Застава - Ирина Крупеникова

— Вы знаете нашу семью?

— Память велика, а мир тесен. Судьбы зачастую переплетаются в глубоких корнях. Вы помните свою первую самостоятельную операцию, доктор?

— Я подумал тогда, что готов быть хирургом. Разрушить здоровую ткань ради уничтожения больной.

— О, да! Я думал так же. А ваш брат и моя дочь — они готовы разрушить удобное спокойствие ради истины и добра.

— Им будет нелегко в жизни.

— Как многим… Всеволод, прошу вас, возьмите Ольгу в ученики. У неё есть способность вести за собой благо. Научите её охранять жизнь и здоровье людей.

— Научу. Всё, что она отважится принять от меня, будет принадлежать ей.

— Благодарю вас, Всеволод… Позвольте мне повидаться с дочерью прежде, чем я уйду.

— Вы встретите её сегодня вечером на заставе, Виктор.

— Спасибо…

Тур посмотрел на свои руки. Контакт с потусторонней средой длился в его представлении достаточно долго, чтобы индикатор указал на «двойное гражданство». Но ожидаемой печати на коже не оказалось.

«Переход был закрыт, когда я общался с ним. Он — заложный, — запоздало вспомнил Тур. — Равно как император Павел, создавший здесь собственный очаг знаний. Они влияют на живой мир. А мы слышим их, но принадлежим людям. Быть может, в этом и есть назначение рождённых смертью — оставаться с людьми живой памятью?..»

День тридцать второй

Пробуждение Ворона и Лиса получилось несколько сумбурным, поскольку никто не предполагал, что охрана музея имеет указание проверять помещения после того, как объект снимается с сигнализации. С другой стороны, появление заспанного дежурного пришлось кстати: под прикрытием огненного взгляда Полозовы успешно покинули апартаменты Павла Первого, а спустя полчаса выбрались из Михайловского замка на улицы утреннего Петербурга.

— Вроде бы не наследили, — подытожил Ворон, придирчиво оглядев издали парадный вход. — Сколько гнать до Бологое? Часа два?

Тур улыбнулся. Он не успел рассказать братьям о своём ночном открытии. Близнецу устная форма повествования уже не требовалась. Зато Лис проявил непростительную инертность.

— Зачем нам в Бологое? — удивился он. — Довольно с нас путешествий. Давайте лучше домой… Чего вы на меня уставились?

Ему не ответили, лишь хитро следили за выражением веснушчатого лица.

— Я опять что-то проспал? — насторожился Лис.

В роли подопытного кролика он чувствовал себя совершенно неуютно.

— Ну, хватит комедию ломать! Терпеть не могу, когда вы оба такие одинаковые! Колитесь, что ещё стряслось…

Он осёкся, напряжённо помолчал и вдруг просветлел.

— Дошло, — объявил Ворон.

— Сработало, — почти в один голос с близнецом произнёс Тур.

Лис остался стоять перед братьями, растерянно разинув рот. Ворон развернул его за плечо в направлении автостоянки и зашагал вперёд. Тур слегка хлопнул по спине и тем самым подтолкнул за братом.

— Если поторопимся, будем на месте к девяти утра.

— Тур, а как? Ворон, почему? Как это получилось? Да погодите вы! Почему я знаю то, чего не слышал и не видел?

— Потому, что благодаря Павлу Петровичу мы избавились от влияния одного вредного постулата, — объяснил Тур. — «Этого не может быть, потому что не может быть никогда» для нас больше не работает.

— Ух! — задохнулся Лис и просветлел, озарённый новой догадкой. — Эй, Ворон! Я понял, что делает твой взгляд с человеческим сознанием! Ты подменяешь информацию, которую воспринимает человек!

— Ага. Это называется «внушение» и старо как мир, — откликнулся Ворон.

— Слушай, — не унимался Лис, — а компьютерную информацию ты можешь подменить?

Ворон приостановился и кисло глянул на младшего брата.

— Я что, киборг, по-твоему?

— Нет, конечно.

— Тогда не путай божий дар с яичницей. Лучше постарайся сообщить Кикиморе, что мы с часу на час будем в Бологое. Пусть Оля не торопится на вокзал.

Лис старался выполнить поставленную задачу на протяжении всей Ленинградской и большей части Новгородской области. После того, как позади осталось Чудово, он сдался.

— Она собрала сумку и вышла из дома, — в отчаянии сообщил он братьям.

— Кикимора? — Ворон изобразил удивление.

— Оля! — в нынешнем состоянии Лис шуток не воспринимал. — Её дом в десяти минутах ходьбы от вокзальной площади. А Ки я вообще не вижу!

— Мы ищем форму, а не информацию, — произнёс Тур.

Парень лишь сейчас заметил, что старший брат также занят поиском контакта с домашним духом.

— Братцы, варианта два: либо мы долбим информационное пространство втроём дружно, либо я увеличиваю скорость, — сказал Ворон. — Предупреждаю, выполнить эти действия одновременно я не способен.

