Невестка слепого барона (СИ) - Полина Ром
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— …и эти поля отдали под озимые! А еще господин граф посоветовал зерно просеять. И такие-то дружные всходы поднялись! Да даже и этой зимой голодать никто не будет: и урожай гожий оказался, да и лишнего господин граф не спрашивал. Дай ему Бог здоровья! – при этих словах голос барона слегка дрогнул.
Старик и в самом деле любил свои земли и сейчас, когда у него был хороший помощник и он мог распоряжаться ими лично, тихо радовался восстановлению баронства.
Для нас, едущих в карете, нападение началось с визгливого ржания одного из коней. Сперва экипаж сильно мотнуло в сторону, он стал крениться в левую сторону, и в какой-то момент мне даже показалось, что он сейчас перевернется, но нет…
Госпожа Краузе вскрикнула, не удержавшись на сидении, и соскользнула нам под ноги. Барон, я заметила мельком, уперся длинными ногами в противоположное сидение и судорожно вцепился в ручку на дверце. Я потянулась, одной рукой держась за кожаную петлю, второй – пытаясь помочь компаньонке, но нас тряхнуло еще раз…
Колеса с левой стороны снова вновь коснулись дороги, и карета встала. Только сейчас мы услышали крики снаружи. Госпожа Краузе все еще барахталась под ногами, как-то жалобно повизгивая…
— Что… Что случилось? – я спрашивала… непонятно кого я спрашивала…
Почувствовала боль в руке: похоже, слегка растянула запястье, когда карета дернулась и меня мотнуло в сторону.
Потерла руку и потянулась к дверце кареты…
— Сидите! – голос барона прозвучал неожиданно резко. Он, похоже, увидел или просто почувствовал мое движение. Торопливо пошарив в воздухе рукой, перехватил меня за запястье с неожиданной силой и оттолкнул в сторону сидения. Я нелепо шлепнулась на место. – Это нападение! Не высовывайтесь!
Снаружи слышались крики и грубые команды. Вновь жалобно заржала-застонала одна из лошадей. Карету дернуло и, со звоном разбив стекло, осыпав осколками уже почти вставшую госпожу фон Краузе, в плечо барона впилась стрела…
Больше всего меня поразила реакция компаньонки. Ни секунды не раздумывая, она рухнула на дно экипажа, а затем резко рванула меня за подол платья с такой силой, что ткань затрещала, и я съехала с бархатного сидения прямо ей на колени.
Глава 28
КЛЭР
-- Не высовывайтесь! Господи помилуй… – госпожа Краузе давила мне рукой на шею изо всех сил, испуганным шепотом приговаривая: -- Ниже, ниже голову, госпожа…
Карету все время слегка потряхивало и дергало. Было совершенно не понятно, что происходит.
В какой-то момент от очередного толчка я съехала с ее коленей и почти лежала на полу в широком проходе.
Крики снаружи не умолкали, а хриплое дыхание барона, отчетливо слышимое, навевало ужас. Он держал стрелу в руке, но не пытался выдернуть, просто часто дышал, полузакрыв глаза, но, кажется, был в сознании. В этот момент я почувствовала странный мягкий толчок внутри и сообразила: это толкнулся мой ребенок! Вторая стрела впилась в перекрестье дверной рамы, выбив из древесины несколько щепок…
Госпожа Краузе вскрикнула и еще яростней забормотала молитву, а на меня чудесным образом опустилась пелена странного равнодушия и теплого спокойствия. Даже мысли потекли медленно, но совершенно правильно: «Мы стоим правым боком, почти вплотную к дереву: ветки елей не достают до дверцы буквально метра. Стекло разбили с левой стороны, стрелы летят оттуда же, и крики слышны спереди и слева. Значит, что? Значит, выходить нужно в правую дверцу…».
Дальше я действовала как хорошо отлаженный и безупречно смазанный механизм: перевернулась на живот, встала на четвереньки и уперлась лбом в ту самую коробку, где хранились заряженные пистолеты. Сзади меня хватала за юбку госпожа Краузе, шепотом крича:
-- Куда?! Лежите, лежите, Христа ради, госпожа!
Даже руки не дрожали, когда я легко щелкнула задвижкой коробки. Пистоль привычно лег в руку, и я неловко нашарила этой же рукой задвижку на двери кареты.
Еще немного повозилась, сев поудобнее и вывернувшись так, что теперь к этой двери были направлены ноги.
Тихо и аккуратно почти сползла в приоткрытую щель, откуда тек холодный воздух, и отказалась по колено в сугробе. Из-за приоткрытой дверцы раздавалось тихое бормотание: госпожа Краузе молилась.
Одна из лошадей нервно дергалась и периодически всхрапывала. Казалось, она не может решить, оставаться ей на месте или бежать: в крупе, ближе к хвосту, в ней сидела стрела, и небольшая струйка крови окрашивала в густо-красный цвет серую в яблоках шерсть. За поводья перепуганных коней с трудом удерживал какой-то мужик, лицо которого было обмотано неряшливой серой тряпкой. Это совершенно точно был не мой кучер и ни один из солдат. Мужик что-то басовитым спокойным голосом выговаривал коням, не давая им тронуться с места. Для этого ему приходилось почти висеть на поводьях -- конинервничали, чуя запах крови.
Подхватив юбку одной рукой я попятилась назад так тихо, как могла: он меня не заметил, а стрелять в него не было смысла.
Возле дверцы кареты на секунду заколебалась, затем подхватила подол платья и нижней юбки, засунула за пояс и освободившейся рукой достала из кобуры второй пистоль. Про стрельбу по-македонски: с двух рук, я только слышала. Разумеется, таким виртуозом я не была, но каждый из моих пистолетов – это всего два выстрела. Если противников много – перезарядить я не успею. Впрочем, в этот момент никаких правильных или неправильных мыслей у меня больше не было. Я действовала исключительно на инстинктах, как животное, вышедшее на охоту.
Неторопливо разрезая снег тяжелыми сапогами и зачерпывая его в голенища, слегка высунулась из-за задней части кареты и чуть не споткнулась о тело чужака, из-под которого на взрытом копытами и колесами снегу расплывалась чуть парящая на морозе ярко-алая лужа. Ханса, отправившегося сопровождать барона, на своем месте
