Мир приключений 1985. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Леонид Млечин

Перед вспышкой, молниеносной, как в мгновенной съемке, Норбу привел дух в состояние безраздельного отвращения к любым проявлениям чувственной жизни. Он погасил в себе все человеческие желания и даже то, высшее, устремление к слиянию с непостижимым.

Подкрепляя решимость привычным видением громоздящихся до неба, где незакатно сияли луна и солнце, скелетов, он не давал сознанию, скользящему у самых границ памяти, окончательно кануть в небытие. Образ грозного повелителя смерти удерживал его у края бездны. Пытаясь объять всю непомерную власть Ямы и сгибаясь под ее ношей, Норбу очищал душу от накипи желаний, как очищают тело от скверны и нечистот.

И тогда краеугольные основы мироздания, которые человеческий мозг воспринимает раздельно, соединились для него в неизреченную общность. Слились стихии и соответствующие им цвета, направления в пространстве и отвечающие за эти направления чувства и органы чувств человека, и знаки зодиака, и локопалы — хранители мира, и будды созерцания, излучающие этот призрачный мир.

Он летел в бездонную, непроглядную яму, смутно помня последним трепетом угасающей памяти, что это и есть шуньята, единственно сущая пустота.

На четвертые сутки объединенный отряд пересек пустыню и вышел к реке, слепо мечущейся в каменном хаосе. Над отуманенным ущельем, где терялся последний извив, дрожала сумрачная радуга. Горы, заслонившие половину Вселенной, поднимались прерывистыми уступами. Сразу за галечным мысом и лесистыми высотами на другом берегу темнели помеченные снежной клинописью хребты. Их самые дальние, бесплотные почти ярусы незаметно переходили в неправдоподобную, лишенную проблесков и теневых складок завесу. И только вершина, вознесенная над встающим где-то по ту сторону солнцем, слепила глаза мастерски отмеренным хрустальным сколом. Никем не покоренная вершина Сияма Тары.

Смит, ехавший впереди, направил лошадь вдоль берега. Остальные бездумно последовали за ним. Прожитые в долине дни наложили на людей неизгладимый отпечаток одиночества. Притупилось любопытство, почти исчезло желание говорить друг с другом, делиться впечатлениями, обсуждать планы. Ощутимое присутствие некой силы, сторожащей спрятанные в потаенной глубине образы и движения, порождало взаимную отчужденность. Но было и иное, прямо противоположное. Мысли, которые каждый таил в себе, нередко оказывались созвучными, и принятое кем-нибудь решение возникало как бы итогом общих раздумий, молчаливо согласованным выбором. Так, собственно, произошло и на сей раз, когда Смит, бегло окинув местность, повел караван в ущелье.

Невесомая водяная пыль приятно освежала лицо. Несмотря на высокую влажность, дышалось легко и как-то на удивление сладко. На губах чувствовалась то ли первозданная свежесть высокогорных проталин, то ли медвяная роса альпийских лугов. Шум бегущей воды, разбивающейся о глянцевитые валуны, и рокот гальки сливались в однообразную убаюкивающую мелодию. Сами собой закрывались глаза, уставшие от поляризованного света, завороженные радужным переливом над влажными скалами и дымкой редколесья.

Выхода из ущелья не было. Поток, растекаясь на просторе пенными прядями, безнадежно терялся во мраке пещер.

Один за другим всадники спешились, вручив поводья шерпу. Согнав навьюченных яков в кучу, Анг Темба раскупорил бамбуковую бутылку с чангом. Допив все до последней капли, он опустился на корточки и принялся чертить на земле знаки, защищающие от злых чар. Затем, повернувшись лицом к горам, пропел заклинания, надвинул шляпу на нос и почти демонстративно погрузился в дремоту. Разве он не предупреждал заранее, что не знает здешних дорог?

Скользнув взглядом по вертикальной стене, источенной кавернами и до блеска отшлифованной талыми водами, Валенти вынул бинокль и нацелил его на грот, затянутый почти сплошной сетью ползучих растений. Над сводом ясно виднелся высеченный и слегка оконтуренный охрой конь с лучезарным чандамани[31] на высоком седле. Сам по себе символ счастья еще ничего не значил и едва ли служил дорожным указателем. Скорее всего, просто отмечал кому-то памятное место.

Валенти развернул сокровенный свиток и попытался сверить его с местностью. Стилизованная гора на танке и один из ручьев, исчезавших в недрах, могли бы подсказать верное направление. Трудность заключалась, однако, в том, что мандалу нельзя было с полной уверенностью сориентировать по странам света. Верх свитка мог указывать и на восток, и на юг, а цвет, отвечающий направлению, зачастую обманывал.

Пока профессор колдовал над свитком, Макдональд развернул рацию и настроился на нужную частоту. Приближалось время, когда включался неведомый источник, успевший снискать репутацию надежного ориентира.

— Не размять ли немного косточки? — блаженно сощурился Смит, увлекая Джой в сторону от реки. — Прелестное местечко! — Подхваченный волной неожиданного влечения, кивнул он на каменную россыпь с жалкими пучками травы. — И даже цветы есть!

Она молча пошла рядом, не разделяя преувеличенных восторгов спутника. Однако и в ней что-то неуловимо переменилось. Захотелось раскрыть душу, снять глубоко упрятанную растерянность откровенным признанием.

— Вам не надоело блуждать по горам и пустыням? — спросил Смит, вручая скромный букетик розовых первоцветов.

— Не то слово, Роберт! — бросила она в сердцах. — Будь моя воля, я давно бы вернулась назад. Но вы же видите, Томазо невменяем!

— Как я, как Чарли, как все мы, — невесело пошутил американец. — А что делать?

— Делать, конечно, нечего. — Джой раздраженно тряхнула головой. — Нужно обязательно разбить лбы о стену, в которую мы так кстати уперлись! — Поправив разметавшиеся волосы, она безнадежно махнула рукой. — Какая же я была дура!

— О чем вы, Джой? — Смит участливо коснулся ее плеча. Тонкий запах духов и нежданная острая нежность перехватили дыхание.

— Так… — Она вновь отчужденно замкнулась. — Пустяки, Роберт, не обращайте внимания.

— А мне-то казалось, что вы совершенно счастливы, — словно бы оправдываясь, прошептал он.

— Вы ошибались, — сухо заметила Джой, поворачивая назад, но внезапно замерла на месте. — Что это, Роберто? — прошептала она, указывая на небо.

Смит поднял голову. Там, в студеной, продутой дикими ветрами синеве, всходила неведомая планета, резанув глаза металлическим блеском. То зеркальный, то черный сплюснутый шарик косо прочертил небосвод и скрылся за нерушимой и вечной стенрй льда. Пораженный американец успел лишь увидеть, как пересеклись на шаре, образовав косой крест, колючие лучи еще невидимого солнца.[32]