Круги в пустоте - Виталий Каплан

- Но согласись, у нашего меккоса все очень складно выглядит, отозвался Гена. - Вполне рационально, кстати, если терминологию заменить. Мне вот эта самая душа имну-глонни знаете что напоминает? - он вытащил из внутреннего кармана мобильник. - Вот, допустим это - человеческое биополе. А это, - щелкнув крышкой, он извлек небольшой плоскую пластину, - сим-карта. Без нее все это умное железо без толку, как и она без железа. Вся информация пользователя хранится в ней. Так вот, если биополе - это какой-то сложный комплекс взаимодействующих физических полей, неважно какой природы, то имну-глонни вроде сим-карточки получается. Иначе говоря, информационная матрица. В трубку можно вставить другую карту, и все настройки телефона изменятся. Так и, выходит, с человеком.

- А что, - присвистнул Семецкий, - аналогия вполне рабочая. Даже мне, тупому сыскарю, понятно.

- Добрый день, - повернулся Петрушко. - Вернее, добрый вечер.

Из-за колонны неспешно вышел высокий человек в светлом балахоне, закрывавшем тело до пят. В полутьме почти невозможно было разглядеть его лицо, но по голосу Виктор Михайлович понял, что говоривший довольно молод.

- Как вы себя чувствуете, господин? - поинтересовался человек.

- Благодарю, вполне неплохо. Меня, кстати, зовут Виктор Михайлович. А лучше просто Виктор. А можно ли узнать ваше почтенное имя?

- Я брат Илтару-Гьяри, - слегка поклонился обладатель балахона. - Я провожу вас к Вестнику Аламу, господин.

- Что ж, пойдемте. А почему вы интересовались моим самочувствием?

- Переход между Кругами нелегок, - отозвался Илтару-Гьяри. - Не всякий человек выдерживает его безболезненно. Иногда по несколько дней люди страдают от слабости и головной боли. Но у нас, милостью Единого, есть искусные целители. Если вам нужна помощь...

- Да я как... - Петрушко замялся. - Слова "огурчик" в здешнем языке не существовало, а с ходу решить, каким местным плодом его заменить, Виктор Михайлович не смог. - Лучше пойдемте к Вестнику. Время дорого.

Время и впрямь было дорого. И сколько этого времени бессмысленно и глупо убили в спорах с не желавшим ничего слушать Пашей, с язвой Семецким, с другими... умными, осторожными... Холодные руки, чистые головы... Все они, естественно, хотели как лучше, они сомневались в бойцовских возможностях полковника Петрушко, они лучше знали, на каком месте он наиболее оптимален для страны вообще и для УКОСа в частности. Слушать их было тяжело, но приходилось слушать - и спокойно доказывать, что больше в Оллар идти некому. Послать какого-нибудь накачанного парнишку из команды Семецкого? Ну и толку? Во-первых, хочешь не хочешь, а пришлось бы раскрыть тайну о сопределье. Во-вторых, что он, собственно, поймет за несколько дней пребывания в "загранке"? А понять следовало. Всем и так было ясно - дверь в Оллар теперь уж не закроешь, и дай Бог хотя бы ее контролировать. Без информации оттуда - никак.

Виктор Михайлович уже и про Лешку не упоминал - из тактических соображений. Пускай уверятся, что он в норме, что он уже не намерен рвать и метать. Пускай думают, что Лешка - побочная цель, а главное - это дипломатическая миссия.

Труднее всего было с Настей. Врать о неожиданной командировке не хотелось, да и не поверила бы она, что верный супруг может бросить ее в такой момент ради каких-то очистных сооружений на Урюпинском мясокомбинате. Пришлось скормить ей точно дозированную правду.

Настя лежала на тахте - лицом вниз, вялая, безвольная, сразу постаревшая лет на десять. Да, пока ее держали на транквилизаторах, но долго-то это продолжаться не может... - Вот что, Настя, - сказал он, зажигая в комнате свет. - Послушай меня, пожалуйста. Есть важные новости.

