Арсенал эволюции - Андрей Морголь

Без слов я сорвался с места и помчал в сторону солдат. Воин оказался прав, Атом еще жил, но смерть уже крепко держала его за руку. Колдуны все-таки нашли уязвимое место на теле командира нашей роты. Зверским заклинанием ему оторвало правую ногу почти до середины бедра. Термический эффект чар обуглил кожу и мышцы вокруг зоны поражения, что спасло Атома от массивной кровопотери, иначе он умер бы за считанные минуты. Заклинание прижгло бедренную артерию, и она почти полностью перекрылась, но просвет немного зиял. Теперь из нее пульсирующим слабеньким ручейком струилась и стекалась в широкую лужу алая кровь. Обожженные ткани ноги сочились белесой жидкостью. На правой голени поручика по задней поверхности зияла глубокая рваная рана — видимо, кто-то из тварей зацепил когтями, но здесь основные сосуды оказались нетронутыми.

Лицо Атома, белее молока, ничто не выражало, лишь слегка страдальчески выгнулись брови — следы нечеловеческих мук и терзаний, которые пришлось ему перенести. Бледные, чуть приоткрытые губы цветом ничуть не выделялись на общем фоне белоснежного лица поручика. Атом не дышал — так, по крайней мере, могло показаться с первого взгляда. Лишь если приглядеться, можно было заметить едва заметные поверхностные вздымания груди. На запястье пульс не прощупывался, только над сонными артериями ощущалось еле живое трепетание. Состояние поручика коротко характеризовалось одним небольшим, но страшным словом — шок. Словом, которым нас так пугали на семинарах по первой медицинской помощи в мою бытность охранником. Те люди, которым в жизни приходилось иметь дело с настоящим шоком, в основном никогда после в шутку не говорят «я в шоке». Теперь и я видел, что такое настоящий шок, и я тоже вряд ли когда-нибудь скажу эту глупую фразу. Слишком оно жуткое на самом деле, это состояние, слишком плотно закрадывается в память.

Не знаю, как сложилась бы судьба поручика, останься хоть кто-нибудь из волшебников летучей роты в живых, — ведь целительские способности чародеев Поляны мне в целом неизвестны, особенно тех, что специализируются на уничтожении. В общем, единственным человеком, который хоть как-то был в состоянии помочь Атому на данный момент, оказался именно я. Бойцы роты могли только преданно смотреть на командира и в немом бессилии сжимать его ладони, с волков и вовсе взять нечего. А нас, вышибал, на семинарах по первой помощи кое-чему все-таки обучали. Хотя что я мог сделать без лекарств и перевязочного материала? Практически ничего, но то, что было в моих силах, — сделал. Сразу отослал одного из столпившихся вокруг полюбопытствовать волков за водой. Атом потерял много жидкости с кровью, ее хоть как-то требовалось восполнить. Обычно, по идее, таким страдальцам что-то вливают капельно в вену, но где уж мне. От черного балахона валявшегося неподалеку мертвого колдуна я оторвал широкий лоскут, обернул его вокруг культи поручика и закрутил на обломанное древко копья. Получился жгут. Рану левой голени забинтовал более-менее чистым куском ткани, который откуда-то притащил Прут. Тем временем посланный в рощу волк принес в шлеме немного воды. Я приподнял голову Атома и попробовал влить ему пару глотков, но командир даже не пошевелил губами. Как бы в трахею не попало — захлебнется. Я сел на землю, развел руками и обреченно закачал головой.

— Не знаю, что может его спасти. В тыл ему надо, к снабжению, к волшебникам. И то думаю — вряд ли что поможет. Слишком плох.

— Мы донесем, — решительно заявил Черпак.

— Кто-нибудь из нас может отвезти вашего воина, — сказал Варрык. — Но только до линии фронта, не дальше. Люди могут неправильно понять.

— Скорее всего, на скаку вы из него оставшуюся жизнь растрясете. Хотя… другого выбора, пожалуй, нет. Давай, Черпак, сажай командира, будешь придерживать его в пути.

Варрык отдал приказание своему собрату, и тот послушно подошел, опустился на живот. Солдаты бережно подняли поручика и взгромоздили на хребет серому. Атом сидел обмякшей безвольно куклой, устроившийся сзади Черпак с трудом удерживал своего командира. Губы рядового судорожно подергивались: он едва сдерживал слезы. Я знал наверняка, что поручик не доедет, и от этого хотелось протяжно завыть.

— Ваше благородие, — с умоляющим взглядом обратился ко мне Дрозд, — если волк не довезет их до самого тыла, Черпак не справится в одиночку нести сударя поручика. Позвольте и нам с Прутом сопровождать. Всю службу вместе, как-никак.

Я лишь глянул на Варрыка. Тот согласился. Дрозд с Прутом, не теряя ни минуты, взобрались на второго волка. Я подошел к серому, на которого усадили поручика, запустил ему в гриву ладонь и тихо попросил:

— Ты уж как-нибудь поаккуратней с ним, а?

Хищник фыркнул, тряхнул головой и пружинистым шагом посеменил в сторону холмов.

— Живые доспехи доставьте князю! — крикнул я вслед удаляющимся фигурам и спустя минуту едва слышным шепотом добавил то, что предназначалось лишь одному человеку в их эскорте: — В последний путь…

Чудес не бывает: поручик висел на волоске, готовом в любую секунду оборваться. Из таких экстремальных состояний обратной дороги не бывает, — чтобы понять это, не обязательно иметь соответствующее образование и колоссальный опыт. Достаточно чутья, достаточно просто взглянуть на человека. Атома везли в тыл, но не для того чтобы спасти. Просто поручик, впрочем, как и каждый погибший воин летучей роты, был достоин большего, чем погребение в общей братской могиле. Мы дали Атому шанс быть похороненным с почестями, подстать настоящему герою. Хотя героями были без исключения все бойцы, сложившие сегодня головы на опушке небольшой дубравы.

Также следовало бы доставить в тыл Живые доспехи. Проскакивала до этого шальная мысль оставить их, надеть самому, но я побоялся подобной ответственности. Пусть лучше Радзивилл со свитой решает, кому вновь торжественно вручить эти железяки. Да и где теперь Кащера искать — черт его знает? Но искать надо! Этот ублюдок должен за все ответить!

— Эй, человек, — один из волков присел рядом. — Там, среди трупов, кто-то стонет.

Найти источник шума оказалось непросто. Вообще удивительно, как серый умудрился что-то расслышать из груды разбросанных тел. Отшвырнув мертвого колдуна в сторону и бережно переложив погибшего солдатика, услышал, что стон издает один из наших волшебников. Его погнутые, обляпанные кровью латы с глубокими следами когтей колдунов на позолоте уже не были такими ослепительно блестящими, как в лагере. Убитый в схватке вороной чародея подмял под себя седока, придавив к земле его ногу. Видимо, это и спасло кудесника от верной смерти. Выбывший из боя участник вскоре был прикрыт парой-тройкой трупов, и про него благополучно все забыли. Уткнувшегося в землю лица волшебника видно не было, но измазанные грязью и кровью кудряшки страдальца недвусмысленно указывали, что стенающим чародеем, на радость мне, оказался Скокс. Только вот стоит ли радоваться на самом деле?