Семьи.net (сборник) - Михаил Тырин

– Сволочь, – сказал Антон вслух, – выродок, дрянь.

Ему захотелось с размаху влепить себе по лицу. С трудом удержавшись, Антон доковылял до санузла, перевалился через низкий борт ванны, шлепнулся на дно и на полную включил воду. Пару минут обрушившиеся на него тяжелые струи смывали слабость и стыд. Наконец, почувствовав себя лучше, Антон вылез, наскоро растерся полотенцем и, прошлепав босиком по кафелю, вернулся в комнату.

Он включил свет и с минуту с отвращением разглядывал свое жилище. Комната была стандартная, точно такая же, как любая из десятка тысяч каморок, в которых ютились питомцы интерната вплоть до его окончания. Шесть шагов вдоль, пять – поперек. Стол, пара стульев, кровать, шифоньер и компьютерный центр. И все.

Впрочем, нет, не все, на стене над кроватью висели две фотографии в рамках. Отец и мать – люди, давшие ему жизнь. Антон приблизился к снимкам и в который раз пристально их рассмотрел. Стиснул зубы и опустил глаза. Он не испытывал к этим людям ничего, абсолютно ничего. Ни благоговейного трепета, с которым говорили о своих родителях прочие, ни даже элементарного уважения. Эти двое дали жизнь ему, Антону Валишевски, так что с того? Они, как и все остальные родители на Земле, даже не знали, как выглядят их сыновья или дочери.

Антон сел на кровать и, подперев кулаком подбородок, задумался. Почему именно Нелли Семенова, ничем, в общем-то, не примечательная девчонка из параллельного класса? Он и внимания на нее особо не обращал. Ну да, короткие русые волосы, тонкая шейка, ноги стройные, что еще? Ничего, разве что большие карие глаза. Какие-то особенные, только неясно чем. С минуту Антон думал, в чем особенность больших карих глаз. «Внимательные», – неожиданно пришло нужное слово. Точно: когда неделю назад они случайно разговорились, Нелли смотрела на Антона со вниманием. Так, как смотреть было не принято и даже неприлично. Отводить глаза при разговоре и тем самым не смущать собеседника входило в правила поведения. Их преподавали еще в начальных классах, на уроках этики.

Итак, девушка с внимательными карими глазами. И с ней Антон во сне вытворял непотребное. Он вспомнил ругательный архаизм, которым называли подобные занятия, – секс. Противное слово, свистящее какое-то, змеиное.

Оглушительный стук в дверь выбил из Антона задумчивость. Так колотить мог один только человек – его брат по отцу Жак Валишевски.

«Как всегда вовремя», – саркастически подумал Антон.

– Открыто, входи уж! – крикнул он.

Жака Антон не переваривал. Толстый, шумный и жизнерадостный о-брат был почти полным его антиподом, и буквально все, что бы тот ни делал, вызывало у Антона неприятие напополам с раздражением.

Жак стремительно ворвался в комнату, мгновенно заполнил собой все свободное пространство и, отчаянно жестикулируя и брызгая слюной, приступил к разглагольствованиям. В слушателе он не нуждался, и Антон, улегшись на кровать и положив руки под голову, принялся терпеть. Обычно Жака хватало минут на десять. Антон засек время и уставился в потолок.

– И тогда я отпасовал назад Барковскому, – азартно выплевывая слова, тараторил Жак, – а сам рванул по правому, так эта сволочь Барк вместо того, чтобы вернуть мяч мне, пнул его назад, этому идиоту, как его – Максу. Ну, такому длинному с двенадцатого «Ж», так тот, нескладеха, запутался в собственных ногах да как навернется, гы-гы-гы. Вот же урод, а! Это у него, считай, семейное. О-брат его дуралей дуралеем, а м-сестра – та вообще фифа, ходит вечно одна, нос задирает. Какая-то вся из себя задрипанная, как ее там, Нелли, вот.

