Прах человеческий - Кристофер Руоккио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старый вояка вдруг распрямился, взял себя в руки:
– Идемте. Уже близко.
Помещение, где теперь обитали император, герцогиня Валавар и перфугианские нобили, располагалось в самом сердце катакомб, над глубоким водохранилищем, вода в котором нагревалась с помощью геотермальных трубок, проведенных к ядру Перфугиума. Вырабатываемой энергии хватало, чтобы питать ледяные постели спящих колонистов. Райнхарт ответил капитану-привратнику на приветствие и провел нас с Валкой, Лорианом и остальными по короткой лестнице за массивные двери в добрых пять локтей толщиной.
Внутри мужчины и женщины держались маленькими группами; кое-кто укрывался под плотными шинелями. Я почувствовал запах горелого кофе и едкий аромат веррокса. На нас смотрели удивленно, и я не сразу сообразил, что мы были первыми незнакомцами, которых эти люди увидели за два года томительного ожидания.
Мы поднялись за директором на три коротких ступеньки и вышли на кольцевой променад над водохранилищем. Я наклонился над перилами и взглянул на темную воду в сотне футов под нами.
– Лорд Марло? – окликнули сзади, и, обернувшись, я увидел худую женщину в дипломатическом сером костюме. – А говорили, что вы погибли.
– Еще нет, – ответил я и, не подумав, добавил: – Одного раза достаточно.
Женщина отступила, повторяя мои слова. Я так небрежно произнес их, что она побледнела. Вероятно, сейчас я сам дал повод сочинить о себе новые легенды.
– Вы пришли нас освободить? – спросил другой человек.
– Милорд, не задерживайтесь, – сказал Райнхарт и потянул меня за руку.
Директор прошел в боковую дверь и проход, протянувшийся от водохранилища и променада наподобие спицы колеса. Кто-то умудрился раскатать в этом узком коридоре пышный тирский ковер. Пурпурная пряжа резко выделялась на фоне облупившихся стен и заплесневелой проводки бункера, напоминая о пустых залах Воргоссоса и Дхаран-Туна.
– Не люблю подземелья, – сказал я Валке, дотронувшись до шишки на голове.
– Понимаю, – ответила она, поддерживая меня, и прошептала на пантайском: – Выдержишь?
– Один последний бой? – ответил я со слабой неуклюжей улыбкой, не отнимая руку от головы.
Валка улыбнулась в ответ.
У круглой двери в конце коридора дожидались шестеро экскувиторов с мечами из высшей материи наготове. Они даже не моргнули при нашем появлении – по крайней мере, я так решил, ведь их глазами были черные стеклянные ромбы на зеркальных масках. Я почувствовал, что у них есть что-то общее с джаддианскими мамлюками. Тоже гомункулы, не совсем люди. Дверь опустилась на дюйм и медленно откатилась в сторону.
При нашем появлении люди внутри отвлеклись от голограммы, которую разглядывали. Я сразу узнал князя Каима по черно-золотым доспехам и сегментированной керамической маске. Он удосужился лишь откинуть капюшон. Его сульшавар Тиада стояла рядом, без маски, как полагалось женщинам, и, увидев ее вне хаоса битвы, я узнал темно-оливковое лицо и высокие скулы одной из княжеских наложниц. Очевидно, она была не просто наложницей.
Но всецело мое внимание привлек мужчина рядом с ними. На сколько лет состарился кесарь с тех пор, как мы встречались последний раз? Могло статься, всего на два-три года, в зависимости от того, сколько он провел в фуге за время перехода от Картеи к Перфугиуму.
А может, на триста лет.
На нем был эмалированный белый нагрудник с алыми птеругами и тяжелый плащ из рыжей парчи в тон волосам, вот только волосы у корней уже поседели. Густая окладистая борода теперь покрывала нижнюю часть его лица, отчасти ржавая, отчасти белая. Щеки впали, под глазами появились мешки, но сами глаза еще сверкали изумрудным огнем. Он не утратил императорского величия. Остался главнокомандующим. Остался Вильгельмом Авентом.
Остался кесарем – просто постарел за долгие тяжелые месяцы осады.
– Вы справились? – спросил он без предисловий.
– Да и нет, – ответил я, понимая, что от такого ответа мало толку. – Мы уничтожили крепость, но многим чародеям удалось бежать.
Вспомнив правила этикета, я преклонил колени. Лориан с Шарпом повторили за мной, а вот Валка осталась стоять.
– Ваше величество, у них новое оружие. Вирус, который они намереваются распространить по Империи. Полагаю… полагаю, что они разработали его на основе древнемериканского биологического оружия.
– Мериканского? – переспросил император, и я поклонился. – Мериканского? – повторил он ненавистное название. – Во имя Земли…
Мелькнула тень, и я заметил, как с кресла у ближайшей приборной панели поднялся лорд Никифор. Гофмейстер выглядел еще более усталым и потрепанным, чем кесарь.
– …но крепость уничтожена?
– Так точно, достопочтенный кесарь, – ответил я, поднимая глаза. – Мы пришли к вам на помощь.
– Верно. – Император указал на Олорина. – Князь Каим как раз рассказывал, как вы встретились с джаддианской флотилией.
Он медленно кивнул и развернулся, обдумывая слова. Положил руку на плечо Никифору и обошел голограф. Пока он шел, я наконец рассмотрел комнату: низкие полоски светильников, логофетов за мониторами, перебирающих пальцами по клавишам и шепотом переговаривающихся между собой.
– Но еще не время, – сказал Вильгельм.
– Ваше величество? – сказал я; внутри меня сформировался ком.
– Адриан, встаньте, – ответил кесарь, стоя ко мне спиной.
Валка подошла, чтобы помочь мне, но я жестом попросил ее вернуться на место.
– Ваше величество, нам нельзя задерживаться! Трибун Лин и джаддианский адмирал не уверены, что смогут бесконечно сдерживать Бледных. Мы даже не знаем, сколько у ксенобитов кораблей в резерве. У меня готов корабль. Из этих тоннелей должен быть другой, неизвестный Бледным выход. Нужно отправляться немедленно.
Поднявшись на ноги, я поспешил к императору.
– А что будет с моими людьми? – раздался незнакомый голос с сильным акцентом.
Изможденная женщина в серой военной форме сидела на бархатном табурете с дальней стороны голографа. Ее вьющиеся черные волосы были заколоты, ниспадая на левое плечо, что в лучшие годы наверняка выглядело весьма эффектно. Золотой эполет и аксельбант выдавали в ней нобиля, да и лицо было очевидно палатинским.
– Вы леди Валавар? – спросил я, повернувшись к ней.
– Я герцогиня Перфугиума, – ответила она вместо простого «да». – Повторяю вопрос: что будет с моими людьми? – Она взялась за край голографической камеры. – На Перфугиуме осталось тридцать миллионов человек. Вы их бросите?
Я открыл рот для ответа, но не смог выдавить ни слова. Мое внимание привлекли глубокие морщины и беспокойство на лице Саскии Валавар. Вне всякого сомнения, она заботилась о своей планете и ее жителях, и от этого было весьма грустно.
– Им мы помочь не можем. Если не получится одолеть вражескую флотилию…
– Мы уже потеряли миллионы человек. – Императорский баритон, словно меч, рассек мою речь надвое. – Я не допущу, чтобы к ним добавились еще миллионы.
