Рунная птица Джейр - Андрей Астахов

       Колонна умертвий подходила к колышущейся светящейся стене - Ревак мог видеть их. Сотни легионеров с застывшими лицами: даже мертвые, они вели себя как опытные хорошо обученные воины. Закрывшись большими щитами, мертвецы быстрым шагом поднимались по тропе, шли в ногу, гремя доспехами, и этот грохот приближался с каждой секундой. Ревак поудобнее перехватил тяжелый двуручный топор - этим топором он отправил во Тьму не одну тварь. Ингольд и Адамар стояли справа и слева от него, подняв свое оружие, готовые принять врага. На скале, навсишей над дорогой, заняли позицию Лале и Лоратин. Лица у всех были сосредоточенные, угрюмые - и решительные. Ревак почувствовал, как страх отступает.

       Они будут вместе до конца, подумал он. И в Вартхейм отправятся все вместе. Много лет они прожили одной семьей и, если Митаре будет угодно, не покинут друг друга и за порогом смерти.

       Из-за плотного строя умертвий выскочили всадники - Ревак сразу узнал дикарей-хаутов. Всадники были мертвы, как и их кони, шли прямо на Завесу молча, только колокольчики на их попонах звенели громко и весело. Вот передние наездники на всем скаку ворвались в стену Света....

      ... Грохот, слепящая вспышка....ага!!!

       Ревак ликующе завопил. Одних мертвецов просто разорвало в клочья вместе с конями: других Завеса отбросила назад, и кони начали падать, спотыкаясь о распростерые на снегу дымящиеся тела, сбрасывая своих наездников в снег. Но у умертвий не было инстинкта самосохранения: все новые и новые всадники неслись прямо на Сияние, гибли, разлетались фонтанами промерзлой плоти и клочьями горелой одежды - и Завеса начала слабнуть. Ее мощное радужное свечение стало не таким ярким, прорезалось слепящими сполохами, и прямо перед Реваком в световой стене появилась дыра.

      - Бей! - завопил Лоратин, и с его пальцев сорвались две шаровые молнии. Они с жужжанием пронеслись прямо над Реваком и ударили в возникших из бреши мертвых хаутов, разнося их в куски.

       Через покрытые изморозью трупы людей и коней в медленно затягивающуюся брешь полезли пехотинцы. Бен Ревак увидел их глаза - остановившиеся, лишенные жизни. И еще, мертвецы ворчали, как ворчит вцепившаяся в слишком большой кусок мяса собака.

       Рослый центурион с длинным мечом возник перед Реваком. Охотник принял его удар на древко топора и попятился назад. На распухшем белом лице мертвого центуриона не были никаких эмоций - просто маска смерти. Ревак завопил, ударил прямо в это лицо. Лезвие топора раскроило череп умертвия, но враг не упал, задергался, будто в конвульсиях, ударил щитом снизу вверх, выбивая топор из своего черепа - и пошел вперед. Вторым ударом Ревак все же сбил тварь на снег и начал рубить, будто мясную тушу на плахе, пока центурион не перестал шевелиться. Новые твари, прорвавшиеся за Завесу, заставили Ревака бросить поверженного врага.

       Ингольд погиб, его буквально разорвали десятки мертвых рук, и впервые снег на вершине Ледяного Клыка окрасился живой кровью. Адамир, впавший в исступление, молотил врагов своей огромной дубиной и горланил какую-то древнюю погребальную песню на языке йорманов. Вокруг него уже громоздилась куча изуродованных трупов, но тут мертвый хаут достал его из седла ударом копья. Песня оборвалась: взревев, Адамир отбросил дубину, кинулся на всадника и, стащив его с седла, своими огромными ручищами свернул ему шею, будто пойманной крысе. Его тут же обступила толпа тварей. Адамир отшвырнул труп, вновь запел и кулаками пытался проложить себе дорогу, но поздно - умертвий было слишком много. Песня прервалась булькающим звуком, и мертвецы заурчали, сбившись в кучу над раздираемым телом. Лоратин испепелил кровожадную нежить метко пущенным огненным шаром, однако пережил Адамира всего на несколько мгновений - прилетевшая из темноты стрела пробила ему голову, и маг рухнул со скалы вниз.

       Возникший за гаснущим Занавесом всадник, тот, что сразил Лоратина, посмотрел на Лале. Девушка будто в кошмаре услышала мертвый, леденящий сердце голос:

      - Лучница? Хорошо. Я тоже неплохой лучник. Покажи свое искусство.

       Лале еще успела подумать, что все сделала быстро. Отработанным за годы охоты и тренировок движением выхватила стрелу из колчана за спиной, наложила на гриф лука, подняла оружие, ловя в прицел возвышавшуюся над головами мертвых легионеров фигуру всадника в черных доспехах и высоком шлеме, увенчанном золотой короной. Однако испещренная огненными письменами стрела прилетела за миг до того, как она спустила тетиву. Ударила прямо в грудь, под сердце, ломая ребра, разрывая аорту и легкое.

      - Мамочка! - удивленно шепнула Лале и умерла.

       Ревак видел все это и закричал. Завопил, чтобы не сойти с ума от ужаса, бешенства и отчаяния. Перехватил скользкий от мертвой застывшей крови топор и побежал вперед - к Завесе, прямо на убийцу Лале и Лоратина.

       Всадник не шелохнулся. Его горящие огнем в прорезях шлема глаза были обращены на Ревака, но он продолжал держать лук у бедра. Навстречу Реваку лезли новые умертвия. Охотник сбил на снег одного, разрубил шею другому, раскроил голову третьему. И еще успел увидеть, как заклубилась белесая мгла справа и слева от всадника-убийцы, и проступили в этой мгле очертания еще пяти конных воинов, неотличимых от первого.

       Ревак остановился и посмотрел вниз, на свой живот. Копье мертвого легионера пробило его кольчугу и глубоко ушло в тело. Странно, но боли Ревак даже не почувствовал.

       Мертвецы набросились на него со всех сторон, и кровавое пиршество началось.

       Над Ледяным Клыком завыла Последняя буря.

       Бешеный ветер сбивал с ног, запорашивал глаза снегом, острые ледяные осколки резали кожу, как бритвенные лезвия.

       У ворот святилища собралось восемь человек - последние из охотников Митары. Раненные, окровавленные, усталые, с иссщербленным оружием. Все остальные полегли на подступах к храму, отбивая атаки мертвого воинства. Сколько их было? Немного. Но каждый из них сражался за пятерых...

      - Что скажешь, Бьеран? - спросил старший из уцелевших. Его товарищи смотрели на Бьерана с равнодушием, которое яснее ясного говорило о том, что они уже знают свою судьбу. С равнодушием, но без страха.

      - Удерживайте ворота, - только и мог сказать Бьеран, повернулся и зашагал через двор к храму.

       В зале Птицы стало гораздо темнее, лишь огромные сталактиты справа и слева от стелы Арагзана давали бледный синеватый свет - Духов Камень рассыпался пылью, и над бронзовой подставкой, будто искры над гаснущим костром, плавали алые огоньки. На полу лежали четыре тела, застывшие в разных позах - иссхохшие, будто мумии. Наставники Зерре, Шаста, Кеннинг и Алера. Они сделали все, что могли. Их жизни питали силу Духова Камня и защитную стену на вершине - и иссякли, как иссякает колодец, из которого черпают слишком много воды. Не напрасна ли их жертва, придет ли Спаситель?