За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

- Я не лгала, - смогла-таки выдавить я из себя, но разъяренный зверь не слушал оправданий.

Кнут, кончик которого был чем-то смазан, оказался в руках палача и, взметнувшись вверх, опустился на мою оголенную спину, чувствительную и расслабленную. Боль пронзила острием ножа и вонзилась внутрь.

- Нет!.. – вырвалось у меня против воли и я поперхнулась словами. – Штефан, - выговорила я с надрывом, - не нужно...

Но палач не внял моим мольбам. Он хладнокровно и размеренно исполнял наказание, нанося удар за ударом отточенно и безэмоционально на мою спину и плечи, пока я не зашаталась и по ощутила, как по коже струится горячая липкая кровь. Моя кровь на руках убийцы чувства. Я едва вскрикивала, силясь не заорать в голос, стискивая зубы и закусив до боли губы.

Хотелось спать. Отчаянно, неистово.

Какая странная мысль перед смертью! Но имело ли это для меня значение в этой жизни?

Не имело. Потому что даже жизни у меня уже не было. Ее отняли. Выпотрошили из меня, как опилки из мешка, вырвали из моей груди сердце и бросили в ноги.

Он все-таки своего добился. Как и мечтал когда-то. Сломал меня.

И сейчас, стоя на краю пропасти мне хотелось лишь одного – заснуть. Вечным сном.

Но он не позволял. Он никогда не шел вразрез со своими планами. А моя смерть в них никогда не входила. Ему нужно было, чтобы я мучилась, страдала, чтобы меня кромсала боль, как кромсало его удушье от моего предательства. Чтобы молила, о королевской милости, прощении, которого не заслужила.

А я не молила! Никогда, с того самого первого дня, как попала к нему, я никогда не просила его, не умоляла отпустить. Я молчала. До боли стиснув зубы, зажмурившись, я просто молчала.

Когда он увидел, что мои глаза закрыты, гортанным рыком приказал мне их раскрыть. Я помню, мои ресницы вздрогнули, с трудом приподнимаясь от щек, а потом... опустились на них вновь.

Я не могла на него смотреть. Я вообще ни на что не могла смотреть. Больно не было, просто я настолько устала, что этот приказ исполнить не могла.

Тогда он стремительно подскочил ко мне и, грубо схватив за подбородок, сжав его своей ладонью, словно тисками, вынудил меня посмотреть на свое перекошенное от злобы и гнева лицо. По истине, в тот момент я испугалась. Я задрожала от страха, скорчившись в его руках.

В холодных глазах зверя сверкало пламя огромной разрушительной силы. Он наводил на меня ужас.

Но этого он и добивался. Он питался страхом, он вызывал его, он был его хозяином и повелителем.

А я была его рабыней. Не только физически, но и морально. Ведь я, черт возьми, любила его!.. Когда-то.

И это искалечило мою душу.

Удары кнута не прекращались ни на мгновение, а его жесткий, хлесткий свист закладывал уши.

Я уже ничего не слышала, скованная кричащей внутри меня болью, отчаянием, разочарованием, обидой и гневом. Его мертвым равнодушием к тому, что происходит. Как я медленно умирала у него на глазах.

Длинный кнут с кончиком, смазанным кислотой, вновь и вновь обрушивался на мое тело, нарочито медленно пробегая от лопаток по спине и к пояснице.

Мой палач умело с ним обращался. Он был мастером своего дела.

Раз за разом вынуждая меня резко вздрагивать, и в бесплотной попытке побега дергаться вперед.

Все посторонние звуки слились в один протяжный завывающий стон. Мой стон?.. Снова и снова, удар за ударом, я кричала. Я никогда не кричала, а сейчас... Словно горло, некогда перехваченное и скованное, очнулось и могло издавать членораздельные звуки. Я кричала, я молила и взывала к его... чему? Чувствам? Он не умеет чувствовать! К сердцу? У него нет сердца! Так до чего же я пыталась достучаться? До ничего. До пустоты и равнодушия.

Ему не нравились мои крики. В них не было страха, в них была боль и отчаяние. А это ему было не нужно. Он давился от моих громких стонов, бесился оттого, что не мог вытрясти из меня прощения, и вновь заносил кнут над моей обнаженной кожей.

Стискивая зубы, мой палач терзал мое тело, пока оно не превратилось в окровавленный кусок мяса, и только потом подошел ко мне. Нависнув над моим качающимся, едва держащимся на ногах телом, грубо схватил за шею и сжал ее.

- Смотри на меня! – крикнул он мне в лицо. Я не узнала это ужасное лицо, которое считала красивым. Не он. Это был не он. А где же... ты? Тот, который был со мной в последние месяцы? Тот, кому я доверилась, открылась, которого... полюбила? Где ты?.. Где!?

Кровь, которую я чувствовала на языке, рванула изо рта по моим губам, оставляя следы на его руке, но он сверкающими яростью и бешенством глазами смотрел на меня. Его бледное лицо исказила гримаса гнева. Демонские глаза, сощурившись в безумии, прожигали меня насквозь.

Он крепче сжал мою шею и подтянул меня за нее вверх, вынуждая приподняться.

- Посмотри на меня, я сказал! – заорал он, и я чувствовала горячее жесткое дыхание на своих щеках.

Ноги мои дрожали, став ватными. Колени дрогнули и опустились, потянув меня за собой.

Но мой палач подхватил меня за талию, яростно удерживая на ногах.

- Стоять! Я с тобой еще не закончил! - рыкнул он. - Смотри! Смотри на меня, шлюха! - заорал он, тряхнув меня за плечи. – Кого ты видишь?! Кого, я спрашиваю?!

Мои ресницы дрогнули и распахнулись. Зеленые глаза помутились, сквозь серую дымку я видела его горящее безумием лицо. На языке тлела кровь, в висках нещадно давило, тело, растерзанное и разодранное, казалось, ничего не чувствовало. Я стала болью, стала пустотой, превратилась в ничто...

- Говори! – крикнул король, сузив демонские глаза. – Говори, тварь!

Язык не слушался меня, по губам, подбородку и щекам текла кровь, противной липкой массой оседая на коже.

Палач сжал мои плечи так сильно, что, казалось, кости хрустнули.

- Говори! – затряс он меня, обезумевший и взбешенный моим молчанием. – Говори, с**а!

Он тряс меня, и мое тело дрожало крупной дрожью. Когда это не возымело действия, он ударил меня. Шея дернулась, голова откинулась назад, ноги онемели, кончики пальцев закололи.

Боль ворвалась в мое тело бешеным ураганом, парализуя его.

- Шлюха! – он ударил меня снова. - Говори! – и вновь удар. – Продажная девка! Тварь! Говори!