ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Элизабет Джордж

— А что насчет селезенки и печени? — спросил Хильер.

— Мы спасли, что было возможно. Еще было несколько переломов, но по сравнению с остальным это мелочи.

— Я могу увидеть его? — спросила Рэнди.

— А вы его…

— Я дочь. Он мой отец. Можно к нему?

— Других родственников нет? — спросил врач у Хильера.

— Его жена больна, — ответил Хильер.

— Не повезло, — последовал ответ. Затем хирург кивнул Миранде: — Мы сообщим вам, когда его повезут из послеоперационной палаты в реанимацию. Но это произойдет через несколько часов, не раньше. На вашем месте я бы попытался поспать.

Когда он ушел, Рэнди повернулась к дяде и к Линли, взволнованно восклицая:

— Он не умрет! Это значит, что он не умрет! Вот что значат его слова!

— Сейчас он жив, и только это имеет значение, — сказал ей дядя, но не озвучил своих мыслей, о которых догадывался Линли: возможно, Уэбберли и не умрет, но есть вероятность, что он и не выздоровеет, по крайней мере не сможет вести полноценную жизнь, став инвалидом.

Против своей воли Линли мгновенно перенесся в прошлое, в то время, когда другой человек перенес травму головы и отек мозга. В результате его друг Саймон Сент-Джеймс оказался в том состоянии, в каком находится и сейчас, и долгие годы, прошедшие после несчастного случая, не вернули Саймону того, что он потерял из-за небрежности Линли.

Хильер усадил Рэнди на затянутый синтетикой диванчик, на котором валялось смятое больничное одеяло — след, оставленный тревожным бдением чьих-то еще родственников. Он сказал:

— Я принесу тебе чаю, — и глазами дал Линли понять, чтобы тот следовал за ним.

В коридоре Хильер остановился.

— Вы будете выполнять обязанности суперинтенданта вплоть до соответствующего распоряжения. Соберите команду и обыщите весь город, но найдите ублюдка, сбившего его.

— Сейчас я работаю над делом, которое…

— У вас проблемы со слухом? — оборвал его на полуслове Хильер. — То дело передайте кому-нибудь другому. Я хочу, чтобы вы занялись этим. Привлеките все доступные вам ресурсы. Докладывайте мне лично каждое утро. Ясно? Констебли в отделении «скорой помощи» введут вас в курс дела, но на данный момент мы знаем чертовски мало. Водитель, ехавший в противоположном направлении, заметил машину, но смог различить лишь то, что это было что-то большое — лимузин или такси. Ему показалось, что крыша у машины серая, но на это не стоит обращать внимание. Скорее всего, на крыше отразились уличные фонари, отчего она стала выглядеть светлее, чем весь автомобиль. Тем более что двухцветных машин уже давно не делают.

— Лимузин или такси. Черная машина, — подытожил Линли.

— Я рад, что вы не растеряли свою хваленую дедукцию.

Язвительное замечание красноречиво показало, сколь мало Хильеру хотелось привлекать Линли к расследованию этого дела. От насмешки старшего офицера Линли вспыхнул и почувствовал, что его пальцы непроизвольно сжимаются в кулак. Но он справился с собой и спросил, изо всех сил стараясь, чтобы вопрос прозвучал вежливо:

— Почему я?

— Потому что Малькольм выбрал бы вас, если бы мог, — отчеканил помощник комиссара. — А я хочу, чтобы его желания выполнялись.

— То есть вы считаете, что он не…

— Я ничего не считаю. — Однако дрожь в голосе Хильера опровергала его слова. — Выполняйте приказ. Оставьте дело, которое вели до этого, и немедленно займитесь расследованием наезда. Найдите мне этого сукиного сына. Притащите мне его. Вдоль улицы, где его сбили, стоят жилые дома. Кто-нибудь обязательно должен был видеть, что случилось.

— Происшествие с суперинтендантом может быть связано с Делом, над которым я работаю, — наконец сумел вставить Линли.

— Как, черт возьми…

— Выслушайте меня, прошу вас.

И Хильер слушал, пока инспектор вкратце описывал детали Дорожного происшествия, имевшего место двумя ночами ранее. Там тоже фигурировала большая черная машина, к тому же между суперинтендантом Малькольмом Уэбберли и жертвой первого наезда существует связь. Линли не стал углубляться в точное описание их связи. Он просто упомянул, что расследование двадцатилетней давности вполне могло стать причиной двух ночных наездов на пешеходов.

Но Хильер не достиг бы своего высокого положения, не обладая быстрым и цепким умом. Он переспросил скептически:

— Мать убитого ребенка и офицер, который вел следствие? Если даже допустить, что это достаточная связь, то кто станет ждать двадцать лет, чтобы добраться до них?

— Тот, кто до последнего времени не знал об их местонахождении.

— И у вас есть такое лицо среди группы опрошенных вами людей?

