Туманная техномагия (СИ) - Erlicon

Поэтому, вяло переругиваясь с Дамблдором и Макгонагалл, Астория принялась прикидывать, как ей выстроить будущий разговор с Флитвиком. Всё же на преподавателя чар давить грубой силой было нерационально, тут предпочтительнее, как и с мадам Помфри, использовать искреннюю увлечённость Флитвика собственным предметом. А ей есть что рассказать и показать преподавателю чар. К тому же, он может поделиться с ней множеством известных ему заклинаний, которые не входят в стандартный курс школьного обучения.

***

— Что же ты такая, девочка моя, ершистая и строптивая? Никак не хочешь понимать, как тебе будет лучше.

Дамблдор, после возвращения из башни Гриффиндора, бродя по своему кабинету, разговаривал сам с собой, размышляя о прошедшем разговоре.

Его начала сильно беспокоить общая ситуация в Хогвартсе. Всё внешне, вроде бы, в порядке, но… явно идёт не так. И всё началось с этой, проклятой, дурацкой дуэли Северуса и Кливленд. Он так и не смог до конца разобраться, что там действительно произошло. Почему Северус вдруг решил бросаться авадами? Что ему открылось? Не считать же, в самом деле, что он внезапно сошёл с ума. И как выжила Кливленд после попадания смертельного проклятия, что до этого считалось невозможным (ну, не считая Поттера, но кто тому был свидетелем)? И кто напал на него самого, в этом же кабинете? А авроры?.. А Филч?..

Проклятье. Вопросы… вопросы… вопросы… И ни единого ответа или даже зацепки. И, самое главное — было непонятно, это просто несвязанные друг с другом события, или звенья чьего-то плана, где главной подозреваемой была одна строптивая девчонка.

Но ведь и к ней не было ни единого прямого следа или ниточки. Более того, она сама чуть не погибла в той самой дуэли. А происходившие события, пока она была в коме — это на кого списывать? Или у него под носом есть некая тайная группа (из кого, кстати), которую не смогли выявить даже лучшие авроры? Но, Моргана подери, у любого другого ученика или преподавателя Хогвартса просто не хватило бы знаний и умений всё это провернуть незаметно для него, а ведь его тайные проверки также никого постороннего не выявили. Даже домовики и те заявили, что никого чужого в Хогвартсе не было. Значит — кто-то из «своих».

А Видящая… никто не знает их реальных возможностей. Легенды и предания из глубин веков несут не так уж много полезной информации, опираться на которую надо очень осторожно и осмотрительно. Так что, Кливленд оставалась чуть ли не единственной подозреваемой, просто потому, что других кандидатов не было.

Он пытаясь подобрать ключик к Видящей, закинул множество завлекательных крючков, но она ими просто-напросто не заинтересовалась.

Её не привлёк доступ к Особой части библиотеки, несмотря на явную увлечённость знаниями, в чём она с лёгкостью переплюнула даже известную всем заучку Грейнджер.

Её не заинтересовала возможность стать легендарной участницей Турнира Трёх Волшебников, о чём, несомненно, мечтало большинство учеников.

Она просто проигнорировала присвоение ей ордена Мерлина, не став никак ни гордиться этим фактом, ни играть в показную скромницу. Просто будто ничего и не было, и говорить поэтому не о чем.

По большому счёту, у него, несмотря на свою почти абсолютную власть в Хогвартсе, не было реальной возможности хоть как-то надавить на Видящую. Та не стремилась заводить друзей, ограничиваясь нейтрально-приятельскими отношениями. У неё не было родителей или официальных опекунов, через которых можно было повлиять на строптивицу. Её поведение, если эпизодически и нарушало правила Хогвартса, то по самому минимуму, не позволяя применить к ней действительно серьёзных мер дисциплинарного воздействия.

И вообще, Кливленд, производила очень странное впечатление, совершенно не вяжущееся с её обликом милой хрупкой девушки. Чрезвычайная физическая сила и ловкость, невероятная способность усваивать знания, категоричный, совершенно не подростковый взгляд на множество вещей, и много чего другого, выбивающегося из образа обычной ученицы.

…

— Господин директор, вызывали?

— А-а-а, мистер Малфой, проходите, проходите — я вас уже жду. Чаю? Лимонные дольки?

Дамблдор, отвлёкшись от своих размышлений, и перенеся внимание на долгожданного посетителя, вяло шевельнул кистью руки с палочкой, и чайник, стоявший на боковой приставке к столу, тут же окутался призрачным огнём, немедленно исторгнув из своего носика свистящую струйку пара.

