Паломничество жонглера - Владимир Аренев

Но постепенно, одного за другим, Тихоход заставлял их же самих произносить слова, от которых им будет сложно отказаться.

— И всё же я хочу понять, к чему клонит уважаемый нами всеми Баллуш, — не вытерпел Хиларг Туиндин. — Мы уже несколько часов, — он наигранно зыркнул на круглый циферблат, установленный в Зале всего-то пару лет назад, — уже почти два часа пересказываем друг другу какие-то небылицы. Вместо того чтобы обсуждать вопросы насущные и важные.

Многие из паттов и настоятелей посмотрели на Туиндина, будто на убогого. Многие — но не все, отметил Тихоход.

Он молчал, не торопясь что-либо объяснять.

Объяснять взялся Осканнарт Хэйр, как и договаривались.

— Видимо, Туиндин, — пауза, — уважаемый всеми нами, не совсем внимательно слушал то, что здесь говорилось. Это и не удивительно: наши сообщения, следует признать, довольно однообразны и скучны. К тому же нет необходимости выслушивать их все, чтобы понять суть — просто, по аналогии. Поскольку я не сомневаюсь, что каждый из нас уже догадался о ней, подытожу услышанное, больше для себя.

— Подытожьте, — милостиво кивнул Тагратвалл. Жезл председателя в его руках описал дугу и клацнул о столешницу набалдашником. — Только без длиннот и заумных фраз.

— Итак, в течение последнего года, а если уж точнее, нескольких лет, во вверенных нам эпимелитствах происходили события феноменальные, сверхъестественные. Собственно, не происходили — продолжают происходить по сей день. Не будем покамест вдаваться в поиски их причин, а отметим в первую очередь то, что…

— Покороче, брат.

— Да, разумеется. Отметим, что все упомянутые события никоим образом не способствовали приумножению спокойствия в королевстве. Простолюдины, да и не только они, начали поговаривать о грядущем Нисхождении, которое, мол, вызвано грехами людей, ибо грехи эти превзошли все допустимые пределы и теперь, как следствие, Иншгурре грозит гибель. Правы или нет утверждающие это — сейчас не важно. Да, не важно! — и не стоит шуметь и возмущаться, братья. Поскольку есть более насущные вопросы, о которых столь мудро изволил выразиться Туиндин, — пауза, — уважаемый всеми нами. Я говорю о стабильности в государстве, а ее становится всё меньше и меньше. Слухи ширятся, волнение в народе приобретает массовый характер. Этому способствуют и многочисленные прозверения детей и безумцев. Мы можем вовремя убрать кучу… э-э-э… артефакта, похожего на окаменевшие погадки, и сделать вид, будто ее не было. Но у прозверевших и тронувшихся от этого умом детей чаще всего есть родители. Словом, нам пора бы наконец обратить внимание на происходящее и принять меры.

— Какие? — почти благожелательно спросил Ильграм Виссолт, подавшись вперед и блестя остроконечным клювом на маске. — Или кто-нибудь здесь полагает, что другие его собратья сидят сложа руки и ничего не предпринимают? Ты прав, Осканнарт, я могу сделать так, чтобы за ночь исчез артефакт, подобный тому, о котором ты упомянул. Я даже могу позаботиться о замалчивании некоторых случаев стихийного прозверения. О некоторых — не обо всех. И вообще, коль уж на то пошло, стихийные прозверевшие меня мало волнуют.

— Наконец-то! — Дэлгэр Ярхамет, сухощавый настоятель Абхонской обители Стрекозы Стремительной, хлопнул ладонью по ручке кресла. — Наконец-то мы заговорили о главном! Прозверевшие, наши прозверевшие. Вот о чем следовало спрашивать! — Он метнул укоризненный взгляд в сторону Баллуша, и Тихоход лениво подумал, что с некоторыми заранее нельзя ни о чем договариваться: тогда они убедительнее играют свою роль; и Ярхамет — тому пример. — Вот что я хотел бы услышать в первую очередь от братьев-настоятелей, — продолжал тот. — Ведь ваши прозверевшие тоже стали рассказывать о видениях.

— Мои прозверевшие только этим и занимаются! — пренебрежительно хмыкнул Армоль Неспокойный. Он с болезненной тщательностью поправил складки плаща, выполненного в виде Нетопырьих крыльев, и сложил на груди холеные, в дорогих перстнях, руки. — С утра до вечера и с вечера до утра, только позволь — они начинают твердить о видениях. Иногда это звучит забавно, и если слушать их перед сном, не нужно принимать маковый отвар. Но стоят такие россказни не больше, чем басни какого-нибудь безумного жонглера.

— Может быть, — не стал спорить Виссолт. — В вашем случае… — он улыбнулся четко выверенной улыбкой, — я ничего не могу утверждать. Однако соглашусь с Ярхаметом: прозверевшие с некоторых пор рассказывают удивительные вещи. Хельминур?

— Я поясню, — кивнул Хельминур Блистающий. — А другие, уверен, дополнят мои слова своими свидетельствами. В обители Птенцов каждый истинный случай прозверения заносился в летописи, поэтому мы могли проследить и сравнить… видения нынешние и видения прежние. Еще пятнадцать-двадцать лет назад прозверевшие путались в том, что с ними случалось во время общения с Сатьякалом. Они бормотали о разновидных чудищах и светящейся бездне, исполненной цветных звуков и сводящего с ума молчания. Послания от зверобогов они часто воспринимали, как набор слов, плохо между собою увязанных, но всё же поддающихся пониманию. Однако в последние годы прозверевшие рассказывают о другом. Всё чаще в их свидетельствах упоминается какой-то многоликий туман, коий некоторые из братьев нашей обители склонны отождествлять с Пеленой. Говорят прозверевшие и об образах этого мира, и иные из них, без сомнения, принадлежат Ллаургину Отсеченному. Прозверевшие в поразительных деталях описывают многие места, кои поддаются опознанию, также и людей, события, даже точные дни порой удается нам вычислить, благодаря упомянутым такими прозверевшими фазам луны.

— Чепуха! — зевнул Армоль. — Басни, жонглерские басни! Нетрудно описать «места и людей», которых когда-либо видел, даже мельком.

— Как правило, наши прозверевшие рассказывают о том, где никогда не бывали и не могли быть. В том числе они описывают некоторые захребетные города. Но и это еще не всё. Кроме таких свидетельств мы чаще и чаще встречаемся с рассказами о сообщениях… об указаниях…

— О том, что нельзя назвать иначе, как приказами зверобогов, — холодно произнес Осканнарт Хэйр. — Четкими, жесткими, недвусмысленными приказами — ничуть не похожими на прежние размытые и едва поддающиеся пониманию. Мы тоже сталкивались с такими. И, к своей беде, успели выяснить, чем грозит их невыполнение.

— Фистамьенны.

— Да, Дэлгэр. Фистамьенны. Уже давно считалось, что зверобоги не используют их. Потому что, мол, вообще не вмешиваются в дела Тха Реального. Мы ошибались… точнее, с некоторых пор, когда думали так, стали ошибаться. — Хэйр поднялся со своего места и подошел к круглому циферблату часов. Рядом с каждым из двенадцати основных делений, обозначавших долю суток — два часа, принадлежавших тому или иному зверобогу, — находились маленькие фигурки: Дракон, Стрекоза, Крот и так далее. Настоятель монастыря Весеннего Роения коснулся громадной стрелки, выполненной в форме обоюдоострого меча.