Хроники крови. Пенталогия (ЛП) - Хафф Таня
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За исключением того, что он не знал,
о чем
думает. Селуччи не сомневался, что было множество подробностей, которыми Вики с ним не поделилась, а изнеможение отдаляло события этой ночи настолько, что казалось, что они произошли не с ними, а с кем-то другим. Он не мог поверить, что действительно выхватил свой пистолет. Гораздо легче было поверить в вервольфов.
— Оборотни, — пробормотал он. — Что, интересно, дальше?
— Спать? — с надеждой предположила Вики, голос ее звучал невнятно.
— Все это имеет какое то отношение к тому, что случилось прошлой весной?
— Мы ложимся? — Что-то в этом вообще не имело здравого смысла, но она была просто не в состоянии охватить это разумом.
— Не держи в уме. — Он стащил с нее очки и положил их рядом с кобурой, а затем быстро раздел ее. Вики позволила ему это сделать. Она терпеть не могла спать в одежде, но у нее не хватило бы сил избавиться от нее самостоятельно. — Спокойной ночи, Вики.
— Спокойного сна, Майк. Не беспокойся. — Она едва справилась со своими губами, чтобы выговорить последние слова. — Утром все станет ясно.
Селуччи склонился и натянул простыню ей на плечи.
— Почему-то я сильно сомневаюсь в этом, — сказал он тихо, хотя и подозревал, что его подруга этих слов уже не слышит.
Генри стоял и внимательно всматривался в ночную тьму, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ревность — та эмоция, с которой существа, подобные ему, обучались справляться в молодости, иначе они не смогли бы жить долго.
«Ты моя!»
— слова эти звучали слишком драматически, особенно когда сопровождались взмахом плаща и зловещим звучанием музыки, но в реальной жизни все было совсем не так.
Волнения, следовательно, должны были достаться Селуччи.
— Человек ставит свою жизнь на кон, — бормотал Фицрой.
Он нисколько не удивился, когда Стюарт набросился на детектива, — с самцом, претендующим на лидерство, вожаки стаи обычно выясняют отношения в схватке. Длительное присутствие среди оборотней его самого, возможно, также не способствовало миру. Хотя он имел особый статус в этой семье, терпение Стюарта было на пределе, инстинкты требовали, чтобы один из них подчинился другому. Ответственность за судьбу стаи лежит на ее вожаке, и необходимость обращения за помощью к постороннему, несомненно, еще более нарушала устойчивость психики Стюарта.
Учитывая особенности характера Селуччи и душевное состояние вожака стаи, столкновение между ними было неотвратимым. С другой стороны, вмешательство Урагана вызвало полное недоумение участников этой драмы, включая и самого Урагана. Должно быть, здесь было повинно слишком близкое присутствие Льдинки, и именно этим объяснялось его столь иррациональное поведение.
Эта картина снова вернула мысли вампира к Вики.
Он усмехнулся. Если Селуччи был бы вервольфом, он бы с помощью мочи обвел окружность, в центре которой поместил бы свою подругу, и объявил миру: «Это мое!» А затем Вики встала бы и вышла за ее пределы.
— Я не ревную к нему, — заявил Генри Фицрой, обращаясь к ночи и сознавая в то время, как произносил эти слова, что они не соответствуют действительности.
—
Можем ли мы любить?
—
Процесс уже начался, хотя окончательное изменение еще не произошло.
Аннабель обернулась к нему. Ее темные глаза скрывались под угольно-черным веером ресниц.
—
А ты сомневаешься в этом?
—
спросила она, падая в его объятья.
Он любил с тех пор на протяжении сотен лет полдюжины раз, и каждый раз эта женщина светила подобно маяку в долгой тьме его жизни.
Уж не случилось ли это снова? Генри не был уверен. Он знал только, что хотел бы сказать Майку Селуччи:
— День твой, но ночь принадлежит мне.
Селуччи был бы столь же не согласен на подобное разделение, как и Вики.
—
Ты не можешь возмущаться тем, чем они занимаются в дневные часы.
—
Аннабель положила голову ему на грудь и нежно гладила его волосы.
