Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма - Николай Степанович Гумилев

творчестве Николая Гумилева. Годы 1886–1913. М., 1995. С. 111). Фивы (современный Луксор) находятся на расстоянии приблизительно 700 км от Каира, Дендера (см. комментарий к № 50) — в 60 км к северу от Луксора; Карнак — между ними; теоретически такой маршрут был вполне осуществим, и Гумилев мог ознакомиться с жизнью страны достаточно подробно. В пользу этого предположения говорит и ретроспективное ст-ние «Египет» (№ 6 в т. IV наст. изд.), содержащее большое количество географических и бытовых реалий и, главное, демонстрирующее понимание автором «души» страны (см. стр. 31–32). Однако нельзя забывать, что помимо посещения туристических мест (см.: Жизнь поэта. С. 67) пребывание Гумилева в Египте было ознаменовано и «духовным преображением» поэта, оказавшим радикальное влияние на его жизнь и творчество последующих лет. Именно тогда, по словам Ахматовой, для него была «снята опасность самоубийства» (Жизнь поэта. С. 67). П. Н. Лукницкий особо отмечал, что все лето 1908 г. Гумилев находился «в подавленном душевном состоянии», его «преследовали мысли о самоубийстве», и внезапная поездка в Египет — в нарушение первоначально намеченного маршрута — была как-то с этими «мыслями» связана: «По-видимому, в Египте была попытка самоубийства, последняя в его жизни» (Труды и дни. С. 185). Очевидно, что весь этот «суицидальный подтекст» египетского путешествия 1908 г. непосредственно связан с образом «сада Эзбекие» в личной гумилевской «биографической мифологии» (см. комментарии к стр. 8–13 № 14 наст. тома); нельзя также исключать, что и все путешествие было затеяно лишь для «второго» посещения каирского сада — во исполнение данного год назад «обета»:

Какие бы печали, униженья

Ни выпали на долю мне, не раньше

Задумаюсь о легкой смерти я,

Чем вновь войду такой же лунной ночью

Под пальмы и платаны Эзбекие.

(«Эзбекие» (№ 96 в т. III наст. изд.). Если также учесть отмеченные Н. А. Богомоловым «оккультные коннотации» Каира в восприятии раннего Гумилева-символиста («масонская мифология предполагала в качестве отмеченных для посвященных (особенно посвященных высших степеней) Смирну и Каир, который Гумилев посетил <...> М. Н. Лонгинов в своей известной книге писал: “Все Розенкрейцерство делилось на 9 округов. Четырем высшим степеням назначены были места для конвенций: <...> Каир и Париж; <...> Смирна”» (Богомолов Н. А. Гумилев и оккультизм // Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 1999. С. 116)), — то можно также предположить, что «переоценка ценностей» в каирском парке было как-то сопряжено не только с «любовным кризисом», но и с исходом «путешествия к оккультным тайнам символизма».

53

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Полушин, НП (публ. Р. Д. Тименчика).

Автограф — РНБ. Ф. 248. № 139.

Дат.: 14 ноября 1908 г. — по помете получателя.

На письме помета получателя — «14.11.08».

Поэт, прозаик и переводчик Владимир Васильевич Уманов-Каплуновский (1865–1939; настоящая фамилия Каплуновский) был в то время секретарем Кружка поэтов «Вечера Случевского». В его архиве сохранились его очерк «“Пятницы” и “Вечера” Случевского» (РГАЛИ. Ф. 512. Оп. 2. Ед. хр. 1), список членов «Кружка Случевского» 1910-х гг. (РГАЛИ. Ф. 512. Оп. 1. Ед. хр. 50; 75 имен) и обширная корреспонденция. История и порядки Кружка подробно освещены К. М. Азадовским и Р. Д. Тименчиком: «Кружок поэтов и поэтесс «Вечера Случевского», объединявший до конца 1917 года многих петербургских стихотворцев, играл заметную роль в жизни столицы. Традиция «вечеров» зародилась еще в 90-е годы XIX века, когда столичные поэты собирались по пятницам у Я. П. Полонского <...> После его смерти эстафету принял К. К. Случевский; на его квартире были в конце 1898 года «утверждены» и стали регулярно (обычно — два раза в месяц) проводиться поэтические «пятницы». Эти собрания поэты рассматривали как своего рода «академию»: они читали друг другу свои новые произведения, тут же обсуждали их, сочиняли произведения на определенную заданную тему. «Пятницы» Случевского не прервались с его смертью осенью 1904 года; <...> решено было <...> создать кружок его имени и собираться попеременно на квартирах постоянных участников «Вечеров». <...> С годами в Кружке сложился определенный устав. Посетители «Вечеров» строго разделялись на постоянных участников и «гостей». Доступ для посторонних был весьма затруднен. Вступить в Кружок было тоже не просто: требовалось иметь, во-первых, изданную книгу стихов и, во-вторых, согласие большинства его членов. Желающий попасть в Кружок сначала вводился в него кем-либо из постоянных участников в качестве «гостя». После чтения им своих стихотворений решался вопрос о допуске его к баллотировке (она проводилась закрыто) на следующем собрании. Претендент обязан был иметь не менее троих рекомендателей (также из числа «кружковцев»). Собрания, проводившиеся ежемесячно (с октября по май), носили интимный характер. Одни читали, <...> другие обменивались впечатлениями. Затем собравшимся предлагался ужин, который нередко затягивался до раннего утра» (Азадовский К. М., Тименчик Р. Д. К биографии Н. С. Гумилева (Вокруг дневников и альбомов Ф. Ф. Фидлера) // Русская литература. 1988. № 2. С. 173–174). В апреле 1908 г. собрания получили официальный статус литературного общества, насчитывавшего более 50 членов; его председателем стал поэт Ф. В. Чернигов-Вишневский (1838–1916), которого сменил через год Н. Н. Вентцель (1855–1920); в президиум также вошли Уманов-Каплуновский, И. И. Соколов (р. 1868), бывший учитель Гумилева в гимназии Гуревича Ф. Ф. Фидлер (1859–1917) и М. Г. Веселкова-Кильштет (1861–1931). Кружок в то время объединял по преимуществу поэтов-традиционалистов, и появление в нем Гумилева и других молодых представителей модернистских течений вызывало известное напряжение. О принятии Гумилева в его члены рассказал хозяин того вечера В. И. Кривич в письме М. Г. Веселковой-Кильштет от 29 мая 1908 г.: «На собрании был выбран новый член — Н. С. Гумилев. Это близкий товарищ и по гимназии, и так, в жизни, Д. И. Коковцева и мой хороший знакомый, — молодой поэт, вернувшийся недавно из Парижа, куда уехал по окончании гимназии слушать лекции в Парижском университете. Человек он очень талантливый, литературное детище Брюсова, который руководит им, имеет два сборника стихов, пишет много — одним словом, быть в кружке имеет право. Декадент он т<ак> с<казать> строгого рисунка и стихов «сологубовских настроений» не пишет. Сидели мы до первого поезда, как и предполагалось, и досидели совсем легко, без всяких натяжек» (цит. по: Азадовский К. М., Тименчик Р. Д. Указ. соч. С. 175).

Стр. 5–6. — О несохранившемся «деревянном двухэтажном доме со службами и садом», куда переехали Гумилевы осенью 1908 г. см.: Козырева М. Г. Н. С. Гумилев в Царском селе // Гумилевы и Бежецкий