Я люблю тебя, Зак Роджерс! - Анна Милтон

Определенно, это стоит внимания.

Щелчок.

Тонированные окна «Мерседеса» не позволяли мне заснять их дальнейшие действия. Но автомобиль стоял какое-то время, и я была уверена, что они ворковали внутри.

Ладно. Хорошо. Того, что я успела заснять, вполне хватит.

Выдохнув с облегчением, я устало улыбнулась, пролистывая фотографии в телефоне Джесс.

— Закончила? — ее окончательно покинул боевой дух, и она расплылась, раскинув руки по приборной панели «Фольксвагена».

— Да. Сейчас перекину себе фотки.

Мое сердце отбивало адскую чечетку в груди.

— Наоми, — позвала Джесс.

— Ммм?

— Ты уверена?

— В смысле?

Подруга подняла голову.

— Только не вопи, ладно?

— Почему я должна вопить? — уткнувшись в смартфон, уточнила я.

— Потому что то, что я сейчас собираюсь сказать, может тебе не понравиться. Нет. Тебе это по-любому не понравится.

— Что случилось, Джесс? — спросила спокойно.

— Я не думаю, что Линдси станет легче, когда ты покажешь ей эти фотографии.

Я перестала дышать.

— Ты ведь понимаешь, что с ней будет, когда она увидит это? — осторожно продолжила Джессика, кивнув подбородком вниз, на два телефона в моих руках. Фотографии почти скинулись. — Это разобьет ей сердце. Я боюсь, что с ребенком может что-нибудь случиться…

Медленно переведя взгляд на подругу, я увидела зарождающийся румянец на ее щеках.

— Прости.

— А что, позволь узнать, я должна делать? Позволить отцу водить нас с мамой за нос, как последних идиоток? — я не замечала, как внутри разгорается яркое пламя негодования. — Смеяться над нами и спать с другими телками?! Что мне еще делать, Джесс?! — вскинув руками, запищала. — Мы не заслужили быть обманутыми. Мама… она не… — мне стало не хватать воздуха, и я дышала глубоко и часто, стараясь не задохнуться. — Я знаю, что ей будет больно. Но, по крайней мере, она узнает правду. Она поймет, что отец обманывал ее. Она справится с этим, ведь я буду рядом.

— Извини… — подруга опустила глаза, сцепив пальцы в замок. — Ты права.

— Пойми, я не могу оставлять это, как есть, когда знаю, что могу все изменить и избавить нас от его обмана, — немного остыв, пояснила я.

— Прости, — всхлипнув, Джессика обняла меня. — Делай так, как считаешь нужным. Я в любом случае буду на твоей стороне. Я помогу тебе с Линдси, если она решит впасть в депрессию, когда увидит эти чертовы снимки.

Оторопело обняв ее в ответ и закрыв глаза, я сильно сжала губы, чтобы не выдать своих слез.

***

Я застыла у входной двери. Мои пальцы замерли на полпути к ручке.

Не время сомневаться.

Я все продумала.

Каждый свой шаг, каждое действие, слова… Я рассчитала реакцию мамы и то, как мне придется успокаивать ее.

Все должно было пройти идеально, конечно, если это можно назвать именно так.

«Просто сделай это» сказала себе и с громким выдохом открыла дверь.

Блуждая по потемкам своего сознания, убегая от преследующего страха, я искала взглядом копну темных волос.

Остановившись между прохожей и гостиной, я услышала тихое пение, которое доносилось со стороны кухни.

Все будет выполнено на «ура». Да, именно так.

Медленными шагами достигнув кухни, я замерла под аркой. Мой взгляд упал на хрупкую фигуру мамы. Она стояла ко мне спиной, по-прежнему мыча смутно знакомую мелодию себе под нос. Помимо ее голоса я услышала звуки шипящего на сковороде масла.

— Наоми! — вскрикнула она, когда потянулась к холодильнику и случайно заметила меня.

Я подпрыгнула вместе с ней.

Ее рука легла на сердце, лицо немного побледнело.

— Боже, детка, ты меня очень сильно напугала, — пробормотала мама, приводя дыхание в норму. Но секунду спустя ее аккуратные брови с тревожной вопросительностью встретились у переносицы. — Что-то случилось? Ты неважно выглядишь…

Невидимая сила сжало мое горло, и я не могла сделать вдох.

Почему я медлю?

— Мам, — это что, действительно мой голос? Ужас… — Мне надо…

Совершенно внезапно для себя и для нее я остановилась, так и не закончив предложение.

«Какого хрена ты творишь?! Расскажи и покажи ей фотографии немедленно!» кричал мой внутренний голос.

Но я впала в ступор, совершенно позабыв о своей цели.

Мне было страшно.

— Что, Наоми? — спросила мама.

Она была счастлива. Здесь и сейчас, глядя на меня в ожидании. Ее глаза светились беспокойством, но она выглядела спокойной. Мое сознание приоткрыло завесу, отделяющую от прошлого, и в голове замелькали воспоминания далеких лет, когда я была маленькой, когда отец только оставил нас, и мама не могла перестать рыдать.

Совсем скоро я собственноручно заставлю страдать ее. Вновь. И пусть я не буду виновата, но ответственность за ту боль, что она будет испытывать, лежит на мне.

Я не хотела, чтобы она возненавидела меня. Не хотела видеть ее слезы и слышать безысходность…

Готова ли я лишить ее счастья?

Нет.

Не правильно.

Готова ли я столкнуть ее с правдой лицом к лицу?

Но так будет правильно. Так будет честно.

Стиснув зубы, я неуверенно, но резко, подняла руку, в которой сжимала свой телефон.

— Мам, отец — он…

Я почувствовала толчок в лопатку. Едва ощутимый, и мне не было больно. Но этого хватило, чтобы телефон исчез из моей похолодевшей и окаменевшей ладони. С широко распахнутыми глазами я наблюдала за тем, как сотовый, будто в замедленной съемке летит навстречу полу.

Оглушительное столкновение с кафелем.

Прошло не больше мгновения, но за это время я успела несколько раз состариться.

Нет.

Нет. Нет. Не может быть! Только не это!

Рухнув на колени, я взяла его и пыталась включить.

Попытка за попыткой. Все проваливалось к чертям. Мама звала меня, сокращая между нами расстояние. Но я игнорировала ее. Как и то, что она к кому-то обращалась. И этот кто-то стоял за моей спиной. Я ощущала покалывание на затылке, сигнализирующее о том, что на меня смотрят.

Сотовый так и не включился.

Сколько раз на его судьбу выпадали подобные встряски, но, черт возьми, именно сейчас он решил сломаться!

Не в силах смотреть на свой телефон, на почерневшем экране которого появилась внушительных размеров трещина, я с молниеносной скоростью повернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы испепелить взглядом того, из-за кого весь мой план накрылся медным тазом. Из-за кого мама никогда не увидит фотографии отца с другой женщиной. Из-за кого мои слова останутся лишь словами — криком, обращенным в нескончаемую пустоту.