Песнь огня - Розария Мунда

– Антигона, – произнесла она.

Я подошла и поклонилась ей как равной и обратилась к ней от имени Каллиполиса:

– Ваше Высочество, я предлагаю обсудить наши условия.

Я ждала, пока ее черные зрачки сузятся. А затем изложила наше предложение на драконьем языке:

– Как вы уже убедились, мой флот обучен покорять голиафанов. Он прибыл сюда сегодня, чтобы противостоять Обизут. Вместо этого мы защитили ее от дракона вашего брата. Если пожелаете, мы можем уничтожить дракона Фройдриха или же мы можем сопроводить его вместе с драконом обратно в Васк.

– Почему? – спросила Фрейда. Она по-прежнему сидела на краю. – Почему ты предлагаешь мне это?

– Потому что я хочу получить кое-что взамен.

Только когда Азулет сомкнул челюсти на шее Обизут, я вдруг поняла это. Фрейда пришла в Каллиполис, чтобы поддержать смену власти. Но теперь оказалось, что она не единственная, кто обладал силой, которую можно было использовать в общих целях.

Что, если мы сделаем все наоборот?

Что, если мы поддержим ее?

– Если вы требуете изменить практику наследования в Бассилее, претендуя на трон Божественного Короля, а ваш брат и отец против, мы можем помочь. Позвольте нам стать вашим гарантом. Позвольте нам сопровождать вас в Васк, чтобы потребовать права на престол, который вы не можете получить только потому, что родились женщиной, но без брака, мысль о котором вам ненавистна. Как вы поняли сегодня, у нас есть флот, чтобы это обеспечить.

Грудь Фрейды взволнованно вздымалась.

– Ты сделаешь это?

Я кивнула.

– А взамен вы уберете свои корабли от наших берегов, простите долг Каллиполису и откажетесь от любых притязаний на наш остров.

Я протянула ей руку. Лицо Фрейды расплылось в улыбке. А затем она вдруг заколебалась, словно детеныш дракона перед первым полетом.

– Они никогда не позволят мне взойти на престол.

Я стиснула ее запястье:

– Да. Они не позволят. Вот почему мы должны захватить его.

Она позволила мне помочь ей подняться.

42

Хартия

Три месяца спустя

ДЕЛО

Я никогда не обращал внимания, как прекрасна Норчия летом. Трава сияла невероятными оттенками зелени, небо распахивалось синевой, а карстовые колонны Башен Моряка сверкали ослепительной белизной над серебряными волнами. Ласковый ветерок будто приглашал вас в полет.

Иногда я просыпался, думая о том, как близко я был к тому, чтобы все бросить.

После разрушения каллиполийской столицы и усмирения двух Великих Драконов Гриф Гаресон готовился вернуться в Норчию. Я говорил себе, что это последнее прощание, что долг короля звал его обратно, а кроме того, он должен был найти жену. Я услышал собственный голос, пожелавший ему всего хорошего, и смотрел, как он уходит, желая, чтобы он обернулся.

А затем я решил, что пора перестать ждать, пока Грифф Гаресон придет ко мне первым.

Я бросился за ним вдогонку и сказал ему это. Все. Что я готов забыть о своем долге ради него, но не мог требовать от него того же. Что он был, как сказала Мабалена, солнечным светом в моей тьме, что я буду всегда помнить его, моего короля за морем, и надеюсь, что он обретет счастье с той, кого сделает своей королевой. Я ужасно смущался, а Грифф, слегка ухмыляясь, довольно долго позволил мне продолжать в том же духе, пока наконец не избавил меня от страданий.

– Дело, ты идиот, – сказал он, – это результат выборов.

Я не мог поверить, что он все свернул на политику.

– Что?

– Корона.

Когда я все еще не мог понять, он указал пальцем на свою собственную голову и покрутил по кругу.

– Нет нужды, – сказал он, – в наследниках.

Сразу после этого я оседлал Джепайру. А когда Астианакс обнаружил, что мы собираемся взлетать, и попросил отвезти его домой, я усадил его к себе в седло. Я оставил близнецам письмо для отца, официально отказавшись от роли его наследника. Мне еще предстояло узнать его ответ. Но Феми уже все знала и ободрила меня, пожелав мне терпения.

Ты все еще его любимец, ты знаешь. Дай ему время.

Но я не мог тратить свою жизнь на ожидания.

Особенно не сегодня.

Грифф Гаресон просыпался неохотно и медленно, раскинув руки на мою половину кровати, и, вспомнив, что его ждет, со стоном признался, что предпочел бы, чтобы я вернулся к нему под эти одеяла. И тогда мне пришлось сдернуть их с него. Бекка разрешила мне расчесать ей волосы, Сти вяло ковырял кашу, и в любой другой день я отправил бы их в школу, а сам заявился бы в кабинет Гриффа, чтобы привести в порядок его бумаги, а вскоре после рассвета мы бы вывели драконов на прогулку.

Но сегодня у нас другие планы.

Бекка и Сти повели нас, скользя босыми ногами, вверх по винтовой лестнице крепости в сад Храма Фантазий, где будущий Верховный Король Норчии начнет свое бдение перед коронацией. Грифф направился к центру святилища и, заметив взгляд Бекки, подмигнул ей. В течение следующих двадцати четырех часов и в последний раз в своей жизни он будет стоять на коленях.

А после мы придем сюда, чтобы увидеть его восхождение.

Когда-то я переживал, что, читая о подвигах героев древних Домов, я никогда не смогу жить как они. Теперь я знаю, что это так. В этом уголке земли, который принадлежит мне, я буду читать стихи и состарюсь в любви.

Пусть поэты воспевают подвиги других героев.

ГРИФФ

Стоя на коленях в Храме Фантазий, постясь один день и одну ночь, я смотрел на свой освобожденный дом и людей, о благе которых я теперь должен думать.

Когда-то я говорил себе, что Революция, которая так дорого нам обошлась, была напрасной. Теперь я знал, что это того стоило. Крепость была перестроена, а все, что было связано с Полуаврелианцами, – уничтожено. С крепостных валов свисали все пять знамен наших кланов. А внизу, на том месте, где возвышался курган Завоевателя, теперь снова Холм Разбирательств – место для народных совещаний. Отстроенная заново гавань принимала торговые корабли из Каллиполиса и Бассилеи, баржи из карстовых шахт, недавно открытых в Башнях Моряка, и траулеры, доставляющие тяжелые грузы.

Королева Фрейда, первая женщина – правительница Бассилеи, скоро прибудет с дарами зерна, и мы с Дело устроим в ее честь большой пир.

Летнее изобилие переливалось через край.

Я бы хотел, чтобы Агга увидела все это, увидела свою теперь всегда сытую дочь, увидела, как сосредоточенно шевелились ее губы, когда она писала свои первые слова на норише, ее улыбку, когда она взбиралась на спину моего дракона. Я бы