Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина

Остановившись возле знакомой девятиэтажки, Вал выскочил из салона и, сделав глубокий вдох, бросился в открытый настежь подъезд. Схватившись рукой за перила, окинул взглядом лестничные пролеты и не став дожидаться застрявший наверху лифт, за считанные минуты взлетел на седьмой этаж.

— Марина!.. — замолотил кулаком в дверь, попутно изнуряя звонок. — Открой! Это я, Вал… Ты меня слышишь? — его рев эхом разносился по этажам, наполняя перепонки угнетающим дребезжанием. Прижавшись к замочной скважине ухом, уловил едва слышный звук работающего телевизора и никакого телодвижения. Значит, всё-таки дома. Да чтоб тебя! — Открывай, кому сказал! Кончай дурить!

Дверь практически ходила ходуном, норовя слететь с петель, но Военбург и не думала открывать, затаившись в глубине квартиры. Вал оставив кулаки в покое и перешел на увесистые удары коленом. Это уже, мать вашу, не смешно. Слышал ведь, что дома. Тогда какого хрена не открывает?

— Марина, мать твою! — глухо процедил сквозь зубы, чувствуя за грудиной неприятное покалывание. Не знал, что испытывал больше: злость или страх? Поначалу была ярость. Хотел придушить мерзавку собственными руками, так как накипело ещё с прошлого раза. Но сейчас, именно в данную минуту, когда Марина и не думала открывать — стало реально жутко.

— Мужчина, сколько можно беспредельничать? — скрипнула соседняя дверь, являя Валу худощавое, облаченное в длиннющий халат тело. — Двенадцать часов ночи, имейте совесть. Если человек не открывает, — заявили пискливым голосом, поправляя на переносице очки, — значит, его нет дома. Что тут непонятного?

Вал присмотрелся к вышедшему на площадку мужчине, отмечая интеллигентные черты, и тяжко выдохнул, понимая, что всё-таки перегнул палку.

— Слышь, мужик, шел бы ты к себе, — произнес устало, продолжая выносить дверь. Не до вежливости сейчас. Лучше пускай не лезет под горячую руку, а то может и вырубить… нечаянно. И повернувшись к недовольной роже спиной, запустил руку в карман джинсов, собираясь набрать Военбург. Вот только ни в передних, ни в задних карманах мобильного не было. — Твою ж мать… — выругался в сердцах, испытывая взрывоопасный концентрат эмоций. Только этого не хватало. — Марина, я знаю, что ты дома! — засадил со всей дури кулаком, чувствуя, как из-за соприкосновения с металлической поверхностью закровил один из казанков.

— Между прочим, уже поздно и я имею полное право пожаловаться на вас правоохранительным органам, — заметили возмущенным тоном, продолжая сверлить его спину.

— Валяй, — рявкнул Вал, повернувшись к интеллигенту. — БудьТе так добры, сделайТе одолжение.

Мужик уже открыл рот, собираясь выдать очередную порцию нравоучений, как вдруг отступил назад, рассматривая Вала во все глаза.

— Ой, Валентин Станиславович… а я вас и не узнал, богатым будете. А вы к Мариночке нашей, да? Так нет её, — пролепетал пораженно сосед, принюхавшись к едва уловимому спиртному шлейфу.

— Она дома, телевизор работает, — произнес глухо Вал, не обращая внимания на столь поспешную идентификацию его скромной персоны. Как поведал Зейналов, его фотографии были едва ли не на каждой странице, так что удивляться было нечего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Странно, — прошел мужчина к Маринкиной двери и проделал то же самое, что и Вал несколько минут назад — прижался ухом к замочной скважине, морща от напряжения лоб. — Я ничего не слышу.

Нет, это уже не странно. Это уже дерьмово.

Вал едва не заскрипел зубами. Ну не сука, а?

— Слушайте, — обратился к не сводящему с него глаз интеллигенту, покусывая от нетерпения губу, — а ваши балконы ведь рядом?

— Рядом? Я бы так не сказал, — округлил тот глаза. — А что?

— Можно мне воспользоваться вашим балконом?

— Э-э-э… Вы серьёзно?

Не став дожидаться разрешения, Вал оттеснил щуплого соседа вглубь квартиры и, прикрыв за собой дверь, на несколько секунд замер в прихожей, определяя, куда идти.

