Новатерра - Георгий Булавин

      А заявление о краже навоѓлочки опытный оперативник просто не возьмет - зачем ему малозначительный 'глухарь'? И тем совершит должностной проступок. Но 'по жизѓни' будет тысячу раз прав, ибо охрана правопорядка - дело не только и, может быть, даже не столько правоохранительных органов, сколько общества в целом и каждого гражданина по отдельности. Той же бабуле, с утра до ночи наблюдающей, кто, чем и с кем живет, нечего развешивать бельё без присмотра в проходном дворе, для этого имеются сушилки и балконы. Нечего отпускать соплюху-внучку на прогулки до утра. А той ко времени наступления половой зрелости надо бы, наконец, понять, что входить в лифт с незнакомым мужчиной чревато такими последствиями, что... На всю жизнь достанет впечатлений! По жизни. Из-за глупости и чьих-то мерзких побуждений...

      Именно внутренне побуждённую категорию преступѓников гетман ненавидел люто, а с криминалом 'по-жизненным' сосуществовал довольно мирно, более того, взаимовыгодно. Как же иначе, если прежний Закон и Порядок приказали долго жить, новые официальные власти лишь робко нащупывали собственную нишу в обществе, и гибѓкий криминалитет, по существу, являлся чуть ли не единственной реѓальной силой? Вот и выходил у гетмана не процесс сращивания с преступностью - всего лишь прагматизм а-натюрель. Ибо такая вышѓла се ля ви. Либо шерше ля фам, либо шерше ля вас! Вот и шерше ля Волкова Аркашу...

      Гетман как раз отбивал своим гвардейским организмом фламенко на лоджии, когда Богачёв попал к первому из блатных корешей - главарю нижнереченских вымогателей. Означенный бандит, по кличке Буцик, человек довольно умный, проницательный и смелый, к тридцати пяти годам так, увы, и не вышел из младшего рэкетирского возраста, сохранив обличье юного бандита конца 1980-х - кожан под поясок в люѓбое, кроме лета, время года и бело-синий 'Адидас'. Лишь по особо торжественным случаям - скажем, на свадьбу лучшего друга, похороѓны братвы либо раут в бургомистрате - одевался как английѓский лорд. В изысканную 'Пуму' всех цветов небесной радуги... На шее авторитета сверкала 'голда' толщиной в запястье портового грузчика, но только сам он, Твердохлеб да Богачёв знали, что благородного металла в ней - на дохленькое обручальное колечко. Четвёртое осведомленное лицо как-то в компании при обсуждении несомненных достоинств раритетной цепи позволило себе даже не усомниться в оных и не проболтаться, а лишь украсить рожу понимающей улыбкой. Увы, на следующий день оно - лицо это - скончалось. От вполне естественных, в общем-то, причин. Что, разве не естественно откинуть копыта в результате оскольчатого перелома костей черепа и разрыва печени?

      К сожалению, 'милейший' Буцик ничем не смог помочь Серёге Малому в его изысканиѓях, так как слышал об Октябрьском лишь одно - такое есть. В принѓципе... Зато в процессе обильного дружеского застолья - ящик водки, корыто паюсной икры, две луковицы, полбатона, семечки - поведал о барыге из села Никольского-на-Раве Шпинделе, который под крышей Зямы (неорганизованный 'махновец', отморозок, беспредельщик х@ев!) гонит палёную 'Новоросскую', компрометируя своим вонючим пойлом уважаемый в народе brand...

      Чуть больший результат принёс визит Богачёва к Стрёмному, 56-летнему вору старой формации, сухонькому дядьке в чёрных джинѓсах и наглухо застегнутой тёмно-серой рубахе. Сразу после Чумы Стрёмный допустил небольшой произвол. Во-первых, изменил не особенно престижную кликуху, память о специнтернате-малолетке, на звучное погоняло 'Князь'. Которое, увы, так за ним и не пристало... Во-вторых, присвоил себе чин Смотряѓщего по обезлюдевшему Нижнереченску, благо, за исключением двадцатилетнего крадуна Бобика, воровская община и так-то невеликого гоѓрода приказала долго жить, а тот никак не мог составить ветерану конкуренции. К чести Стрёмного, он не сидел сложа руки все эти двенадцать лет, взрастил 'достойную' молодую смену, навёл мосты в округе, оброс коррумпированными связями, поднял, насколько смог, авторитет старого воровского Закона.

      В Октябрьском, по его словам, никакой обѓщины не существовало. Крестьянский посёлок - чего в нём ловить деловым бродягам?! Но пару лет тому, - припомнил Стрёмный, - в дыру эту уехал медленно помирать от чахотки под боком глупой вдовушки некий Вова Адвокат, бывший катранщик, фраер набушмаченный. Помоѓжет и подскажет, коли жив ещё... В компании смотрящего Сергей опохмелился скверным самогоном - врученные гостем бутылѓки прижимистый ветеран как бы невзначай убрал в буфет, - от души похрумкал изумительной квашеной капусты и жестковатого, на его взгляд, сала, подтянул 'Человек в телогрейке, безымянный зе-ка...', а когда борец за неѓправое дело начал медленно сползать в небытие, покинул достойную обитель...

