Заветные сказки - Сергей Иванович Чекалин

вокруг понимали совсем не то, они же привыкли именно земного царя встречать, самого настоящего, а не Небесного, о котором они и представления на земле не имели. Вот об этом и вспомнили ученики.

Больший упор Иоанн делает на символизм временной жизни Иисуса на земле, символизм, который заключает всю полноту миссии Сына Божия на земле.

Церковь склоняется к тому, что Иоанн написал своё Евангелие примерно в 96-98 годах (больше склоняется на 95 год), но всего за два дня. Помогал ему в этом его друг и соратник Прохор. Иоанн диктовал, а Прохор записывал…

Почему же столь различны Евангелия? Хотя церковь, естественно, старается этого не замечать, не задерживать на этом внимание верующих. Ведь описываются одни и те же события, про похождения одного и того же человека, появившегося с единственной, известной целью. Что тут говорить, снова то же бытие определяет свой же исход. Евангелия написаны разными людьми, по таланту, темпераменту, приверженности, написаны в разное время, в разных местах, в разных условиях. Поэтому и цель каждого из Евангелий различна, хотя бы и при описании одних и тех же событий. В этой связи Евангелие от Марка можно считать наиболее близким к истории, чем другие. Цель Евангелия от Марка – передать случившееся. Эта цель и выполнена. А уж потом, на базе случившегося, пошли исполнения другого содержания, необходимого в настоящий момент и в определённом месте. А уж из всего написанного (как указывалось выше – более пятидесяти евангелий было в ходу) были отобраны для христианства и православия, надо полагать, самые из самых: Четыре Незыблемых Столпа…

Прежде всего, о чём будет говориться дальше, я позволил себе сделать весьма большое отступление, которое, может быть, и несколько прояснит мои дальнейшие рассуждения.

Известно, что одно и то же содержание разными людьми по-разному и передаётся. И это усложняется многими причинами: способностями и талантом автора, изложением содержания в прозе или стихах, качеством подстрочного перевода и качеством дальнейшей обработки исходного материала и т.п. Но не следует забывать, что в эти причины добавляется и ещё одна, очень существенная – цель написания. Когда-то её нет, как будет в случае, рассмотренном ниже в отношении известной басни «Волк и Ягнёнок». А если цель есть, да несколько другая, чем у первоисточника, то фантазиям нет предела.

Я, возможно, буду не совсем прав, что так подробно поговорю об упомянутой басне. Каждый из вас может это легко сделать в отношении этой и других басен, сказок, притч и прочего. Такое, вероятно, случалось, задерживалось внимание на каких-то несоответствиях в изложении какого-то одного и того же факта, события, одних и тех же действий. Но прошу ещё раз у читателя извинений за мои подробности и изложу то, что хотел.

Итак, у меня в руках пять басен «Волк и Ягнёнок»: Эзопа, первого её автора, Федра и Бабрия – последующая её переработка, И.А.Крылова и Л.Н.Толстого. Тексты первых трёх авторов мною взяты из книги «Античная басня» в переводе М.Гаспарова (изд. Художественная литература, 1991 г.). Ну а другие – из их же собраний сочинений.

Вот эти басни.

Эзоп

Волк увидел ягнёнка, который пил воду из речки, и захотелось ему под благовидным предлогом ягнёнка сожрать. Встал он выше по течению и начал попрекать ягнёнка, что тот мутит ему воду и не даёт пить. Ответил ягнёнок, что воды он губами едва касается, да и не может мутить ему воду, потому что стоит ниже по течению. Видя, что не удалось обвинение, сказал волк: «Но в прошлом году ты бранными словами поносил моего отца!» Ответил ягнёнок, что его тогда ещё и на свете не было. Сказал на это волк: «Хоть ты и ловок оправдываться, а всё-таки я тебя съем!»

Басня показывает: кто заранее решился на злое дело, того и самые чистые оправдания не остановят.

Федр

У ручейка ягнёнок с волком встретились,

Гонимые жаждой. По теченью выше – волк,

Ягнёнок ниже. Мучим низкой алчностью,

Разбойник ищет повода к столкновению.

«Зачем, – он говорит, – водою мутною

Питьё мне портишь?» Кудрошерстый в трепете:

«Могу ли я такую вызвать жалобу?

Ведь от тебя ко мне течёт вода в реке».

Волк говорит, бессильный перед истиной:

«Но ты меня ругал тому шесть месяцев».

А тот: «Меня ещё и на свете не было». –

«Так, значит, это твой отец ругал меня», -

И, так порешив, казнит его неправедно.

О людях говорится здесь, которые

Гнетут невинность, выдумавши поводы.

Бабрий

Ягнёнка, что отстал от своего стада,

Увидел волк, но брать его не стал силой,

А начал благовидный измышлять повод:

«Не ты ли год назад меня бранил, дерзкий?» -

«Никак не я: я нынешним рождён летом». –

«Не ты ли зелень на полях моих щиплешь?» -

«Ах, нет, ведь слишком мал я,

чтобы есть зелень». –

«Не пил ли ты из моего ручья воду?» -

«Нет, я лишь материнское сосу вымя».

Тут волк без дальних слов его схватил в зубы:

«Не голодать же мне из-за того только,

Что у тебя на всё готов ответ ловкий?»

И.А.Крылов

У сильного всегда бессильный виноват:

Тому в Истории мы тьму примеров слышим,

Но мы истории не пишем;

А вот о том, как в Баснях говорят.

––

Ягнёнок в жаркий день зашёл к ручью напиться;

И надобно ж беде случиться, что около тех мест

Голодный рыскал Волк.

Ягнёнка видит он, на добычу стремится;

Но делу дать хотя законный вид и толк,

Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом

Здесь чистое мутить питьё

Моё

С песком и илом?

За дерзость такову

Я голову с тебя сорву». –

«Когда светлейший Волк позволит,

Осмелюсь я донесть: что ниже по ручью

От Светлости его шагов я на сто пью;

И гневаться напрасно он изволит:

Питья мутить ему никак я не могу». –

«Поэтому я лгу!

Негодный! Слыхана ль такая дерзость в свете!

Да помнится, что ты ещё в запрошлом лете

Мне здесь же как-то нагрубил:

Я этого, приятель, не забыл!» -

«Помилуй, мне ещё и отроду нет году», -

Ягнёнок говорит. «Так это был твой брат». –

«Нет братьев у меня». – «Так это кум иль сват

И, словом, кто-нибудь из вашего же роду.

Вы сами, ваши псы и ваши пастухи,

Вы все мне зла хотите,

И если можете, то мне всегда вредите:

Но я с тобой за их разведаюсь грехи». –

«Ах, чем я виноват?» – «Молчи, устал я слушать,

Досуг мне разбирать вины твои, щенок!

Ты виноват уж тем, что хочется мне