Зияющие высоты - Александр Александрович Зиновьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
КТО МЫ
Мы вам кажемся загадкой не потому, что мы неизмеримо сложнее амебы, говорит Неврастеник. С точки зрения способа понимания мы даже проще. А потому, что вы к нам пробиваетесь через систему собственных предрассудков, нашего официального камуфляжа и всеобщего желания скрыть от посторонних, кто мы на самом деле. Но, может быть, люди скрывают из-за неведения, говорит Журналист. Так не бывает, говорит Неврастеник. Нельзя скрыть то, чего не знаешь. Скрываем, значит, знаем. И знаем, что это не стоит показывать. А почему вы об этом говорите, спрашивает Журналист. Потому что хочу, чтобы мы стали лучше, говорит Неврастеник. А для этого мы должны себя делать по каким-то образцам, совершая над собой усилие. А чтобы люди в массовых масштабах (а не одиночки) занялись этим, нужно обнажить, кто они есть на самом деле. Люди должны перед кем-то посторонним устыдится своей грязи и принять меры к тому, чтобы ее не было. А пока мы ее прячем.
СКАЗАНИЕ
Проблема ЭН есть, прежде всего, проблема выживания творческой личности в современных условиях. Клеветник и Шизофреник с чисто творческой точки зрения были личностями не менее крупными, чем ЭН. Но их нет, а ЭН есть. В чем сила этого человека? Личные качества? Стечение обстоятельств? Связи и поддержка интеллигенции? Поддержка некоторых кругов руководства? Все это, конечно, было. Но не в этом суть. Сначала творчеству ЭН у нас не придавали серьезного значения. Казалось, что он стоит где-то в стороне от главных проблем и направлений духовной жизни общества, не мешает ее официальному торжественному шествию и занимается какими-то нелепыми пустяками. За это время он успел вырасти. Когда хватились, было уже поздно. Он стал огромен и сместил центр духовной жизни общества ближе к себе. За это время он сумел сделать свои творческие интересы личными интересами достаточно большого числа людей, способных что-то делать и как-то влиять на ход событий.
ОТЦЫ И ДЕТИ
Молодежи, говорит Неврастеник, на нас наплевать. Она даже не знает о нашем существовании. А если узнает кое-что, то в искаженном с той или с другой стороны виде. У нас с ней просто нет никаких контактов. Почему нет, сказал Болтун. Я много лет преподавал и имел контакты. Ну и что, спрашивает Мазила. Контактов нет, говорит Болтун. Мы изолированы не только в пространстве, но и во времени. Но был же кто-то до нас, говорит Мазила. Были, говорит Болтун. Но мы о них узнали после того, как стали тем, что есть. Но будет же кто-то после нас, говорит Мазила. Будет, но они узнают о нас (если только узнают!) лишь после того, как они станут кем-то. Кем невозможна предвидеть. Я вчера был в гостях у Сослуживца, говорит Неврастеник. Говорили о войне, о Хозяине, о Хряке, о Претенденте, о Правдеце. В общем, обычный треп. Когда на мгновение наступило молчание, маленькая дочка Сослуживца сказала, что у них в детском саду одна девочка не ела манную кашку, и воспитательнице пришлось ее наказать за это — ее не взяли на прогулку. У молодежи своя манная кашка и свои наказания. А на нас им наплевать. Но есть же какая-то преемственность идей, говорит Мазила. Есть длительность и повторяемость проблем, говорит Болтун. Потом приходит какой-нибудь мудрец и усматривает в прошлом некую эволюцию. Так неужели все бесследно, говорит Мазила. Почему бесследно, говорит Болтун. Следы остаются, но они уходят вглубь и теряются бесследно.
МОРАЛЬ АБСОЛЮТНА
Человек, говорит Посетитель, становится тем, что он есть в нравственном отношении, по собственной воле и по собственному желанию. Нормальный человек имеет перед своими глазами достаточно большое число примеров, чтобы научиться различать зло и добро. Нормальный человек по опыту знает, что такое зло и что такое добро. Нельзя стать злодеем по принуждению или по неведению. Нельзя стать порядочным человеком за плату. Если человек негодяй, он хотел стать таким и приложил к тому усилия. Человек сам несет полную ответственность за свою нравственность. Тот, кто снимает с человека эту ответственность, безнравственен. Оценка поступков как добрых и злых, абсолютна. Она не зависит от того, кто совершает поступок (от поступающего), от того, на кого направлен поступок (от поступаемого), от отношения поступающего и поступаемого к другим людям, от отношения других людей к поступающему и поступаемому. Зло и добро есть всегда и везде зло и добро. Те, кто настаивает на относительности добра и зла, т. е. на зависимости моральных оценок от конкретных ситуаций, те априори исключают нравственность. В этом случае вместо нравственности преподносят видимость нравственности, антинравственность. Не в смысле аморализма — аморализм есть явление в рамках нравственных оценок, — а в смысле нравственности с обратным знаком.
ТРУД НЕ ПРОПАДАЕТ, НО ДАРОМ
Вот я и выполнил твою просьбу, сказал Болтун, вручая Мазиле "Сказание о Мазиле". Распоряжайся по своему усмотрению. Надеюсь, ты простишь многочисленные дефекты этого сочинения. Это все-таки экспромт. Но не думай, что дефектов было бы меньше, если бы я писал долго и всерьез. Мазила статью прочитал и сказал, что он сам всегда думал так же. Болтун пожал плечами. Потом статья где-то затерялась.
ДЕЛО ГОВОРЕНИЯ
Наши разговоры — пустая болтовня, говорит Неврастеник. С этим надо кончать. Мы начинаем повторяться и пережевывать одно и то же. Ты прав, говорит Болтун. Но вот мы кончили говорить. А дальше что? Говорить — мое призвание. Продукт моей деятельности — мысли, обработанные в слова. А приведут они к каким-то последствиям или нет, меня не интересует. Я не честолюбив. И не такое уж это праздное занятие. В нашу эпоху человечество оказалось перед проблемой сознательного