      Гетман подводил итог консилиума станичных мудрецов, когда Серёга на изъятой у торговцев 'Ниве' в сопровождении двоих разведчиѓков, Рустама 'Шайтана' Шадиева и Сани 'Клешни' Клещенко, прибыл в Новогорск. Где предстал пред светлы очи Батяни. Много уже лет тому назад, в самый разгар прошлой жизни, начинающий бандит Малый по какому-то пустяковому обвинению - кажется, в самоуправстве - заехал в хату Нилгородского СИзо 'Матросские кресты', где его сразу же попытались взять на бас двое засиѓженных бакланов. В ограниченном пространстве камеры завязалась скоротечная кровавая драка, стоившая Серёге жутких ран на фаланѓгах пальцев. Бакланы же счастливо отделались средней тяжести теѓлесными повреждениями. А старшим хаты был как раз Батяня, заслуѓженный человек, теоретик и практик первых лет становления советско-российской организованной преступности. Разумеется, он принял сторону молодого поколения... Но годы шли, и жизнь переменилась саѓмым диким образом. Как-то Серёга выехал на стрелку в Новогорск по поводу мелких топливных разногласий и к своему несказанному удоѓвольствию узнал в главном оппоненте Батяню. Естественно, красиво уступил, и больше в этом городе проблем у новороссов не возникаѓло...

      К шестидесяти пяти годам Батяня сохранил могучую комплекцию борца класѓсического стиля, правда, поседел как лунь и оброс лишним жирком. И от спортивно-кожаного облика, и от пиджачно-галстучного давным-давно отказался, носил то, что ему нравилось в данный конкретный момент: сегодня - джинсы, майку и бейсболку; завтра - зелёный стройотрядовский куртяк; послезавтра - дырчатую шляпу 'а-ля Хрущев на кукурузе' и стариковскую рубашку навыпуск с отложным воротником и накладными карманами. Отошёл и от дел, разве что советом помогал братве да власть предержащим. Но оставался безусловно самым инѓформированным человеком в Новогорске. Хотя Аркашу Волкова он, разумеется, не знал, а поселок Октябрьское считал самым заброшенѓным и никчемушным местом на свете, где даже босяки могли скорее навредить Серёге, нежели помочь. Такие вот дела, братан!..

      Когда же молодой - в сравнении с Батяней - и малоопытный братан, опустошив десятый или более того стаканчик чая (спиртного в доме не бывало никогда, за исключением дня Памяти и Скорби), собрался уходить и тупо ставить захолустье на уши, хозяин вдруг хитро прищурил левый глаз.

      - Кстати, в этой дыре живёт моя старая знакомая, даже, я бы сказал, любовь, Оленька Веденеева. Собственно, не такая уж и стаѓрая, полтинник всего-навсего, так что гляди мне!.. Работает в тамошнем домоуправлении или как бишь оно сейчас называется. Сама знает много, да и пацан у неё правильный подрастает, по нашим с тобой стопам двинул, думаю в городе к делу пристроить...

      К полуночи, попивая опостылевший чай под самодельный коньяѓчок на квартире милейшей Ольги Васильевны, посольский старшина Богачёв знал об убогом городишке всё. И даже более. Например, что хозяйка будет очень рада приютить на ночь - и много дольше - видного молодоѓго человека, для чего предоставит ему собственную мягкую и чистую постель, ибо гостиниц в Октябрьском захолустье (слава Богу!) нет...

      В это же самое время 'правильный пацан', получив в дар непользованный пистолет Макарова, пробивал с Русиком Шайтаном и Клешнёй все темы, какие мутил Аркаша Волков.

      Как выяснилось, тридцатилетний дядя этот ничем не выделялся из десятков себе подобных, батрачил на фермера-кулака, а с года три тому назад, как поѓмерла старушка-мать, бросил хозяйство и пропал. Вернулся прошлой осенью худой, крепкий, возмужавший, но, на взгляд селян, вроде как мало-мало очень сильно тронутый. Книжки стал читать запоем, всё писал что-то в тетрадках, пить и курить бросил, гимнастику странную на огороде делал, с людьми общаться прекратил...

      ...На крышу дома загогулину железную присобачил. А на кой ляд она ему? Телеѓвизор, что ли, смотреть?! Знаете, Серёжа, что это такое? У нас был когда-то, до Чумы ещё, сериалов полно было, ток-шоу интересных... Так ему ж лектричество надо, а тут его отродясь не было, двенадцать лет, считайте...