Возвращение в Чарлстон - Александра Риплей

– Я так рада видеть вас, доктор. Вы как раз тот человек, который может объяснить, как следует поступить даме, когда ее муж заводит любовницу и приводит ее к себе в дом. Почему бы вам не предложить мне выпить и не объяснить, что это самая обыкновенная вещь на свете?

– Но, миссис Харрис, я не знаю, что и сказать. – Фабер был донельзя смущен.

– Но вы должны, доктор. Вы же врач! Почему бы вам не сказать мне, что жене не стоит волноваться, что ей лучше всего развлекаться таким же образом и что это тоже самая обыкновенная вещь на свете?

Фабер посмотрел на нее оценивающим взглядом. Его смущение прошло.

Машина остановилась перед его отелем.

– Не хотите ли зайти, миссис Харрис? Выпить чего-нибудь?

– Зовите меня просто Гарден. Я скажу шоферу, чтобы не ждал?

– Да, пожалуйста.

Фабер пробыл в Париже три недели. Он вместе с группой американцев перебирался с места на место в поисках удовольствий и с горящими глазами смотрел, как танцует Гарден. В постели она оказалась еще лучше, чем он предполагал. Он едва удерживался, чтобы не схватить ее в объятия при всех. На вечеринке по случаю третьей годовщины их свадьбы он так ревновал к Скаю, небрежно обнявшему жену за талию, что выскочил из комнаты. Гарден бросилась за ним, отвела в бальный зал – студию и отдалась ему на возвышении, где обычно позировали натурщицы.

Когда Фабер уехал из Парижа, она продолжала использовать возвышение вместо дивана, но уже с одним из художников Вики.

Потом с другим.

Третьему она позировала обнаженной, в одних драгоценностях, а портрет послала Феликсу. Алекса ворвалась к Гарден, когда та завтракала.

– Черт побери, Гарден, что ты вытворяешь?

– Я делаю только то, что ты сделала мне, – холодно ответила Гарден. – Надеюсь, ты не обиделась?

– Ты больна. И к тому же глупа. Феликс никогда не бросит меня ради какой-то наркоманки вроде тебя.

В тот вечер Гарден одевалась с улыбкой на лице. В ванну, приготовленную Коринной, она добавила побольше ароматного масла, а потом натерла им руки и ноги.

– Никаких чулок, – сказала она горничной. Коринна надела на нее новое платье. Это был водопад серебряной бахромы, три сверкающих слоя – от груди до колен. Коринна прикрепила полоски бриллиантов, которые Гарден заказала вместо первоначальных лямок.

– Вы свободны, – сказала Гарден.

Как только Коринна ушла, она достала соломинку и коробочку с пудрой, которую Вики всегда держала для нее наполненной кокаином. Когда наркотик подействовал, она стащила платье через голову и сняла белье, освободив грудь. Потом снова надела платье.

Духи, пудра, помада, бриллиантовая диадема на голове, бриллиантовые браслеты и кольца и бриллиантовое ожерелье, завязанное на ноге выше колена. Она готова. Гарден надела серебряные туфельки, завернулась в накидку из серебряной парчи и взяла сумочку. Она была сделана из серебряного бисера и вся сверкала. Гарден поплотнее запахнула накидку, чтобы широкая полоса меха белой лисы обрамляла ее лицо и ласкала щеки.

– Желаю тебе хорошо повеселиться, Белоснежка, – сказала она своему отражению в зеркале. Отражение засмеялось вместе с ней. Жизнь была восхитительно забавна.

Она казалась серебряным вихрем. Все расступились, и она осталась одна в свете прожекторов, под вращающимся зеркальным шаром. Все взгляды были прикованы к ней. Гарден танцевала до тех пор, пока не покрылась капельками пота. Потом подбежала к тому месту, где сидели Феликс с Алексой. Она вскочила на стул, с него на стол и начала самозабвенно танцевать, сверкая, вздрагивая и извиваясь, вскидывая ноги в блестящих туфельках перед самым лицом Феликса, обволакивая его мускусным ароматом и давая возможность ему одному увидеть сверкающие у нее на бедре бриллианты.

После танца она стояла запыхавшись. Не стянутая корсетом грудь поднималась и опускалась, заставляя шевелиться серебряную бахрому. Феликс поднялся.

– Я провожу тебя домой, – хрипло произнес он. Гарден послала на прощание воздушный поцелуй Скаю и насмешливо помахала рукой Алексе. Потом взяла Феликса под руку и направилась к выходу, волоча накидку следом за собой, как это обычно делала Алекса – словно матадор после победы над быком.

Коринна была обеспокоена звуками, доносящимися из-за закрытых дверей спальни Гарден. Она отправилась на поиски мисс Трейджер.

– Мадемуазель, это продолжается всю ночь, а теперь звуки стали еще громче. Уже двенадцатый час. Боюсь, скоро вернется мистер Харрис. Даже не представляю, что тогда может случиться.

Послушав у дверей, мисс Трейджер побледнела.

– Я иду за принчипессой, – сказала она. – Это ее дом, она имеет право войти.

Вики распахнула дверь и вошла так, словно наносила обычный дружеский визит. Мисс Трейджер и Коринна выглядывали из-за дверей.

Гарден познакомила Феликса с кокаином. По всей кровати были рассыпаны соломинки, а их обнаженные вспотевшие тела были припудрены белым порошком. Оба были щедро украшены драгоценностями Гарден. Они переливались всеми цветами радуги, отражаясь в поставленном на стулья зеркале. Оба лежали бок о бок, сотрясаясь от приступов истерического смеха.

Гарден повернула голову и посмотрела на свекровь. Она захохотала еще сильнее, с трудом выдавливая из себя слова:

– Привет… Вики… это… Феликс… он… учит меня… кататься на лыжах.

Вики хохотала вместе с ними до слез. Потом, все еще смеясь, отправилась к себе в комнату. В ее смехе отчетливо звучали ноты триумфа.

Мисс Трейджер пошла следом за ней.

– Зачем? – спросила она, когда они остались вдвоем. – Принчипесса, я выполняла все ваши приказы и никогда не задавала вопросов. Но теперь мне необходимо знать, почему вы хотите погубить эту девушку. Меня все время мучает совесть.

Вики холодно взглянула на нее:

– Мучает вас совесть или нет, меня это не касается. Когда я вас нанимала, мисс Трейджер, то предупредила, что работа не для слабонервных. Если вы слишком брезгливы, можете убираться. Она все равно уже не понимает, кто находится рядом с ней. И станет еще хуже. Именно это я и планировала с того момента, как услышала ее имя. – Вики ходила взад-вперед по меховым коврам, разбросанным по полу ее гостиной. Она скрестила руки на груди и засунула ладони под мышки, словно стараясь сдержать звучавшую в голосе страсть. – Я буду наблюдать за каждым ее шагом, ведущим к гибели. Почему, вы думаете, я осталась на лето в Париже, позволила кому-то заканчивать перестройку виллы, заказывать отделку, нанимать слуг? Да потому, что не хочу пропустить ни одного мгновения ее падения, боли, страданий. Она в долгу передо мной. Она из рода Трэддов. Скоро она сойдет с ума, но я никуда не отправлю ее. Я буду держать ее здесь, поставлю решетки на окна и буду смотреть на нее каждый день, по десять раз в день, если захочу. Она будет молить дать ей кокаина, умолять о смерти. Она мне за все заплатит.