Порт-Артур (Том 2) - Александр Степанов

Воздух был наполнен пылью, запахом теплой крови и пороха.

- Рота, залпом! - стараясь перекричать ружейную трескотню, командовал Сойманов.

- Пли! - оглушительно рявкнул за него Борейко. Залпом, залпом! - повторил он еще несколько раз.

Японцы, засевшие в нескольких шагах от редута, также довели ружейную и пулеметную стрельбу до предела. Белые их флаги все еще торчали на бруствере между сражающимися сторонами, пронизываемые сразу множеством пуль. Один за другим раненые и убитые матросы сползали вниз с бруствера. За щитом разбитой сорокасемимиллиметровой пушки примостились два матроса и посылали пулю за пулей в японские цепи. Из полуразрушенного блиндажа появился с перевязанной головой стрелковый поручик в серой разорванной шинели и представился:

- Комендант горы, поручик Любимов. Только что пришел в себя после ранения, в ушах и сейчас стоит звон. Надо перейти в контратаку и окончательно выбить японцев с горы. Дайте мне человек двадцать матросов.

Сойманов отдал необходимые распоряжения. Матросы сгруппировались около Любимова, который объяснял им задачу.

- Пока не добежим до японцев, не стрелять, а там сразу бей штыком и прикладом. Далеко вниз не преследуй, иначе трудно будет вернуться, а теперь вперед! - И поручик скрылся за углом редута.

Поддерживая атаку, матросы сверху давали залп за залпом.

- Стой! Японцы бегут. Ура! - закричал Сойманов.

Маленькие фигурки японцев быстро скатывались по крутым склонам горы, прячась в складках местности. Черные матросские бушлаты стремительно летели за ними. Любимов, стоя во весь рост на небольшом бугре, громко свисте собирая моряков к себе.

Лейтенант подбежал к нему, и в этот момент его словно чем-то ударили по голове. В ушах зашумело. Теплая струйка крови побежала по лицу.

- Перевяжитесь, - бросил ему в руки свой платок Любимов. - Рана поверхностная, царапина.

Матрос-фельдшер отвел офицера обратно в редут и тут наскоро перевязал его.

Затихшая было артиллерийская стрельба разгорелась снова. С громким шипением пролетали тяжелые одиннадцатидюймовые бомбы, и черные столбы то и дело взлетали вокруг вершины Высокой. Вскоре принесли убитого наповал Любимова.

- Вашбродь, мы из-под обломков откопали пушку, - доложил Борейко появившийся откуда-то Блохин. - Пошукаем еще снарядов и тогда угостим японца.

Заметив, что "баянцам" одним не справиться и не удержаться на горе, Борейко поспешил вниз за помощью.

Сойманов подошел к тому месту, где была обнаружена скорострельная пушка.

Несколько матросов с удивительным проворством разгребали руками землю и из-под нее вытаскивали небольшие патроны, аккуратно складывая их около орудия. Скоро набралось около полусотни. Блохин, смахнув землю с прицельных приспособлений, приноравливался вместе с другими матросами наводить орудие.

- Чуть влево. Так, хорошо. Заряжай, - распорядился он.

Звякнул закрываемый замок.

- Готово, - доложил Блохин.

- Пли!

Пушка грохнула и, резко откатившись, осталась в заднем положении.

- Испорчен накатник, - сообразил лейтенант.

Матросы вручную докатили пушку в нужное положение, и опять грянул выстрел.

- Слева японец лезет, - подбежал унтер-офицер. Как бы он к нам в тыл не зашел.

Сойманов побежал за ним, уже не обращая внимания на пули и снаряды.

- Не споткнитесь, ваше благородие. Тут мертвяки лежат, - поддержал офицера стрелок.

- Пусть повернут сюда пушку, - распорядился Сойманов, увидя японские цепи.

В это время невдалеке разорвался снаряд, и взрыв сбил его с ног.

- Пропало наше орудие. Аккурат влепил в него японец. Двух повалило, а остальные разбежались, - доложил Блохин.

Не успел Сойманов отряхнуться от земли, как раздался новый взрыв. Сквозь дым, грохот, удушливый запах шимозы послышались душераздирающие крики из-под обрушивающегося блиндажа:

- Помо-ги-те!

Сойманов попытался отдать распоряжение, но новый снаряд попал в то же место. Крики прекратились. Из-под земли доносились только глухие стоны, но скоро и они смолкли.

- Помяни, господи, в царствии твоем новопреставленных рабов, - набожно перекрестились стрелки.

- Японцы идут, видимо-невидимо, - доложил матрос.

Сойманов шагнул к брустверу. Молодой, безусый японец торопливо водружал желтое знамя с красным кругом. Уже на самом гребне раздавались победные крики "банзай". Немногие уцелевшие стрелки и матросы, крепко зажав в руках винтовки, принимали на штыки прыгающих сверху японцев. На редуте завязалась рукопашная схватка. И вдруг сзади грянуло могучее "ура". Снизу бежала десантная рота с "Севастополя". Впереди возвышалась могучая фигура Борейко.

