Водопад грез - Джоан Виндж

И я понял, почему мой дар стал мертвым, как камень, когда я появился здесь, хотя Мийе было легко проникнуть в мой мозг, в мое сердце. Ничто так не удерживает от использования дара, как страх или чувство вины. Как они, земляне, другие твердолобые, забывшие меня, продавшие, отказавшиеся от меня и столкнувшие в пропасть, предавая снова и снова. Немногие из тех, кто с уважением или добротой относились ко мне, с уважением или добротой относились ко всем. Человечность просто сделала и их легкими жертвами.

Гидран во мне всегда будет стремиться чувствовать себя живым, связанным с кем-то так безнадежно, что какая-то часть меня всегда будет желать оставить все, вытерпеть что угодно, лишь бы снова обрести дар.

Но Мийа была права, говоря, что землянин во мне никогда не станет полностью доверять другому человеческому существу, даже человеческой части меня — то, что давало мне силы выживать даже тогда, когда у меня не было на это права или причины…

Я поднял глаза, и Натаза опять сказал что-то, возможно, задал вопрос.

— Не могу, — пробормотал я, качая головой. — Не здесь. Не так.

— Тогда где? — спросил он нетерпеливо. — Что тебе надо?

Что угодно, чтобы стать другим. Я смотрел на него, сквозь него. Мой мозг был пуст, как мозг мертвеца.

— Полевой костюм, — сказал я наконец. — Мне надо войти в риф.

— Снаряжение не в порядке… — сказал он. Терпения у него оставалось все меньше.

— Ты хочешь сказать, что костюмы не работают?

— Они должны функционировать, но ты не сможешь связаться с техником, а они не смогут снять данные с твоего костюма. Никто не сможет направлять тебя и в случае чего вытащить из беды.

— Мне не нужен техник. Мне нужно… — Я взглянул в сторону развалин человеческой техники и инопланетного водопада грез, слившихся подобно любовникам перед смертью. — Мне нужно быть внутри. — Нужно быть там, где мне хочется быть.

Он взглянул на меня с недоумением, словно внезапно у него пропала уверенность, что я просто урод, а не сумасшедший.

— Ладно, — сказал он наконец, решив, что хуже все равно не будет. — Я достану тебе костюм. Оставайся здесь. — Он поднял руки, словно накладывая на меня чары, благодаря которым я не исчезну.

Я ждал, наблюдая, как чиновники окружили Протса, не слыша слов, не в состоянии прочитать их мысли. Я не знал, за что сейчас крепче держалась кейретсу: свалят ли все на Протса, который явился причиной этого несчастного случая, или же попытаются скрыть свои промахи? Я надеялся, что Натаза вернется раньше, чем они сообразят, что к чему.

Натаза вернулся с полевым костюмом. Он почувствовал облегчение, обнаружив меня на том же месте. Я надел костюм. Мы подошли с ним к стене, через мерцающую поверхность которой мог пройти только я. Пока мы стояли перед обвалом, он взял меня за руку. Я обернулся. Он поколебался и отпустил меня, ничего не сказав, потом кивнул в сторону стены и отошел.

Я сделал глубокий вдох, оставляя позади его лицо и мир, которому принадлежало оно, и подошел к обвалу вплотную. Я приказал костюму активироваться, увидел, как перед моими глазами замелькала бессмысленная смесь случайных символов и цифр: включились дисплеи.

Нет. Это костюм. В мою голову прокрались сомнения, когда я понял, что внутренние системы костюма неисправны. Но Натаза говорил, что поле генерировать костюм может, прервалась лишь его связь со вспомогательной системой. Я понадеялся, что он знал, о чем говорил.

Я протянул руку, глядя, как она мерцает, проходя внутрь рифа. И только я коснулся рифов, как они послали по моей руке сигнал прямо в мозг. Я оглянулся в последний раз. Пространство за мной стало неестественно тихим. На всех лицах, которые я видел, было написано ожидание.

Я вошел в царство обрушившихся мыслей.

Плоть и кости органической и неорганической материи окружили меня. Здесь была подлинная тишина, а не тишина сдерживаемого дыхания, давление было настоящим, а не просто весом чьих-то надежд или страхов. Я продвигался глубже в матрицу, медленно нащупывая путь, поскольку продвигаться в этой мешанине хаоса и порядка было гораздо сложнее, чем прежде. Я уже воспринимал дикую непредсказуемость рифов как данность, стал ощущать полевой костюм как вторую кожу. Это была такая свобода, когда не знаешь, что ждет тебя в следующий момент, чистая, как восторг, который временами охватывал меня, когда я соприкасался с тайнами, говорившими со мной голосами, неслышными никому другому.

Но на этот раз путь в неведомое был перегорожен барьерами из обломков коридора, заблокирован молистилом — неорганическим материалом, плотность которого выходила за пределы мощности моего костюма, материалом непроходимым даже для меня. Было трудно поверить, что он был разворочен взрывом, не таким уж мощным, если не превратил весь комплекс в дымящуюся воронку. Материалы, использованные для постройки комплекса, не были специальными, и их не проверяли перед началом строительства. Это была еще одна роковая для многих ошибка Тау.

Я переместился вверх, к разломанной плите потолка, продвигаясь как пловец в мерцающем желе распыленных облачных рифов. Я снова остановился, проникая глубже в матрицу, позволяя ее тишине и силе окружить меня, забрать меня из мира, оставленного мной позади. Присутствие рифа стучалось в мой мозг, как камешки об окно, с того самого момента, как я коснулся его. Сейчас, наконец, я был почти в безопасности, и открыл настежь все окна моего мозга. Мое тело расслабилось, я выбрасывал из своего сознания все мысли, которые принес с собой, пока у меня не остались лишь ощущения.

Тишина была наполнена светом, я с каждым вздохом вдыхал музыку, мои глаза видели трансцендентную плотность потока излучения с непредставимой длиной волны. Все мои чувства вливались в матрицу рифа.

Тут было очень просто потерять себя, оставить зудящее беспокойство, впивающееся в кожу как песок. Усилием воли я остановил распыление своего сознания и вынудил себя вспомнить тех, кто остался ждать моего возвращения:

Джеби. Джеби потеряет мать, если я собьюсь с пути. Инспектора, которых прислал сюда Испланески, чтобы они докопались до корня лжи Тау, никогда не смогут рассказать кому-либо о том, что они обнаружили. И я никогда не смогу спать нормально, если буду знать, что из-за своих предрассудков, из-за своей накопившейся горечи я не найду выживших.

Если выжившие были. Я медленно сканировал толщу завала сеткой своей пси-энергии, чувствуя, как растет мой контроль над нею, пока я отыскивал в этом затемненном мире слабый отблеск человеческой мысли. Но эта затемненная комната была сумасшедшим домом, где все было не так, как обычно, где лестницы сложных гидрокарбонатов вели к непроницаемым пластико-керамическим потолкам, двери открывались в пустоту или в стены: смертельная ловушка иллюзий для любого искателя, чье внимание рассеется хоть на миг.