Драко, осторожно устраивающийся на краю гостевого кресла, с опаской покосился на исходящий паром и слегка подпрыгивающий в нетерпении чайник, рядом с тарелкой, с выложенной на ней, жутчайшей на всём известном ему белом свете кислятиной.

— Спасибо, господин директор, как-то не хочется.

— Эх, молодёжь, не цените вы маленьких радостей жизни. Но каждому своё, не буду неволить.

Мирно улыбающийся в бороду Дамблдор, старчески прошаркал ногами к своему креслу, где налил себе кружечку чая и подтянул поближе тарелочку с лимонными дольками.

— Как вы думаете, мистер Малфой, зачем я вас сюда позвал?

Ответом ему был короткий настороженный зырк мальчика, вызвавший у Великого Волшебника понимающее покачивание головой.

— Полагаю, вы сейчас мне об этом скажете, сэр.

— Мудро. Сразу видно, что вашим воспитанием и обучением занимался ваш глубокоуважаемый отец, он тоже не любит спешки в суждениях. Хоть мы с ним, к моему сожалению, не особо ладим в делах политических, но я очень уважительно отношусь к Люциусу в делах общественных. Надеюсь, в своё время, вы с успехом сумеете его заменить на посту полноправного члена Визенгамота.

Дамблдор сделал небольшую паузу, чтобы отхлебнуть глоток из кружки.

— Но не буду вас утомлять своими старческими разглагольствованиями. Я вызвал вас сюда по одному печальному поводу — высказать, лично вам, свои соболезнование в связи с трагической кончиной вашего покровителя — Северуса Снейпа. Искренне сожалею о том, что этого не вышло сделать сразу, как полагалось. Я надеюсь, что вы в полной мере осознаёте, насколько много дел и обязанностей у вашего старого директора, не позволяющих ему в полной мере придерживаться требований этикета и приличий. Но, тем не менее, я, мистер Малфой, прошу у вас прощения за эту задержку с выражением моих самых искренних соболезнований.

Альбус Дамблдор с кряхтением, опираясь на руки, привстал с кресла, склонив свою седую голову перед белокурым подростком в чёрно-зелёной школьной форме.

— Кли-и-ивленд! Грязнокровка! — в голосе мгновенно взъярившегося Драко прорезалось рычание. — Это она подло убила моего…

— Мистер Малфой, Северус Снейп был моим доверенным и очень важным человеком, и я скорблю о его кончине не меньше, чем вы.

— Ложь!!! — заорал Малфой вскакивая на ноги. — Это вы наградили её орденом Мерлина! Мне отец рассказал! Орденом — за прилюдное, безнаказанное убийство моего покровителя! И вместо прозябания на нижних уровнях Азкабана или поцелуя дементора, она спокойно ходит по Хогвартсу, как ни в чём не бывало!

— Мистер Малфой, — в голосе Дамблдора лязгнул металл. — Успокойтесь! Позвольте вам преподать небольшой урок: не всегда нам можно делать то, что хочется. Политикам зачастую приходится делать «правильные» вещи, невзирая на своё отношение к произошедшему — и те, кто считают, что высокое положение даёт безграничную власть и возможности, сильно ошибаются. Вижу, вы со мной не согласны — позвольте, я вам поясню. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, в ногах правды нет. После нашего разговора можете, если сомневаетесь… нет, я даже — приказываю вам, связаться со своим отцом и пересказать ему всё. Думаю, он меня полностью поддержит.

Ошарашенный подросток рухнул обратно в своё кресло.

— Почему?

— Почему? — Дамблдор огладил свою бороду, с достоинством опускаясь в своё кресло. — По той же причине, по которой ваш отец даже не пытался поднять вопрос о наказании Кливленд в Визенгамоте, и поддержал её награждение! Потому что Северус Снейп рискнул всем, чем мог, чтобы попытаться уничтожить — потенциально — величайшую угрозу миру волшебников… И проиграл бы в любом случае. Использование Авады, особенно прилюдно — это приговор. Законный приговор. Как ни горько мне это констатировать, но Кливленд в тот момент была всего лишь негласной, неотвратимой рукой правосудия, и поэтому она за то деяние неподсудна. Магия сама вынесла вердикт, позволив ей выжить после попадания Авады, что, поверьте уж Великому Волшебнику, абсолютно невозможно в обычном случае.