Лис посмотрел на спидометр. БМВ нёсся по трассе на ста восьмидесяти.

Тур достал мобильник, несколько раз набрал номер и, когда абонент ответил, осведомился о графике электричек.

— Ворон, не гони. Ближайший электропоезд будет через три с лишнем часа. Предыдущий, на который спешит Оля, отменён.

Скорость свалилась на сто сорок, и Ворон за рулём заметно расслабился.

— Тур, — Лис подозрительно покосился на брата, — ты же мог получить эти данные другими путями.

— Какими «другими»? — откровенно изумился брат.

— Ну… Из информационной сферы.

— К вопросу о даре и яичнице, — усмехнулся Ворон. — Тебе дали телескоп, а ты решил рассматривать с его помощью мух на соседнем окне.

Лис надулся.

— Но надо же как-то учиться, — буркнул он.

— Москва не сразу строилась, — Тур обернулся к нему через спинку переднего сиденья. — Помнишь, ведь месяц назад мы с Вороном вообще не воспринимали твои изыскания всерьёз. Благодари Ки за неоспоримые вещественные доказательства. Впрочем, даже сейчас наш переход к осознанию себя не закончен.

— Как там в христианстве считается? — подхватил Ворон. — Сорок дней от рождения фактического до рождения человека, сорок дней от венчания до образования семьи и сорок дней от смерти до упокоения в мире ином. Интересно, на каком отрезке сейчас болтаемся мы?

— Надеюсь, не на последнем, — нахмурился Тур.

«На первом», — подумал Лис, но смолчал.

* * *

Лис видел Олю возле вокзальных касс. Затем на платформе перед расписанием поездов. Когда БМВ затормозил на площади перед вокзалом, Оля задумчиво сидела в зале ожидания. Небольшая спортивная сумка стояла возле её ног, а на коленях девушка держала старую потрёпанную куклу. Ту самую, которая во сне Лиса была Кикиморой. Отличие он заметил одно: на этой кукле вместо ситцевого платьишка красовался синий брючный комбинезон.

Лис бегом пересёк площадь и ворвался в здание, будто мчался на пожар.

Оля сидела на скамейке в дальнем конце зала. На её руках сидела кукла.

— Оля, — прошептал Лис и пошёл к девушке. Сердце отмечало каждый шаг тройной дробью — ни дать ни взять взволнованный лай лисицы.

— Оля, здравствуй.

Он подавил в себе желание опуститься перед девушкой на колени.

— Борис! — она встрепенулась. — Лис, откуда ты?

— Из Питера. Мы ехали за тобой. И… В общем, мы хотим пригласить тебя в гости.

Оля взволнованно закусила губу и посмотрела на куклу.

— Спасибо. Честно говоря, я собралась к вам, чтобы…

— Кикимора? — предельным шёпотом спросил Лис.

Оля закивала и бережно, как ребёнка, приподняла куклу.

— Она здесь. Я не знаю, как это получилось, но, кажется, знаю, почему.

Лис присел возле девушки и ласково взял за локоть. Она умолкла, а большие серые глаза ожидающе распахнулись.

— Потому что ты просила отца найти нашу подружку, — произнёс Лис внятно, но едва слышно. — Я очень хочу, чтобы ты погостила у нас. Пожалуйста. Поедем.

Оля нерешительно посмотрела на игрушку.

— Как-то неудобно теперь. Твои братья…

— Мы трое приглашаем тебя в гости. К тому же, — Лис решил не тянуть с главным аргументом, — сегодня вечером к нам заглянет твой отец. Он просил встречи с тобой.

— Папа? — Оля привстала. — Но почему? Он больше не хочет оставаться здесь?

Лис опустил голову. Проницательность Оли превзошла все ожидания.

— Он хочет с тобой поговорить, — повторил юноша, глядя в пол. — Оля, не бойся, ничего плохого не будет!

— Я не боюсь, — она пожала плечами, поднялась со скамьи и, прижав куклу к груди, потянулась за сумкой.

Лис спохватился и опередил подругу.

— Ки не желала, чтобы я убирала её под «молнию», — Оля виновато улыбнулась. — Пришлось нести на руках, хотя она сейчас как будто дремлет. На меня все бабки оглядывались по дороге.

— Пустяки. Им же нужно о чём-то судачить.

Юноша и девушка с куклой вышли из здания вокзала.

— Оля, а как же твоя мама? — вдруг вспомнил Лис. — Она, наверное, расстроилась, когда ты собралась обратно в Тверь так скоро.

— Мама уехала вчера в командировку на две недели, — сообщила Оля спокойно, но Лис подумал, что под внешним спокойствием скрывается обида. — Для неё работа — очень важная часть жизни. Когда Ки об этом узнала, она попросила отвезти её домой. Да и я с удовольствием вернусь к бабуле на квартиру. Всё равно через две недели мне оформляться санитаркой.