Колян. Дилогия (СИ) - Евгений Щепетнов

Потом кто‑то заговорил на непонятном языке. Это был не английский — английский Николай понимал и мог на нём с грехом пополам изъясняться, а что‑то восточное — то ли арабский, то ли…хммм…. иврит? Николай философски подумал, что всё равно скоро узнает, кто его похитил, так что нечего себе голову ломать, тем более что болит она невероятно — поленом, похоже, треснули. Внезапно его одолела тошнота и он провалился в спасительное забытьё. Его последней мыслью было, что за эти годы случилось как‑то слишком много сотрясений мозга.

Глава 29. Николай и Лев

Закон № 78

Родные бойцов, погибших при исполнении, на три дня освобождаются от всех работ и получают материальную компенсацию в течение месяца.

Голова страшно болела. Николай сделал усилие и попытался утихомирить толчки боли в затылке. Сосредоточившись, он как бы погасил основные толчки боли, и она затихла, спрятавшись в затылке, лишь пульсировала где‑то на границе сознания. Не открывая глаз, он прислушался, потом сквозь полуприкрытые ресницы осторожно осмотрелся — он лежал на грязном полу в каком‑то строении. Рядом были грубо сколоченные нары, покрытые каким‑то тряпьём. За пыльными, засаленными стёклами оконца виднелись какие‑то фигуры, они резко и громко разговаривали не по–русски, перемежая речь русской‑таки бранью.

Николай открыл глаза и осмотрелся уже внимательнее — комната была пуста. Он пошевелил руками — они совсем онемели.

«Эти идиоты связали руки так, что через несколько часов я лишусь рук, если не развяжут, — с досадой подумал он — Попал я крепко, но они одного не знают — я не простая личность, мое отсутствие заметили точно, и наверняка уже разыскивают. Ну а как разыщут, им хана. Порвут их парни. Главное дожить до этого… Хорошо хоть раздеться не успел перед попадаловом — в своей обычной боевой рубахе с кармашком на спине, а в кармашке том кудеяровский нож».

Он пошевелился и стал медленно, скрипя зубами и суставами, передвигать связанные руки, заводя их к ногам, потом просунул ноги в кольцо рук и вот — руки были впереди. Николай завёл их за спину и вытянул нож из ножен. Поднёс его ко рту, взял в зубы рукоятку и стал пилить верёвку, стянувшую запястья. Верёвка, наконец, лопнула и он чуть не завопил от боли, когда кровь прилила к посиневшим кистям рук. Он, сжав зубы, тщательно разминал руки, пока они не стали чувствовать и не смогли держать нож. Он сунул нож сзади за пояс, подобрал верёвки, намотал их снова на руки и, зажав в ладонях, изобразил, что он связан и в отключке. Теперь нужно было только ждать.

Жаркий спор за окном закончился и в домишко вошли два человека. Один постарше, с жёстким, неприятным лицом и второй, помоложе, с курчавыми, чёрными волосами и яркими, васильково–синими глазами. Старший подошёл к «связанному» Николаю, навис над ним и сказал что‑то на непонятном языке:

— Кэлев, зэвэль шель бэн адам! — потом он пнул пленника пару раз с ожесточением и злобой, видимо, чтобы тот очнулся. Наклонившись к Николаю, изобразившему трудное пробуждение, он, ломая язык, сказал:

— Ти, сукин син, кто такой билят!? Русский свинья! Бэн зона! Откуда взялся, сука? — он ещё раз пнул Николая и тот глухо застонал. Синеглазый сделал останавливающий жест и о чём‑то бурно заговорил со старшим, явно предлагая помягче обойтись с пленником. Тот резко оборвал молодого и продолжил:

— Рассказвай, откуда ви пришли и сколько!

Николай подумал, и сказал:

— Предлагаю вам сейчас же отпустить меня во избежание больших неприятностей для вас. Не отпустите — будете мертвы в ближайшие часы. Время пошло.

Мужчины опять бурно заговорили на каком‑то неизвестном языке и старший сказал:

— Ти, сука, мне будешь диктовать условий? Ти умрёшь сейчас! Типэш! — он опять пнул Николая, попав как раз в больное, уже зашибленное место, что привело Атамана в ярость. Внешне на его сухом, угрюмом лице это никак не отразилось, он только сильнее напрягся и сжал зубы. Старший достал большой пистолет типа беретты и приставил к голове Николая:

— Говори, откуда пришли и что хочешь тут делать все вы! И умрёшь без проблем!

Николаю всё это уже надоело. В конце концов, так можно и пулю в башку схлопотать от неадеквата. Он нащупал рукоять ножа рукой и, резко раздвинув руки, разорвал видимость верёвки, почти незаметным движением воткнул нож в горло наклонившемуся к нему старшему, одновременно отбив его руку с пистолетом. Затем сделал нырок вперёд ко второму, сбил его плечом с ног и, навалившись, приставил ему нож к горлу — ему требовался заложник, так как из тюрьмы надо было как‑то выходить. Прибить он его всегда успеет…

Тот вёл себя на удивление спокойно, только замер и скосил глаза на нож:

— Прошу вас не делать поспешных выводов! Я на вашей стороне, я говорил Амосу, что надо провести переговоры, а не набрасываться на неизвестных людей. У него, похоже, крыша съехала после катастрофы, кроме войны ничего не признаёт, совсем спятил. Если вы уберёте нож от моей шеи, я обещаю никаких агрессивных действий с моей стороны не будет… Пожалуйста.

Николай посмотрел на лежащего под ним человека, на набухшую под булатной сталью ножа красную полоску, сочащуюся кровью. Подумал и сказал:

— Хорошо. Рискнём. Но при первой же попытке поднять шум или напасть ты умрёшь. Понял?

— Да, да, понял. Не беспокойтесь! Я же говорю — я был против вашего пленения, это Амос настоял. Он нашим начальником… был, — парень покосился на уже прекратившего дёргаться и булькать горлом Амоса.

— Нефиг пинать меня было. И по башке бить. Кто вы такие? Откуда взялись?

— Мы с корабля, израильтяне, служба безопасности. Когда все уходили, мы вначале тоже пошли, а потом поняли, что идти нам некуда. Мы ещё когда на корабле были, связывались с Израилем по спутнику, потом и спутника не стало. Израиля больше нет. Там море. Все разбежались, а мы остались у корабля, вернулись сюда. Дошли до того места, где у вас был Санкт–Петербург — кстати, мои родители оттуда…

— Так вот откуда у тебя такая правильная русская речь!

— Да, я учился в русской школе, пока мы не уехали. Да и потом, в Израиле, русские общались только с русскими. Местные нас не любили. Сейчас уже Израиля нет, Санкт–Петербурга тоже нет. Мы тут остались, кто захотел. Остальные разбежались кто куда. А куда бежать? Здесь хоть тепло… Мы по радио успели услышать что полюса сменились и теперь где было жарко, там морозы. Пол–Америки затопило, Англию затопило, у вас вместо тундры теперь болото, вернее, у нас. Мы побродили в поисках цивилизации — везде дикость, большая часть наших погибла, есть нечего, за кусок передрались между собой, как на корабле после катастрофы, вот и решили вернуться к кораблю, может сумеем забраться в него — там много продуктов, вещей всяких. А за вещи теперь убивают…