—
Обида станет гноящейся раной в сердце и деформирует твою природу, а сам ты превратишься в одно из созданий тьмы, которых люди вправе опасаться. Страх
—
вот что нас убивает.
Быть может, когда вервольфы окажутся наконец в безопасности, он мог бы спросить Вики, не отдаст ли она ему свои ночи?
Ему хотелось прикасаться к ней, держать ее в объятиях… но он также хотел швырнуть ее оземь и восстановить свои права на нее. Безумие собственных желаний пугало его. Смущенный, он сел на край своей кровати, наблюдая за сном подруги, вслушиваясь в легкие звуки ее дыхания, составлявшие контрапункт с вертолетным ревом дешевого кондиционера.
У них никогда не было каких-либо исключительных взаимоотношений. Они оба имели и других любовников.
Она
имела других любовников.
Майк Селуччи расслабил руки, лежавшие на голых бедрах, и глубоко вдохнул охлажденный воздух. С момента появления на сцене Генри Фицроя в его отношениях с Вики не произошло никаких изменений.
Внезапно он не смог заставить себя прекратить вспоминать о тех первых восьми месяцах, прошедших с того момента, как она уволилась из полиции.
Между ними вспыхнула последняя яростная ссора, после чего все контакты прекратились вообще, а дни перетекали в недели, и мир вокруг становился все более и более неуютным. До тех пор пока Вики не ушла от него, Селуччи не осознавал, насколько важна была та часть его жизни, которую она заполняла. И не хватало ему вовсе не секса. Ему недоставало бесед и споров — даже учитывая то обстоятельство, что большинство их разговоров непременно перетекало в отчаянные споры, — и просто такого человека рядом, который был способен по достоинству оценить шутку. Он утратил своего лучшего друга и едва научился жить с этой потерей, когда судьба неожиданно снова свела их вместе.
Никто не должен попадать в подобную ситуацию дважды.
И Фицрою никогда не удастся отобрать ее у него.
Удастся ли ему самому?
— Послушай, если ты воображаешь, что после того, что случилось, я намереваюсь спокойно вернуться в Торонто, советую хорошенько подумать еще раз. Я собираюсь отвезти тебя на ферму. Садись в машину.
Вики вздохнула и подчинилась. Она узнала тон прежнего Селуччи: «Там происходит слишком много такого, что режет глаз, и я собираюсь как следует разобраться во всей этой истории, независимо от того, как ты отнесешься к этому». Было слишком жарко, чтобы продолжать спор. Кроме того, если он не довез бы ее, кому-то пришлось бы выехать с фермы и забрать ее отсюда, а это казалось ей несправедливым.
И он уже знал о вервольфах, так что какой вред это может принести, если Генри не покажет носа из своего чулана до вечера?
— Итак, — он запустил двигатель и перевел кондиционер на полную мощность, — какова вероятность, что твой друг в обличье зверя снова захочет вцепиться мне в горло?
— Зависит от обстоятельств. Каковы шансы, что ты поведешь себя как осел? Селуччи нахмурился:
— А такое бывало?
Вики покачала головой. «Как только подумаешь, что ему нет оправданий… »
— Ладно, — произнесла она вслух, — ты поставил под сомнение власть Стюарта в его собственном доме.
— Я был слегка расстроен, поскольку существование оборотней представляет для меня совершенно новую концепцию. Я был вне себя.
— Ты определенно был самим собой, — с улыбкой поправила его женщина. — Но, думаю, что в менее драматических обстоятельствах Стюарт был бы способен справиться с такой ситуацией.
Они остановились позавтракать в кафе у дороги, и Вики позволила Селуччи накачивать себя соображениями об этом деле, пока они ели, кроме всего прочего они еще слегка напугали официантку, поскольку Вики воскликнула: «Разнести ему голову с такого расстояния — это был дьявольски удачный выстрел!» — как раз в тот момент, когда та ставила тарелки на их столик. Если Майк и заметил, что она говорит что-то об участии Генри, он не стал упоминать об этом. Женщина так и не смогла решить, проявил ли тот тактичность или невнимательность.
