Водопад грез - Джоан Виндж

Сандаски побагровел. Он снова взглянул на Протса, потом перевел взгляд на рабочих, которые уже принесли полевые костюмы. Икспа вручила мне шлем. Я надел его. Она протянула мне остальные костюмы, один за другим.

— Неси их, прижимая к своему телу как можно ближе, — сказала Икспа. — Тогда они будут находиться внутри твоего фазового поля. — Она указала кивком на ждущую меня матрицу рифа.

Я пошел вперед, с костюмами в руках, наблюдая краем глаза за Сандаски и Протсом. Их взгляды мрачнели по мере того, как я продвигался к рифу. Но вроде само по себе, без распоряжений Натазы, вокруг меня образовалось ограждение из легионеров и рабочих, защищая меня от любого вмешательства кейретсу. Я добрался до обвала потревоженных мыслей и вошел в него.

Риф снова заструился в мой мозг. На этот раз мне было легче, поскольку гнев, который был со мной, когда я в предыдущий раз вошел в риф, исчез, потому что на этот раз я знал, что могу сделать то, что надо.

Почувствовав риф, я понял, что сверкающая нить моего контакта с выжившими не прервалась. С облегчением и некоторым трепетом я прошел по ней до конца, не останавливаясь.

Я вышел через стену матрицы в небольшую вакуоль, где под случайно не обвалившейся плитой нашли укрытие трое. Я почувствовал шоковую волну их недоверия, когда я непонятным образом появился перед ними, выйдя из стены. Они, сжавшись, уставились на меня, словно на очередную напасть, желающую завершить недоделанное рифом.

— Я пришел, чтобы забрать вас отсюда, — сказал я, пытаясь подобрать слова, которые быстрее всего вернут им способность рассуждать. Я не знал, как мой голос слышится им, можно ли хотя бы разобрать слова. Я протянул костюмы, чтобы они увидели их, пытаясь найти в их грязных, ошеломленных лицах знакомые черты.

Линг Натазы здесь не было. Я не узнал никого из них, но на одном из них было грязное подобие униформы ФТУ.

— Слава Богу! — Инспектор поднялся, придерживая руку, согнутую под неестественным углом. Под слоем грязи и крови его лицо было серым от боли. — Как? — пробормотал он. — Где?

Я улыбнулся:

— Меня послал Испланески.

Он молча уставился на меня широко раскрытыми глазами. Остальные тоже не отводили от меня взгляда, сжавшись и замерев.

— Поднимайтесь, — мягко сказал я.. — Я принес вам полевые костюмы. Я выведу вас.

Федерал взял костюм и стал натягивать его, в то время как я помогал надевать другой костюм женщине с пустым взглядом в форме стражника. Вместе мы напялили костюм на третьего — на рабочего с разбитым лицом. Похоже, он лишился глаза, будучи не старше меня. Я пытался не смотреть на его лицо, пытался не смотреть на то, на что приходилось любоваться им, запертым тут: на руку и на ногу, торчащие из завала. Я стоял в луже крови. Я справился с тошнотой, заставив себя сконцентрироваться на мысленном поиске тех, кто еще мог остаться в живых, не замеченный мной. Больше не было никого.

— Эти костюмы не функционируют, — запротестовал инспектор, когда нагнетатели кислорода очистили его легкие и он смог соображать нормально: он уловил бессмыслицу чисел на дисплее шлема.

— Все в порядке, — сказал я, стараясь придать голосу ту уверенность, которую он хотел услышать. — Я выведу вас. Вам надо только следовать за мной.

— Твой костюм работает нормально? — спросил он.

— Да, — ответил я, не глядя на него. — Он на связи. Идем.

Я протянул руку, и инспектор взял ее, в свою очередь протягивая руку рабочему. Легионер взяла за руку рабочего. Они осторожно потащили ее, и я повел всех к стене рифа. Женщина шла за нами бездумно как автомат, но все-таки шла.

Я вошел в рифы, увлекая за собой остальных, с облегчением замечая, что оставленная мною мысленная нить все еще держится и может провести нас обратно сквозь матрицу. Было тяжело следить за бредущими сзади очень медленно из-за ран, шока, отсутствия опыта. Я чуть было не потерял одного из них, пока мы пробирались через карманы меньшей плотности, через то, что казалось им зловонными испарениями в абсолютной темноте. Я должен был напоминать себе, что они не могут чувствовать того, что чувствую я, мне приходилось возвращаться, чтобы повернуть того или другого в нужном направлении.

Сейчас я не мог общаться с ними, чтобы подсказать что-то или успокоить словом: переговорные устройства в костюмах не работали. Я был рад, что не мог слышать того, что они произносили во время пути. Я знал, что они чувствуют, и мог только двигаться сквозь их безумный кошмар к свету. Путь в завал был свободным и легким — путь обратно был похож на тропу в другой вселенной, где на каждом шагу ожидали ловушки. Мое дыхание стало отрывистым и хриплым, я не знал, сдают ли мои силы или неисправен костюм. Я знал только, что, если не дойду до конца этой ментальной нити, не дойдет никто из идущих за мной.

И внезапно мы оказались снаружи — я вывалился из рифа, увлекая за собой инспектора. Остальные последовали за ним и, как камни, попадали на пол. Я опустился на колени, натужно кашляя, а рабочие и стражники столпились вокруг, стягивая с нас шлемы и костюмы, оставляя меня беззащитным перед потоком шума снаружи, потоком мыслей рифа изнутри. Я закрыл голову руками, пытаясь отгородиться от него.

Кто-то поднял меня на ноги, отрывал мои руки от головы.

— С тобой все в порядке?

Я кивнул с закрытыми глазами. Он вывел меня из озабоченной толпы. Я наконец открыл глаза, увидел лицо Натазы. И понял, почему мне не хотелось смотреть ему в глаза.

— Ты не нашел ее, — прошептал он. Это не было обвинением, даже вопросом не было. На этот раз в его лице была покорность, смешанная с глубоким горем. — Она ушла.

Я кивнул, тяжело сглотнув, ошеломленный его чувствами.

— Те трое, которых я вывел… — Я кивком головы указал на выживших. — Больше никого в живых не осталось.

— Хотя бы… — Его голос сорвался. — Она хотя бы не страдала. — Он вытер лицо ладонью: — (Он жив, тот, кто остался дома, жив и страдает. Джеби. Она ушла, Мийа ушла. Боже, что же теперь делать с Джеби?) — думал он.

Я не знал что делать, и не знал, что сказать, Натаза вытер глаза.

Федералу помогали двое медицинских техников. Он посмотрел на нас, заметил покрасневшие глаза Натазы и перевел взгляд на меня.

— Я хотел поблагодарить тебя, — сказал он хриплым от боли голосом. Я кивнул, лишь частично переключая на него внимание и чувствуя горе Натазы. — И я хочу поговорить с тобой. Сейчас.

— Сэр, — сказал ему один из поддерживавших его техников, — сейчас мы отведем вас в больничную палату, чтобы убедиться, что раны не угрожают вашей жизни.

Инспектор раздраженно взглянул на него, но спорить не стал. Он посмотрел на Натазу: