Духи Великой Реки - Грегори Киз

Однако ведь Перкар действительно помог ей тогда. Если бы не он, Йэн убил бы ее.

Хизи попыталась снова позволить пару расслабить напряженные мускулы, насладиться этой давно желанной роскошью, но спокойствие покинуло ее. Хизи и теперь не знала чего-то важного о собственной судьбе. В Ноле ключ к спасению она нашла в библиотеке — золотой ключ знания, открывающий больше дверей, чем любая отмычка.

Здесь книги не могли принести ей пользы, но этой ночью Хизи прибегнет к другим способам добывания знаний. Она добьется ответов на некоторые свои вопросы, прежде чем сделает еще хоть шаг в направлении Шеленга.

Когда они оказались наедине, Перкар немного подождал, сжимая и разжимая кулаки, чтобы успокоиться, взять себя в руки, не позволить горьким воспоминаниям погрузить его в пучину тупой жалости к себе.

— Я узнал тебя, Карак, — наконец резко сказал он. — Ты не обманешь меня, спрятавшись за личину родича.

Существо, выглядевшее как Шелду Кар Кверешкан, лишь улыбнулось и знаком пригласило Перкара садиться. Рядом в горшке с горячей водой стоял кувшин воти; впервые за долгое время — больше года — обоняния Перкара коснулся его сладкий запах. Горло юноши свела судорога — ему ужасно хотелось ощутить вкус теплого напитка. Рот Перкара наполнился слюной, когда хозяин разлил воти по кружкам и протянул одну ему.

— За Пираку, — просто сказал высокий вождь. Перкар поднес кружку к ноздрям и с наслаждением вдохнул горячий пар, благоухающий перебродившим ячменем. Это оказался воти кера, черный воти, самая благородная и дорогая разновидность напитка. — Пожалуйста, пей! — поторопил хозяин. — Почему ты только нюхаешь его? Пей!

Перкар взглянул на темную жидкость и осторожно поставил кружку на пол рядом с собой.

— Я подобен призраку, Карак, — сказал он. — Ты сделал меня призраком. Поселение моего народа стало для меня чем-то ненастоящим, тенью, обладания которой я не заслуживаю. Воти — напиток мужчины и воина, а мне положено лишь то, чем может наслаждаться призрак, — его запах. Только это и осталось для того мужа, которым я мог бы стать. Я никогда больше не смогу пить воти, не смогу до тех пор, пока не исправлю ошибок, совершенных в прошлом.

Хозяин вздохнул, пригубил воти и снова вздохнул.

— Это всего лишь напиток, Перкар, — сказал он. — Напиток, и им нужно наслаждаться, а не делать из этого трагедию.

— Это напиток для тех, у кого есть Пираку. У меня его нет, да и у тебя, я полагаю, тоже.

— Красавчик, крылья носили меня в небесах над горой задолго до того, как люди придумали Пираку, — задолго до того, как боги придумали людей, если на то пошло. Возможно, я сам и изобрел воти, хотя наверняка этого и не помню.

— Так ты в самом деле Карак.

Человек снова отхлебнул воти, прежде чем ответить:

— Если бы ты обвинил настоящего Шелду в том, что он лишен Пираку, вы с ним уже сражались бы. Да, я явился, чтобы указать тебе дорогу. Это больше, чем, как я думал, будет мне позволено, но меньше, чем то, на что я надеялся.

Перкар с трудом удержался от резкости и, когда почувствовал, что держит себя в руках, спросил так кротко, как только мог:

— Теперь ты расскажешь мне, каким образом Хизи может убить Изменчивого?

Карак склонил голову к плечу и бросил на Перкара одобрительный взгляд.

— Ты учишься на ошибках, красавчик. Может быть, я и напрасно так о тебе беспокоился. Это будет очень забавно — я ведь ночей не спал из-за тебя.

Перкар испугался: не стискивает ли он зубы так сильно, что от них останутся лишь осколки… Его гнев развеялся — или по крайней мере смешался с бесконечным страхом: юноша вспомнил, как Ворон вспыхнул белым пламенем и поднял его, беспомощного, над землей. Ему очень хотелось высказать все, что накопилось на душе, обжечь бога презрительными словами, но он не мог этого себе позволить. И он знал — как, судя по его саркастическому тону, знал и Карак, — что именно страх, а вовсе не мудрость сдерживает его.

— Пожалуйста, — сказал Перкар, — скажи мне. Мы слишком далеко зашли, чтобы теперь потерпеть неудачу. Если ты не объяснишь мне, что следует делать…

— Тебе нечего бояться, Перкар. Я облегчу твою ношу. Та тварь, приход которой из Нола я предвидел, явилась, полная силы и пугающая. Это своего рода демон — то, что твой народ называет тискава.

— Пожирающий жизнь, — пробормотал Перкар. — Эта новость не облегчает мою ношу, Карак. Если за нами охотится такое чудовище…

— Что ж, ты взялся за трудное дело, — согласился Карак. — Однако, когда придет время, я уверен, что вы с Харкой справитесь с тварью. А облегчит твою ношу вот что: из-за появления демона и влияния Реки, которое он несет с собой, из-за его силы я смогу проводить вас до горы. Когда такая мерзость появится в Балате, Владыка Леса едва ли нас заметит, если только мы сами не привлечем его внимания. Так что, как видишь, твои опасения, будто ты не будешь знать, что делать, когда мы достигнем истока, необоснованны. Я отправлюсь с вами — в этом своем обличье — и помогу. — Он наклонился вперед, и в его ласковом голосе зазвучала угроза. — Конечно, знать об этом будем только мы с тобой. Остальным достаточно сказать, что твой дальний родственник и тридцать его воинов будут сопровождать вас в пути. Но ты ведь и сам это сообразил, верно?

— А как насчет Хизи? Она ведь не знает, что все дело в ней. Что, если она откажется ехать дальше? Она очень боится Изменчивого.

— Она поедет, — заверил Перкара Карак.

— С моими чувствами можно не считаться? — прорычал Перкар, заставив свой голос звучать решительно, хоть руки у него и дрожали. — Я могу и отказаться помочь тебе отвести ее туда без ее согласия.

— У тебя было много месяцев для того, чтобы рассказать ей, куда и зачем вы направляетесь. Ты этого не сделал и не сделаешь. Ты ведь отчаянно стремишься вернуть себе утраченное Пираку, положить конец войне с менгами, загладить вину перед своим народом. А если этого недостаточно… — Бог улыбнулся. — Что ж, обнажи свой меч!

Перкар опустил голову.

— Я же ничего не сделал! Я тебе не угрожал.

— Ты меня неправильно понял, — мягко возразил Ворон. — Я сказал: обнажи свой меч! — Это был приказ — он преодолел сопротивление Перкара с той же легкостью, с какой нож рассекает шелковую рубашку.

Перкар покорно вынул Харку из ножен.

«Я не нужен ему для того, чтобы доставить Хизи к горе, — внезапно понял юноша. — Он может принять мое обличье. Никто ничего не узнает». — Перкар поднял меч и с отчаянием увидел, как играют на металле отблески огня — это клинок дрожал в его руке.

Карак молча протянул руку и прижал ладонь к острию Харки. Появилась маленькая капля золотой крови. Перкар почувствовал, как у него на лбу выступил пот. Что затеял Чернобог?