- Ну? Что? - вскинулась она, резко поднимаясь. Копна медного отлива волос взметнулась в воздухе, у Петрушко сердце защемило от нежности и жалости.

- Не волнуйся, ничего страшного, скорее, даже наоборот.

Присев рядом, он осторожно обнял ее за плечи - напряженную, готовую прямо сейчас разразиться то ли смехом, то ли слезами.

- Мне сегодня позвонил на работу Дронин. Ну помнишь, тот мой друг, майор, из угрозыска. Есть сведения, что Лешку видели в Нижнем Новгороде. Ну, или кого-то очень похожего. Видели в компании беспризорников. Розыск же ведется, фотографии всюду разосланы, их, очевидно, в милиции на всякий случай показывают разным там... ну, короче, завсегдатаям этих мест. И вот кто-то опознал. Вроде как видел на вокзале.

- И как? Его нашли? - Настя рванулась к нему, обхватила, жарко задышала в щеку.

- Увы, - махнул рукой Петрушко. - Ну ты же понимаешь, как они ищут. Ни шатко, ни валко. Ну, предупредили вокзальных милиционеров, те особого рвения не проявили, за полторы тысячи рублей какое рвение? В общем, так. Надеяться на милицию особо не стоит, я сам туда поеду. И я его найду.

- А на работе? Отпустят? - в голосе ее дрожали несостоявшиеся слезы.

- Куда они денутся, - устало усмехнулся Виктор Михайлович. - Я уже оформил отпуск за свой счет, пока на две недели, а надо будет, позвоню оттуда, продлю. У нас ведь тоже люди, они же все понимают...

- А жить там где?

- Где-где? В гостинице, вот где. Не бойся, цены там не кусачие, это же все-таки провинция. Какие-то накопления у нас все же есть. Да и не в пятизвездочный же отель вселяться...

- Вот что, - решительно заявила Настя, поднимаясь с тахты, - я поеду с тобой!

Приятно было смотреть, как бледность покидает ее лицо, как загораются привычной энергией глаза. И жаль ее разочаровывать.

- Нет, Настя, это совершенно невозможно, - заявил он. - Ты мне там будешь только обузой, гораздо важнее тебе сидеть здесь, на связи. Потому что, пойми, это лишь надежда, версия - а вдруг все иначе? А вдруг это ложный след, и на самом деле он где-то здесь? Представь - он явится домой, голодный и оборванный, а дверь заперта, нас обоих нет. Так нельзя, дорогая, кто-то, как в том анекдоте, должен оставаться в лавке.

- Но по крайней мере ты будешь оттуда звонить? - нехотя сдалась Настя.

- Я постараюсь, - кивнул Петрушко. - Но не могу стопроцентно гарантировать. Ты пойми, что такое вокзальные бомжата. Сейчас они на вокзале, через пять минут сели в электричку и покатили куда-нибудь в Гороховец или в Шахунью. Возможно, мне придется мотаться по всей области, с телефонами в этой глухомани напряженка, а мобильник там плохо берет... Так что звонить просто так, чтобы позвонить, я не обещаю. По возможности. Но разумеется, как только я получу конкретную информацию, я тут же дам тебе знать.

- Да... - протянула Настя. - Я представляю, с какими отбросами тебе придется иметь дело... Ведь это же опасно! - вдруг вскинулась она. - Тебя же могут зарезать, опоить, отравить... заразить...

- Венерической болезнью "спидифилис", - в тон ей поддакнул Виктор Михайлович, и Настя зашлась нервным смехом. - Не забивай голову глупостями. Ты ведь знаешь, я очень осторожный и расчетливый, и у меня есть подход к людям. Они ведь тоже люди, Настя, все эти бездомные, алкоголики, проститутки, наркоманы... и если с ними по-человечески, то и они не загрызут. Так что все будет хорошо. Слушай, а у нас есть пельмени? - спросил он без всякого перехода.