Китай при Мао. Революция, пущенная под откос - Эндрю Уолдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После безуспешных попыток Мао взаимодействовать со студентами он переключился на мобилизацию рабочего класса. Сначала казалось, что этот шаг оправдывал себя. Крупные коалиции рабочих-повстанцев быстро подавили местные партийные власти. Однако в поведении трудящихся наметились нежелательные для высшего руководства тенденции. Многие рабочие требовали повышения зарплат и улучшения качества жизни. Нашлось и значительное число тех, кто встал на защиту местных партийных властей и вступил в борьбу с коллегами по цеху. Промышленность и транспорт оказались полностью парализованы. «Январская революция» в Шанхае представлялась удачным выходом из ситуации: коалиция рабочих-повстанцев и чиновников-маоистов узурпировала власть у партийных органов, заглушая экономические требования трудящихся и подавляя несогласных. Несколько регионов последовали примеру Шанхая, однако вскоре стратегия продемонстрировала свою несостоятельность. Аналогичные захваты власти в начале 1967 г. проваливались практически повсеместно. Мао был вынужден ввести в Китае военный контроль. Однако подключение местных вооруженных сил к конфликтам между повстанческими группами непреднамеренно углубило и обострило разрыв между мятежниками, а армия оказалась замешана в междоусобную борьбу.
Весна и лето 1967 г. были отмечены широкомасштабными вооруженными столкновениями между повстанцами. Мао попробовал склонить чашу весов в свою сторону. Он призвал раздавать оружие «левому блоку» и разрешил повстанцам атаковать вооруженные силы, выступавшие «не на той стороне» местных конфликтов. Эти директивы привели к дальнейшей эскалации борьбы и, по причине роста количества используемого в конфликтах профессионального оружия, росту числа жертв. Целые районы крупных региональных центров оказывались сожжены дотла. Регионы, в которых недавно удалось установить хоть какой-то порядок, вновь столкнулись с дестабилизацией положения. Осознавая, что инициатива по укреплению сил мятежников и разрешению региональных конфликтов вернулась, Мао резко переметнулся на сторону армии, параллельно назначая в рядах ГДКР козлов отпущения, которые всего лишь преданно исполняли указания лидера, и призвал к разоружению фракций повстанцев. В результате года тяжелых и затянутых переговоров в целях объединения противоборствующих сторон Мао все больше склонялся к авторитарному выходу из ситуации и фактически ввел военную диктатуру, в условиях которой когда-то бывшие в фаворе повстанческие лидеры были репрессированы и заменены на более сговорчивых «народных представителей». Пережившие эти события мятежники были не чем иным, как марионетками в его руках.
На протяжении всего этого запутанного периода Мао пытался изобразить, будто бы все развороты и завихрения развивались именно в том направлении, которое было ему в конечном счете нужно. Создание к концу 1968 г. практически на всей территории Китая революционных комитетов было объявлено большой победой. На самом деле это была новая форма государственности, созданная на руинах предшествовавшего ей правительства. Однако революционные комитеты сработали не так, как ожидалось, и продержались недолго. За исключением Шанхая и Пекина, в структурах почти повсеместно главенствовали армейские офицеры. Установилась практически ничем не прикрытая форма военной диктатуры. В сетях революционных комитетов, опутавших все уровни управления вплоть до самых низов, развернулись массированные чистки – одна из самых обширных и смертоносных охот на предателей в истории КНР. К 1969 г. до Мао дошло, что, передав огромные полномочия офицерам, он попал в сильную зависимость от армии. Попытки исправить положение привели к кризису вокруг Линь Бяо.
Гибель Линь Бяо, обозначившая конец краткого периода военного правления в Китае, подорвала все политическое обоснование «культурной революции». Оставшуюся жизнь Мао провел в беспорядочном и в целом безуспешном стремлении извлечь из опыта потрясений прошлого хоть что-нибудь ценное. Он дал Чжоу Эньлаю поручение восстановить партийную организацию и исключить из гражданской администрации представителей вооруженных сил, а также обязал его провести кампанию, которая сваливала всю вину за зверства «культурной революции» на «ультралевого» Линь Бяо. Затем Мао отстранил Чжоу и на фоне выведения армии из правительственных структур начал «вторую культурную революцию», с тем чтобы отстоять наследие первой. Новая кампания дестабилизировала значительную часть районов Китая и парализовала промышленность и транспорт. Тогда Мао обратился к Дэн Сяопину с предложением восстановить дисциплину и порядок, уравновесить экономику и продолжить дело выстраивания заново гражданского партийного государства. Однако и весьма далекого от догматизма «культурной революции» Дэна Мао в конечном счете подверг опале. Этот финальный разворот спровоцировал массовые уличные демонстрации в Нанкине, Пекине и других городах. Народ был недоволен как радикалами-маоистами, так и «культурной революцией». Мао выдвинул на руководящие посты центриста Хуа Гофэна в надежде, что тот сможет обеспечить в партийном руководстве баланс между маоистами и чиновниками. Однако не прошло и месяца после кончины Мао, как Хуа арестовал и предал критике переживших лидера радикалов. После окончания периода Мао это был первый шаг Китая в абсолютно новом направлении.
Сам собой напрашивается вывод, что весь вклад Мао в строительство КНР после 1956 г. был неэффективным даже по его собственным меркам и оказался неожиданно разрушительным там, где он совершенно не мог этого ожидать. Как во время «большого скачка», так и во время «культурной революции» деструктивные аспекты инициатив Мао значительно превалировали над любыми позитивными уроками, которые мы могли бы извлечь из них. Цели «культурной революции» были достигнуты с уничтожением основ партийного государства КНР и отстранением многих чиновников, которые сомневались в воззрениях Мао. Однако ничего устойчивого взамен разрушенному она не создала. В процессе «культурной революции» Мао неоднократно пытался продемонстрировать, будто бы именно достигнутых неожиданных и нежеланных результатов он и ожидал, и уверял, что из хаоса в конечном итоге возникнет еще более прочный порядок. Но публичные празднования «великих достижений» «культурной революции» в совокупности с усилившимся культом личности Мао оказались столь же иллюзорными, сколь и ранние заявления Мао о том, что за «девять пальцев» успехов «большого скачка» можно отдать «один палец» промахов. В последние два года жизни Мао его здоровье ухудшалось. По всей видимости, лидер принял за данность, что ничто не может обеспечить ему добрую память и что мощные группировки в высшем руководстве и обществе настроены против него.
Схожим образом рассматривали наследие Мао после его кончины и пережившие его товарищи. Эту точку зрения хорошо обозначил ближе к концу 1978 г. Чэнь Юнь, которого за настойчивое отстаивание необходимости стабильного и устойчивого развития Китая председатель продолжительное время отодвигал на задний план:
Если бы председатель Мао отошел