Грозной лавиной они ворвались на редут, смяли и опрокинули врага, сорвали флаги и, преследуя японцев, кинулись вниз по горе.

Двадцатая за день атака была отбита.

- Крепко подрались, - проговорил Борейко, оглядываясь вокруг.

Поручик осмотрел свою порванную в нескольких местах шинель, винтовку, забрызганную кровью.

- Ты цел? - спросил он у Сойманова, сидевшего невдалеке на развалинах командирского блиндажа.

- Оглушило при взрыве бомбочки. В левом ухе звенит и посейчас. Ты, Боря, очень хорошо сделал, что придел к нам подмогу, иначе нам бы несдобровать.

Кто командовал "севастопольцами"?

- Андрюша Акинфиев. А вот и он.

Акинфиев, все еще разгоряченный, подошел к друзьям.

- Никак не предполагал, что мне придется покинуть тихое житие на Ляотешане и идти спасать Высокую.

Офицеры внимательно осмотрели друг друга.

- Три мушкетера, - усмехнулся Сойманов. - Вот уже скоро год, как мы сражаемся бок о бок на суше и на море.

- Нет уже Жоржа Дукельского, надолго выбыл из строя Сережа Звонарев.

Теперь очередь кого-нибудь из нас... - проговорил Акинфиев.

- Не каркай, Андрюша, - добродушно отозвался Борейко. - Что будет посмотрим, а теперь выпить бы чего-нибудь, а то совсем пересохло горло. Эй, Блохин! Где ты, черт рябой?

- Я здесь, вашбродь! - бодро отозвался солдат.

На лице его светилась блаженная улыбка. В каждой руке поблескивали небольшие бутылки с коньяком. Было видно, что он уже успел глотнуть.

- Не желаете ли попробовать, вашбродь? - предложил Блохин, протягивая поручику бутылку. - Трофейная!..

Борейко вмиг отправил себе в рот добрую половину содержимого бутылки.

Крякнув от удовольствия, он предложил остатки коньяка морякам. Закусили японскими галетами.

- Заправились, теперь можно и дальше воевать. Поскольку я старший в чине, значит, я и являюсь комендантом горы, - объявил Борейко. - Ты, Павлик, будешь оборонять левую вершину, а ты, Андрюша, - правую. Я останусь посредине в седловинке.

Моряки откозыряли и направились по своим местам.

Поручик в сопровождении Блохина направился в небольшую ложбинку между двумя вершинами Высокой. В этом районе не было даже простых окопов и шел только сильно разрушенный ход сообщения, соединяющий обе вершины горы.

Борейко осмотрелся. Внизу виднелся японский окоп, опоясывающий гору полукругом. От него в тыл тянулись ходы сообщения.

- Как ты думаешь, Филя, возьмут Высокую или нет?

- Смотря кто ее будет защищать. Ежели мы с вами, то вовек японцам ее не видать, - усмехнулся Блохин.

Заметив на вершине Высокой фигуру Борейко, японцы открыли ружейный и пулеметный огонь.

Вскоре Борейко и Блохин дошли до разбитой батареи.

Установленные на горе орудия еще в сентябре были приведены в негодность осадной артиллерией, "о изуродованные до неузнаваемости пушки оставались на прежних местах. Недавно в этом районе происходила рукопашная схватка, и около орудий оставалось лежать большое количество трупов, застывших в том положении, в котором их застала смерть. Один японец стоял на колене, опираясь правой рукой на ружье, голова свесилась вниз, как от усталости.

Рядом матрос, вцепился японцу в горло, а у самого в животе торчал японский штык.

Вечером на вершине появился стрелковый капитан Солоникио, назначенный комендантом горы. С ним прибыла на смену морякам пехота. Акинфиев пригласил Сойманова и Борейко к себе в Новый город. Обед подавал денщик-матрос. Друзья вспоминали минувшие дни. Андрюша нетерпеливо поглядывал на часы.

- Когда же наконец вернется Надя? - нервничал он.

- Бедный Сережа страшно слаб, не может даже повернуться на бок. Он кланяется тебе, Андрюша, справлялся о твоем здоровье. Ты знаешь, скоро его свадьба с Варей, - проговорила вошедшая Акинфиева.

После обеда офицеры отправились в штаб Ирмана, расположенный в одной из казарм Нового города. Там они застали Кондратенко, Белого и Третьякова. Шло совещание о мерах обороны Высокой. Кондратенко сидел в конце стола и, как всегда, молчаливо слушал других, быстро делая заметки в записной книжке.

Ирман говорил долго и путано, убеждая не сдавать Высокую, против чего никто не возражал. Третьяков жаловался на крайнюю усталость солдат, просил их сменить, а также прислать подкреплений. Присутствовавшие тут же стрелковые офицеры указывали, что солдат надо прежде всего накормить, так как они не ели уже больше суток. - Во-первых, там нужна походная кухня с горячей похлебкой, а затем уже бомбочки и патроны и, наконец, теплая одежда, - в один голос заявляли они.