Человек с топором - Юрий Никитин

— А что, ящерица тоже хорошо. Если молодая и сочная. Но все-таки, Олег, ты чего вдруг задергался? Что-то я тебя не разумею.

Олег опустил взгляд, снова поднял, уронил и ерзал им по низкой траве, срезая ее под корень.

— Мрак, — прошептал он с мукой.

— Прости… Я не стану им препятствовать.

Мрак отшатнулся. Глаза его выпятились, как у речного рака.

— Что?

— Мрак, — сказал Олег совсем тихо, — мы… не только люди… что значит, существа из племени, что обитает на планете Земля в далекой системе одной заурядной звезды. Мы с тобой — разум. Разумные!… Мы обязаны поступать… как разумные. Помнишь, когда-то отвечали только за свое племя? Потом за свой народ? Наконец поняли, что все мы — люди и надо отвечать за все человечество?

Мрак прорычал:

— Так мы и отвечаем за человечество!

— Это было на Земле. А сейчас, когда мы вышли в Большой Космос, мы уже обязаны отвечать за… скажем, большое человечество. Можно даже с прописной буквы. А в Большое Человечество как раз входят все разумные существа, все расы, виды, все-все, наделенное интеллектом в этой Вселенной. Они все — наши!… И вот сейчас, когда лучшее чувствует угрозу со стороны худшего, а это худшее — мой народ, моя раса, мой вид… Я что же, должен кричать, что хоть сопливенькое, зато свое?… И что мы лучше уже потому, что мы… это мы?

Мрак ухватил его за плечи. Олег висел в сильных руках, как тряпичная кукла. Мрак тряхнул, заорал бешено:

— Ты что?… Предаешь? Предаешь, да?

Олег был бледен, измучен, слабый голос прозвучал как из-под земли:

— Мрак… я не предаю…

— Но эта бомба взорвет Солнце!

— Мрак… когда нужно выбирать… Наша раса — преступник по галактическим меркам. Нет, по галактической морали… Даже хуже, чем преступник! Мы — сумасшедшие… Бешеные! Больны настолько, что обязательно погибнем сами… и заразим других. Это не преступление — стать на сторону правых. Сам подумай…

Мрак швырнул его на землю, навис над ним, громадный и страшный. Волосы встали дыбом, лицо стало диким, как у лесного зверя.

— Ты понимаешь, что говоришь?

Олег уронил голову на руки. Мрак услышал прерывистый голос:

— Нет, уже ничего не понимаю.

Мрак встал, навис над ним, как динозавр над кистеперой рыбой. Олег согнулся в три погибели, поглядел в пруд, оттуда на него смотрела оранжевая физиономия, что все равно ухитрилась изменить цвет на смертельно-бледный.

— Посиди, — велел Мрак, — я схожу в дом за бутылкой вина.

— Так я ж сделаю… ох, прости, забываюсь.

— Я вижу, — прорычал Мрак многозначительно.

Он влетел в дом, подхватил большую емкость, пусть будет кувшином, спросил у Игарны, то ли это вино, что пили вчера, она подтвердила, он похвалил, спросил небрежно:

— Кстати, а почему попросту не послать на ту планету корабль-автомат? Начнет рыхлить землю, сносить горы, орошать пустыни, заодно сотрет с лица земли и все население. Или же еще проще: побрызгает с орбиты каким-нибудь дустом! Все люди вымрут. Заодно — зверье и микробы…

Она сказала серьезно:

— Это негуманно. Мрак не поверил ушам:

— Что?

— Негуманно, — повторила она сердито.

— Хоть вы, гозияле, и злобные радикалы, но нельзя же до такой степени…

Мрак с трудом растянул губы в улыбке:

— Это была шутка.

— Злая, — отрезала она твердо.

— Вы там, на Гозияле, становитесь совсем злыми! На эту тему шутить… нехорошо.

Мрак поклонился, виноват, огрубел там в своем изолированном мире, отступил.

Олег сидел все в той же позе на камнях у пруда, тупо смотрел в воду. Мрак тяжело опустился рядом.

— Да слышал я, слышал, — сказал Олег, морщась.

— Не пересказывай. Они не могут убивать, понимаешь? Это слишком высокая культура… Они цивилизованны, по-настоящему цивилизованны. У них слишком высоко уважение к любым проявлениям жизни. Здесь даже ребенок не оборвет крылья бабочке или не раздавит жучка.

Мрак смотрел со злым непониманием:

— А что же с Землей?

— Им стало известно, — объяснил Олег горько, — что в таком-то секторе космоса… начался процесс распада. Этот распад грозит распространиться и на другие секторы. Принято решение очистить — в буквальном смысле слова очистить!…

— данный сектор. Послать туда корабль с антивеществом, тот попадет в орбиту звезды, мощный заряд превратит звезду в сверхновую. Вспышка выжжет всю гниль…

После долгой паузы Мрак сказал непонимающе:

— Но почему тогда не шарахнут по нашему Солнцу из какого-нибудь космического бластера? Я не поверю, что у них ничего подобного нет!

— Наверное, все-таки нет.

Мрак с сомнением покачал головой:

— Не обязательно из него палить в белый свет, патроны портить. Но пистолет под подушкой — сплю спокойнее.

— Может быть, им все сказать?

— Что?

— Прийти и сказать все честно. Вот, мол, мы двое из Земли. Или с Земли, неважно. Посмотрите на нас. Судите по нам. Ну, какие мы такие уж подлые, гадкие, зараза для всей Вселенной…

Последние слова произнес совсем упавшим голосом, сконфузился и умолк. Мрак, не дождавшись конца умничанья, прорычал:

— Ну, если на тебя посмотреть, то я бы тебя своими руками… Знаешь, ты хоть и умный, но все же дурак. Что по нам можно судить? Даже два родных брата-близнеца, бывает, один идет в бандиты, другой — в правозащитники. Правда, это неудачный пример, то одна шайка, но суть ясна, если на пальцах, да?

Олег сказал жалко:

— Мрак, но как поступить правильно? Пытаться защитить Землю — это дать перевесить в нас звериному нутру. Размножение, захват ареала, пастбищ… А в Галактике нет места дикарям. К тому же — заразным дикарям. Мрак, мы должны… мы обязаны давить в себе зверя. Мы ведь люди!…

Мрак сказал:

— Люди. А вот эти… не люди, а оранжевые ящерицы.

— Люди, — возразил Олег.

— Мрак, люди все, кто думает… кто думает хорошо и правильно. Кто гуманен… Бред какой, я всю жизнь этим занимался, а сейчас так трясусь, все мысли смешались, что не могу дать определение человеку! Мрак, человек — это не существо без перьев и с плоскими ногтями, не общественный тростник и не обязательно тот, кто ходит в человечьем платье. Человеком может быть и восьминогий разумный паук, а вот ублюдка-педофила с двумя университетскими дипломами я человеком назвать не хочу, не могу… и не стану! Так вот, Мрак, здесь все — люди. Человеки. А у нас на Земле…

Мрак перевел дыхание. Голос его был тяжелый, как нейтронная звезда.

— А ты помнишь, тот бородатый говорил, что, если в этом городе отыщется хоть сотня праведников, он пощадит его?… А потом сказал, что даже если десять отыщется, все равно пощадит!… Не помню, пощадил или нет…

— Не пощадил, — сказал Олег угрюмо.