отстраненно удивляюсь: все же не брезгуют степняки артефактами чужаков — в воздухе летает пара десятков «светляков», наверняка выпущенных из «световой шкатулки», которыми пользуются люди без дара.

Девушки уходят, и я остаюсь одна среди мужчин.

Четырехрукие воины наги по пояс, и ничто не мешает хорошо рассмотреть их татуировки и амулеты, если я захочу. Но я не хочу, не до любопытства. Страх постепенно, словно утренние лучи солнца через шторы, пробирается сквозь пелену апатии. Орохоро, сидящие на корточках, в своей неподвижности похожи на статуи из серого мрамора.

У костра стоят двое — жених и шаман, приглашенный из другого племени, ведь Нгрн не может провести церемонию для самого себя. Что так будет, поведала «свекровь», но я бы и сама догадалась — на голой груди гостя висит не клык, а косточка, изукрашенная орнаментом резьбы.

Шаман из другого племени говорит быстро, и я с трудом улавливаю суть речи.

— Пред ликом Ма… собрались скрепить, — произносит он торжественные малопонятные слова. И я боюсь пропустить вопрос, который все же звучит неожиданно: — Твое слово, пришлая дева?

— Нет, во имя Ма! — И уже на родном языке, все равно они меня не понимают, зачем-то, не иначе хмель в крови виноват, добавляю: — Я, кажется, люблю другого.

Судя по тому, как галдят воины, имя богини я ввернула вовремя.

— Твое слово, пришлая дева? — сурово повторяет шаман.