Операция «Молот». Операция «Гадюка-3» - Уолтер Уэйджер

Артур Рендрю Гросвинор спал с лица.

— Артур, — укоризненно начал президент, — мы сталкиваемся с берлинским кризисом раз в два года. Это уже становится традицией, — как День труда. Теперь давайте обратимся к ситуации на «Гадюке-3».

— Мистер президент, министерство обороны и Комитет начштабов вплотную занялись этой проблемой и после тщательного изучения обстановки мы выработали новый план.

— Какой?

— В данном случае речь не будет идти о попытке захватить штурмом капсулу, оснащенную сложной и системой безопасности, — говорил Дарби. — Речь идет о способе предотвращении запуска ракет из шахты. Мы можем этого добиться с помощью танков М-60.

— Я слушаю, слушаю, — заметил президент.

Маршал Федор Барзинко также заинтересовался последними событиями, весьма необычными событиями, на ракетной базе САК в штате Монтана. Недавно поступил сигнал с советского рыболовецкого траулера «Орлов», несущего патрульную службу вблизи Ванкувера. Судно передало сообщение от агента в юго-западной Канаде, которому позвонила женщина из Грейт-Фоллз. Женщина, телефонистка коммутатора, сообщила, что на базе ВВС в Мальмстроме происходит что-то странное. Никому не позволено покидать территорию базы, и вся телефонная связь базы с внешним миром практически прервана. Но и это не все. Двухмильный отрезок шоссе вблизи ракетной базы «минитменов» был заблокирован для гражданского движения армейскими кордонами, и водителям, которых посылали в объезд, давали уклончивые объяснения, ссылаясь на какие-то тактические учения.

Все это было неправдоподобно.

Для проведения тактических учений САК не стало бы мобилизовывать армейские подразделения, ибо американские ВВС обеспечивали безопасность своими силами.

Маршал Барзинко решил, что хитроумные америкашки что-то замышляют — и этот вывод тотчас заставил его вновь вернуться к Берлину и глобальному повышению обороноготовности американских сил на четвертый уровень. Да, все-таки Центральный Комитет правильно решил выдвинуть эти танковые дивизии.

Возможно, уже необходимо двинуть дополнительные силы к западу и, вероятно, не помешало бы объявить повышенную боевую готовность во всей Красной армии.

А может быть, и полную боевую готовность.

29

— Я дам вам знать около часа дня, — пообещал президент Стивенс министру обороны, когда заседание Совета нацбезопасности завершилось.

— Стоит об этом подумать, правда? — заметил Дарби. — Мы запустим пятидесятитонные танки на бетонные колпаки ракетных шахт, одновременно, и компрессор не сможет открыть их для боевого запуска. Танки уже в пути. Они будут там как раз к часу.

— Я тебе сообщу, Боб, — повторил президент.

После того, как члены СНБ разошлись, в кабинете появился пресс-секретарь Белого дома и сообщил, что толпы журналистов интересуются, когда же глава государства издаст свое заявление по ситуации в Берлине. С тем же вопросом уже обратились многие видные конгрессмены и сенаторы. Стивенс поручил ему объявить, что государственный секретарь даст по берлинскому кризису пресс-конференцию в 14.00 и что президент внимательно изучает ситуацию, чтобы дать «свои собственные комментарии, как только ситуация в полной мере прояснится».

— Это, конечно, лучше, чем «комментариев нет», но все же не намного лучше, — заметил Тим Грассер. Тимоти Грассер давно работал на Стивенса и на протяжении последних одиннадцати лет занимался связями с общественностью. Его профессиональная компетентность не уступала его откровенности.

— Тим, не гони волну, — посоветовал Стивенс.

— Только между нами, Дейв, когда эта ситуация, по-твоему, «в полной мере прояснится»? Во вторник? В среду? Ты же знаешь: очередные дебаты с Колдуэллом состоятся в среду вечером.

— Я знаю, знаю, до свиданья, Тим.

— Ты в последнее время выражаешься, как истинный президент, — прокомментировал Грассер.

— Да, потому что я и есть президент. Что-нибудь еще, Тим?

— За дверью ждет Билл Фрост с меморандумом, о котором ты просил.

— Впусти его. Никогда не следует портить отношения с генеральным прокурором. Он же в любой момент может начать против тебя следствие.

На Грассера это поползновение на остроумие не произвело впечатления.

— Ну, я-то этого не боюсь. Я же не совершал никакого государственного преступления с тех пор, как в четырнадцать лет подстрелил из духовушки перелетную утку, а срок давности уже давно вышел.

— Впусти его, Тим!

Через минуту Фрост вручил президенту меморандум.

