Воинственные фейри (ЛП) - Валенти Сюзанна

— Черт, Лео, любой мог нас увидеть, — задыхалась я, пытаясь прикрыть руками соски, но он только усмехнулся.

— Может быть, я хотел, чтобы весь мир увидел, что ты моя, — ответил он мрачно, давая мне понять, что его заводит мысль о том, что люди видят нас. — И мне очень нравятся твои сиськи, так что не прячь их до того, как я закончу развлекаться, — добавил он, ухмыляясь, говоря, что он еще не закончил со мной.

Я начала качать головой, мой взгляд снова переместился на проезжающие машины, но он отбросил мои руки в сторону, прежде чем я успела возразить, и наклонился, чтобы поласкать их своим ртом.

Я очень хотела попросить его остановиться, но это было так чертовски приятно, что слова не шли на язык.

Леон поднес запястье к моим губам в знак благодарности, когда я тихо застонала, и я выругалась, потому что он держал меня в своей хватке. Больше не было сил бороться с тем, чего хотело мое тело, поэтому я просто сдалась.

В тот момент, когда мои клыки вонзились в его кожу, он снова скользнул пальцами между моих бедер и начал теребить мой клитор. Сочетание его силы, хлынувшей в меня, и моей и без того слишком чувствительной плоти ослепляло меня снова и снова.

Леон переместил свой рот вниз по моему телу, проталкивая пальцы внутрь меня, а его язык занялся моим клитором, и я обхватила бедрами его шею, трахая его руку и его лицо, чтобы весь мир мог увидеть.

Я все равно принадлежала ему. Так что, в конце концов, кому какое дело?

И когда я кончила еще сильнее, чем раньше, прижимаясь своей киской к его лицу и глубже впиваясь в его руку, я поняла, что мне плевать. Абсолютно насрать. Потому что я была на гребаных небесах. 

31. Габриэль

— Я не могу тебе поверить, — сердито проворчал Леон, когда мы прибыли в зимнюю хижину, где провели Рождество, и звездная пыль опустила нас прямо на порог.

Снег покрывал крышу и окружал нас белым миром, а маленькие снежинки падали вниз под легким ветерком. Мы хотели провести несколько дней наедине друг с другом до окончания весенних каникул и дать маме Данте отдохнуть от готовки и уборки для нас. Я помогал ей по мере возможности, но она была полна решимости стать для всех нас матерью. И как бы это ни было мило, после столь долгого пребывания в ее доме, когда щенки набрасывались на нас при каждом удобном случае, нам всем нужна была небольшая передышка. Особенно после того, как утром стая щенков вломилась в ванную, где Райдер принимал душ. Он был недоволен, хотя это было чертовски забавно.

— Да завязывай ты уже с этим, stronzo, — в отчаянии сказал Данте Леону. Данте забрал у Леона медальон, когда тот был пьян в стельку прошлой ночью, и был чертовски зол из-за этого.

— Он. Был. Моим, — прорычал Леон.

— Нет, он мой, а ты его забрал, — прорычал Данте, пока Леон пытался разрушить скрывающие и охранные заклинания на двери хижины, после чего с грохотом распахнул дверь и ворвался внутрь.

Элис обменялась со мной неловким взглядом. — Есть шанс, что ты сможешь увидеть выход из его состояния? — прошептала она.

— Я слышал это! — гневно воскликнул Леон, и Элис вздохнула в разочаровании, направляясь внутрь вслед за Данте.

Райдер держался рядом со мной, его терпимость к драме была абсолютно нулевой. Его рука коснулась моей, и я нахмурился, почувствовав, что на него наложено тонкое скрывающее заклинание.

— Что ты скрываешь? — пробормотал я, беря его руку и пытаясь повернуть ее, чтобы увидеть его запястье.

— Ничего, — он отдернул руку, когда я увидел татуировку Скорпиона, которую я обманом заставил его сделать, уверенный, что там есть что-то еще, что он скрывает. Но Зрение не давало мне ни малейшего представления о том, что это такое, а лицо Райдера говорило о том, что он совершенно не в настроении рассказывать мне об этом, поэтому мне пришлось оставить все как есть.

Я захлопнул дверь, когда мы вошли внутрь, прося звезды подсказать что-нибудь о нашем сердитом Льве, но они молчали, и, клянусь, я чувствовал их веселье. Иногда они были маленькими засранцами.