— Да, — ответил Линли после секундной паузы. — Вполне вероятно, что такое лицо у нас есть.

Ясмин Эдвардс присела на кровать сына и обхватила ладонью его маленькое круглое плечо.

— Дэнни, просыпайся. Пора вставать. — Она легонько встряхнула его. — Дэн, ты разве не слышал будильник?

Дэниел состроил недовольную гримаску и зарылся поглубже под одеяло, так что его зад выпятился аппетитным холмиком, от вида которого у Ясмин защемило сердце.

— Ну еще минутку, мам, — пробормотал Дэниел из-под одеяла. — Пожалуйста. Всего одну минутку, ладно?

— Больше никаких минуток. Их уже и так много прошло. Ты опоздаешь в школу. Или придется идти не позавтракав.

— Ну и ладно.

— Не ладно, — возразила Ясмин. Она шлепнула его по попке, потом приподняла край одеяла и дунула сыну в ухо. — Так и знай: если ты сейчас же не встанешь, на тебя набросятся поцелуйные жучки.

Его губы изогнулись в улыбке, хотя глаза он так и не открыл.

— Не набросятся, — сказал он. — У меня есть спрей от насекомых.

— Спрей? Никакой спрей тут не поможет. Поцелуйных жучков нельзя убить. Вот увидишь.

Она склонилась над сыном и стала осыпать поцелуями его щеки, уши и шею. Она целовала его и одновременно щекотала, пока он полностью не проснулся. Дэниел хихикал, вполсилы отбрыкивался и отмахивался, повизгивая от смеха:

— Кыш! Нет! Хватит! Забирай своих жучков, мама!

— Не могу, — ответила она, запыхавшись. — Ой, Дэн, надвигается еще целая туча. Эти жучки ползут отовсюду. Я не знаю, что делать. — Она откинула одеяло и принялась за его живот, приговаривая: — Чмок, чмок, чмок.

Ясмин купалась в его заливистом смехе, который всегда поражал ее своей новизной, хотя она уже несколько лет была на свободе. После возвращения ей пришлось заново учить его игре в поцелуйных жучков, и им предстояло наверстать еще множество поцелуев. Потому что дети, отданные на воспитание в чужие руки, обычно не становятся жертвами поцелуйных жучков.

Она приподняла сына под мышки и подтащила к подушке с космическим кораблем на наволочке. Он отдышался и успокоился, устремив на нее веселые карие глаза. Когда он так смотрел на нее, душу Ясмин заполняло что-то теплое и сияющее. Она спросила:

— Так что мы будем делать на рождественских каникулах, Дэн? Ты подумал об этом, как я тебя просила?

— «Дисней уорлд»! — воскликнул он. — Поедем в Орландо, во Флориду. Сначала пойдем в «Волшебное королевство», потом в Эпкот-центр, а потом на аттракционы киностудии «Юниверсал». А уж после этого поедем в Майами-Бич, и ты будешь загорать на пляже, а я попробую заняться серфингом!

Она улыбнулась ему.

— «Дисней уорлд», значит? А где мы возьмем на это деньги? Или ты планируешь ограбить банк?

— Я скопил немного денег.

— Неужели? И сколько?

— Двадцать пять фунтов.

— Неплохое начало, но, боюсь, этого не хватит.

— Мам…

В одном этом слоге чудесным образом уместилась вся бесконечность детского разочарования.

У Ясмин разрывалось сердце, когда ей приходилось в чем-то отказывать ему, ведь половина его жизни и так была потеряна. Все ее существо стремилось выполнить каждую его просьбу. Но она понимала, что не стоит понапрасну давать ему надежду — да и себе тоже, — так как при планировании рождественских каникул надо было учитывать не только его и ее желания.

— Ты не забыл про Катю, Дэн? Она ведь не сможет поехать с нами. Ей придется остаться и ходить на работу.

— Ну и что? Почему мы не можем поехать вдвоем, мама? Как раньше?

— Потому что теперь Катя — член нашей семьи. Ты ведь знаешь.

Он нахмурился и отвернулся.

— А сейчас она, кстати, готовит для тебя завтрак, — добавила Ясмин. — Печет твои любимые оладушки.

— Она может делать все, что хочет, — буркнул Дэниел.

— Эй, сынок. — Ясмин нагнулась над ним. Ей было очень важно, чтобы он понял. — Катя живет с нами. Она моя подруга. Ты ведь понимаешь, что это значит.

— Это значит, что мы никуда не можем поехать без этой глупой коровы.

— Ну-ка прекрати! — Она прикоснулась к его щеке. — Нельзя так говорить. Даже если бы нас было только двое, ты и я, мы бы все равно не смогли поехать в «Дисней уорлд». Так что не надо демонстрировать свое недовольство Кате, мой мальчик. Это у меня нет денег на такую поездку, а не у нее.