— Вот доказательство, что ты, вне всякого сомнения, имеешь право дать им требуемую сумму, — заверил он. — Тридцать девять страниц безукоризненных с юридической точки зрения обоснований, со ссылками на конституцию и с цитатами из решений Верховного суда. Тяжбы: «Уинстон против Джэкобсена», «Барр против Дальтона», «Маркелл против Соединенных Штатов». Знаменитые дела, которые ты, конечно же, изучал на юрфаке. Я полночи не спал и трудился над этим великолепным текстом вместе с моим гениальным правоведом Джерри Моррисом. Он когда-то преподавал право в Северо-западном юридическом колледже, что уже само по себе дает ему преимущество. Я считаю, что университетские крысы обладают особым талантом к крючкотворству и грязным делишкам.

— Это достаточно веско, Билл?

Генеральный прокурор имел неподражаемый дар удивленно поднимать брови, этот дар он продемонстрировал в данный момент.

— Возможно. Текст получился длинным, занудным и трудным для понимания. Только лишь по этой причине три четверти граждан страны и две трети от списочного числа конгрессменов должны принять его к сведению. Я старался сделать меморандум настолько длинным, чтобы даже «Нью-Йорк Таймс» не стала публиковать его полностью, но Моррис сказал, что это невозможно. Официальные документы не могут быть столь длинными. Однако я могу гарантировать одну вещь. Ни один комментатор во всех трех общенациональных телесетях не сможет расшифровать этот текст.

— Великолепно!

— Им придется обращаться за разъяснением к профессорам из Гарварда и Колумбийки, чтобы осмыслить хотя бы пунктуацию, — хвалился Фрост. — Кстати, я не хочу показаться любопытным, но все же, мистер президент, что у вас с «Гадюкой-3»?

— Ничего. Мы сидим и ждем. Военные прошлой ночью пытались взять капсулу штурмом, и это им почти удалось. Теперь у Дарби есть новый план, который, по мнению Комитета начштабов, безукоризнен. И вот теперь мы, все мы, сидим и рассматриваем этот вариант.

— Я не очень-то верю в стопроцентную надежность чего бы то ни было, мистер президент. А что вы думаете о новом плане, генерал?

Бономи полез в карман за сигарой и не нашел.

— Я не считаю этот план безукоризненным, но он может сработать. На словах все выглядит просто блестяще.

— Если так, то быть тебе героем, Дейв! — предсказал Фрост. — Это даже поможет тебе на выборах! Старый добрый Дейв Стивенс, оставшись хладнокровным и решительным, победил силы зла и спас мир от уничтожения! За четыре минуты до конца матча он пробежал девяносто три ярда по всему полю на хорошей скорости и забил неберущийся мяч!

— А если план не сработает, — задумчиво изрек президент, — эти преступники запустят ракеты, русские и китайцы нанесут ответный удар, и в этой стране уже некому будет голосовать. Что ты мне посоветуешь, Билл?

— Ты веришь в силу молитв?

— Не очень, — признался Стивенс. — Я знаю: глава государства в такие минуты должен обращаться к Всевышнему, но я не уверен, что Он меня услышит. А если даже и услышит, я не уверен, что Ему не будет наплевать. Может быть, я урод. Говорят, что до меня все президенты верили в силу молитв. Я не атеист, поймите, но подозреваю, что Дэвиду Стивенсу лучше попытаться разрешить эту проблему, не уповая на помощь царя небесного.

— А ты веришь в силу молитв? — с вызовом спросил Бономи у генерального прокурора.

— Я даже верю в пасхальные яйца, хотя и не христианин.

— Ты не ответил на мой вопрос, Билл.

— Мистер президент, я не знаю, как ответить на его вопрос — потому-то я так остроумно уклоняюсь от ответа. Политикам, участвующим в выборах, следует верить в силу молитв и во Всевышнего, или по крайней мере часто об этом говорить. Я никогда не боролся за выборную должность, так что мне не приходилось сталкиваться с этой проблемой.

— А ты серьезно предложил мне помолиться? — настаивал Стивенс.

— Наполовину. Это бы не помешало, вот что я тебе скажу. Я вовсе не воображаю, что ты увидишь сияние из куста или услышишь глас Господа с хором архангелов, но вдруг поможет. Некоторые люди, которых я весьма уважаю, считают, что это помогает, по крайней мере когда речь идет о моральных проблемах. Я сомневаюсь, что Всевышний вышвырнет этих зеков из «Гадюки-3», он же не работает вышибалой, — но молитва может тебе помочь собраться с мыслями и разобраться в своих убеждениях. У тебя не так-то много времени осталось.