— Прекрати, stronzo, — рявкнул Данте, когда я вошел в гостиную и увидел, что Леон разбрасывает вещи из дорожной сумки Данте во все стороны.

— Куда ты его спрятал? Я найду его, ты знаешь, что найду, — огрызнулся Леон, глядя на Данте цепким взглядом. — Я лучший вор в Солярии.

— Ну, теперь ты второй лучший, — Данте ухмыльнулся, и я почувствовал приближающийся взрыв еще до того, как он произошел.

— Ты украл у меня, когда я был пьян в отключке в канаве — я мог умереть, а если бы пришли медведи и утащили меня в лес, чтобы съесть? — прорычал Леон.

— Это была не канава, Leone, это была яма для костра в двух футах от моего дома, в которую ты залез, пока она еще горела, потому что сказал, что у тебя замерзли ноги, — огрызнулся Данте. — И половина моей стаи все равно спала там с тобой.

— Ты ничего не понимаешь, — пренебрежительно сказал Леон. — Просто верни его. Это был подарок, — он требовательно протянул руку.

— Я отдал тебе свой медальон, потому что ты умер, — мрачно сказал Данте. — А ты не умер. Так что если ты не хочешь прямо сейчас вонзить кинжал себе в грудь, то я его не отдам.

Леон задохнулся от ужаса, прижав руку к сердцу. — О, теперь ты хочешь, чтобы я убил себя? — он повернулся, чтобы посмотреть на Элис. — Ты слышала это, маленький монстр? Он сказал, чтобы я вогнал кинжал себе в грудь!

— Лео… — в отчаянии сказала Элис. — Это медальон Данте, ты слишком остро реагируешь.

— Слишком остро реагирую? — задыхался он, хватая журнальный столик и бросая его через всю комнату, где он разбился о стену. — Почему это я слишком остро реагирую?!

— Я собираюсь принять душ, — пробормотал Райдер, ускользая в ванную через дверь.

— Потому что ты только что бросил стол в стену, — надувшись, сказала Элис, указывая на разрушения.

— Ох, так теперь я не могу расстраиваться, когда мой лучший друг — мой лучший друг — говорит мне, что я должен покончить с собой? — воскликнул Леон.

— Это не то, что я сказал, stronzo! — крикнул Данте, и от него в Леона полетело электричество, заставив его вскрикнуть, когда оно ударило его.

— Ты это видела? — задыхался Леон. — Он пытался прикончить меня сам!

— С меня хватит, — пробормотал Данте.

— Ну, тогда я просто пойду и умру, не так ли? — Леон надулся, ворвался в спальню и захлопнул дверь так сильно, что хижина содрогнулась. Я испустил усталый вздох.

— Как нам его успокоить, Габриэль? — снова спросила Элис, и я сосредоточился на разъяренном Льве, звезды дали мне проблеск ответа.

— Ну… ты можешь вернуть ему медальон, Данте…

— Нет, — отрезал он.

— Или… — я нахмурился, качая головой. Это того не стоит.

— Что? — Данте надавил, и я сложил руки.

— Или мы все можем спеть «Акуна Матата»[40], но если Райдер не будет в этом участвовать, то это не сработает, и есть только один шанс из миллиона, что он согласится. А это чуть больше, чем нужно, чтобы убедить меня сделать то же самое, поэтому я предлагаю вернуть ему медальон, — я бросил сумку на диван и обнял Элис за талию, усадив ее к себе на колени в кресле. Она улыбнулась и провела пальцами по моей груди в мягкой ласке, и я уже чувствовал, как напряжение в моих конечностях ослабевает.

— Dalle stelle, — Данте потер глаза. — Разве он не успокоится сам по себе, если мы дадим ему достаточно времени, чтобы расслабиться?

— Эм… нет, — уверенно сказал я, сверяясь со звездами. — Он будет в таком настроении две недели, не меньше.

— Даже если я пойду и разденусь для него и покроюсь шоколадным сиропом? — предложила Элис, и я сжал ее задницу через джинсы, ухмыляясь.

— Даже тогда, но если ты сделаешь это для меня, я обещаю, что ты забудешь обо всем на свете, — сказал я низким тоном, и она озорно ухмыльнулась.

— Никто ни с кем не будет трахаться, пока мы не разберемся с Leone, — решительно сказал Данте. — Я не собираюсь проводить следующие сколько угодно дней с дьяволом Леоном. Когда он в таком состоянии, находиться рядом с ним просто гребаный кошмар.