– Слышишь, заткнешься ты наконец?! – Антон неожиданно для самого себя вскочил, метнулся к о-брату и схватил его за грудки. – Сам ты задрипанный. Достал уже своим футболом.

– Тоха, что с тобой? – оторопел Жак. – Нехорошо себя чувствуешь, что ли? Ты чего на брата-то бросаешься?

– Ладно, прости, – Антон сделал шаг назад и снова опустился на кровать. – Слушай, Жаконя, ты сны видишь?

– Просил же не называть меня так, – на мгновение обиделся Жак, но через секунду вновь обрел обычную жизнерадостность. – Вижу, – сообщил он. – Правда, редко.

– И что тебе снится?

– Да ерунда всякая, разве упомнишь. Недавно куча дерьма приснилась. Большая. Ты почему спрашиваешь?

– Да так. Ты, кстати, зачем ко мне ходишь-то?

– Как зачем?! – возмутился Жак. – К кому же мне приходить, как не к тебе и к Лори? Больше у меня нет никого, только вы двое. Вот я и к тебе… А ты не рад, что ли? Лори-то дрыхнет еще.

Лори – так звали сестру Жака по матери. Антон внезапно подумал, что завидует бесхитростному и искреннему в своих привязанностях о-брату. У того двое родных людей на земле, вот он и любит обоих. Так, как всякому человеку положено – любить обоих живых кровных родственников и почитать обоих мертвых. И вовсе Жак не виноват, что его о-брат Антон такая сволочь.

«Зато м-сестра у Жака приличная девчонка, – подумал Антон о полной, добродушной и улыбчивой Лори. – Возможно, будь у меня сестра вместо одного из братьев, и я был бы другим».

– Ладно, Жак, – Антон вымученно улыбнулся брату. – Ты ступай пока, иди, разбуди Лори, в кафетерии встретимся.

Жак кивнул, потрепал Антона по плечу, гоготнул пару раз, отмочил на прощание несмешную шутку и, наконец, убрался. Выждав с минуту, Антон наскоро оделся и вышел из комнаты. Многокилометровый кольцевой коридор интернатского жилого корпуса был почти пуст. Завтрак еще не начался, и питомцы досыпали последние минуты. Быстрым шагом миновав полсотни стандартных нумерованных дверей, Антон добрался до лестничной развязки. Десятки эскалаторов, причудливо и хищно скалясь зубьями ступеней, разбегались отсюда по верхним и нижним этажам. Антон ловко вскочил на скоростной и тремя уровнями выше с не меньшей сноровкой спрыгнул. Через минуту он уже стучался в комнату Рауля Коэна, своего брата по матери. В отличие от здоровенного, бесцеремонного и болтливого Жака, Рауль был субтилен, сдержан и немногословен. Антон не любил м-брата, но и не презирал, как навязчивого недалекого Жаконю. В любом случае, Рауль был единственным человеком, который мог выслушать и, возможно, дать добрый совет.

– Слушай, Ра, – взял быка за рога Антон, едва обменявшись с братом приветствиями, – тут такое дело, ты сны видишь?

– Хороший вопрос, – Рауль задумчиво посмотрел на брата и сразу отвел глаза. – Особенно с утра. Ну, допустим, вижу. И что? Ты для этого пришел? Пошли-ка лучше завтракать.

– А что именно ты видишь? – не отставал Антон. – Или, точнее, кого? В общем, так: тебе когда-нибудь снились женщины?

– Вот что, – присвистнул Рауль. – Тебе снилась наша мама? Наконец-то.

– Ра, мама здесь ни при чем. Понимаешь, я вижу один и тот же сон. Вот уже третий раз подряд. Только сегодня он был, как бы тебе сказать… В общем, Ра, со мной случилось то, о чем нам вдалбливают вот уже который год. Патология. Я страшно испугался. Понимаешь, я… – Антон запнулся.