— Валентин Станиславович, я, конечно всё понимаю, кхм… но седьмой этаж и Мариночки может не быть дома, — перешел на шепот хозяин квартиры, давая понять, что его домочадцы уже давно спят, так что стоило вести себя тихо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот и убедимся в этом вместе. Балкон там? — Вал указал на приоткрытые двустворчатые двери, ведущие, судя по всему в зал.

— Да, но… — засеменил рядом, указывая путь. Чтобы заместитель мэра да ещё у него дома! Кому скажи — не поверят. — У меня есть её номер, давайте я ей позвоню?

— Позвоните, — желая избавиться от надоедливого присутствия, ответил как можно спокойней Вал. Хотя на душе с каждым шагом становилось всё тревожней и тревожней. Если Военбург так ждала его приезда, тогда почему не открыла? Если написала, значит, была готова к тому, что придется поговорить, расставив все точки над «i». Тогда к чему весь этот игнор?

Сзади послышались поспешные шаги.

— Не берет трубку, — расстроился сосед, наблюдая, как Вал взобрался на перила и ободряюще улыбнувшись, мучительно медленно поднялся во весь рост, вцепившись в перемычку обеими руками.

Было ли страшно самому Дудареву? Он даже не понял, как всё произошло. Возможно, стоило сказать спасибо виски, а может — рвавшему вены адреналину. Стоило выйти на балкон, как сознание будто заволокло туманной дымкой. Руки хватались за неровные края боковой обивки, ноги удерживали напряженное тело, а вот мозг словно отключился.

Услышав сзади судорожный вдох, Вал вытянул правую руку и, привстав на носочках, потянулся к расположенной на расстоянии вытянутой руки соседней перемычке. Ухватившись за неё сначала подушечками пальцев, а потом и всей ладонью, он напряг мышцы пресса и оттолкнувшись, перепрыгнул на узкую металлическую основу.

Секунда — и его мощное тело спрыгнуло на бетонную плиту, сорвав с губ облегченный вздох. Ведущая на балкон дверь была открытой, и этот факт послужил очередным добрым знаком.

Шагнув в квартиру, Вал первым делом обратил внимание на отблески работающего телевизора и, увидев, что в просторной гостиной никого нет, с замиранием сердца прошел в ванную, ожидая увидеть там окровавленное тело.

Признаться, как бы ни храбрился, а разыгравшееся не на шутку воображение рисовало не самые радужные картины. Оказалось, только зря себя накрутил. По ходу, её действительно не было дома, и вся эта тема с сообщением было не чем иным, как своеобразной местью за растоптанные чувства.

— Вот стерва, — выдохнул облегченно, обессилено прислонившись плечом к дверному косяку. Ванна не то, что не носила следов крови. На ней даже не было капель воды, а это значило, что ею никто не пользовался за прошедшее время.

Ну что же… Не сказать, что у Вала поубавилось желание придушить тварь, но легкий тремор отходняка всё же дал о себе знать, расслабляя напряженные мышцы. Если чертовка думала, что смогла таким образом привлечь к себе его интерес — она глубоко заблуждалась. Теперь пускай пеняет на себя, потому как Валу стало похер и на её положение, и на свое возможное отцовство.

Развернувшись, уже хотел покинуть квартиру, как вдруг, сердце гулко колотнулось о грудную клетку, вызвав во всем теле парализующую оторопь. Не от страха, нет. А от ощущения неминуемой катастрофы. Медленно обернувшись, мужчина сосредоточился на тонком лучике света, проникающем в коридор через неплотно прикрытую дверь, и в ту же секунду почувствовал, как стряхнуло от страха внутренности.

Вал судорожно сглотнул и распахнув с похолодевшим сердцем вызвавшую подозрение дверь… едва не наступил на лежавшую на полу девушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Боже-е-е… — подкошено рухнул на колени, будто кто-то ударил по ним железным прутом. Рядом с телом Военбург валялась полупустая баночка снотворного, и Вал сдавленно выдохнул в ладони, поняв, что все его опасения оказались реальными.

Он тер свирепо лицо, давился мучительным стоном, сдавливал виски, пытаясь стереть из памяти представшую картину. Чёрная, изнуряющая ярость сменилась невыносимой болью. И эта самая боль неотвратимо и неизбежно ломала его изнутри, наполняя каждую клеточку невыносимым чувством вины.