Живой Журнал. Публикации 2016, январь-июнь - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раевский отступил ещё на шаг и стал искать тяжёлый предмет.
— Ну, понимаю, поверить сложно. Вдруг мы сатанисты какие — но мы ведь не сатанисты. А ведь пред тобой будущее человечества. Вот к тебе нищий подойдёт — ты у него справку о доходах спрашиваешь? Или так веришь?
— А я нищим не подаю, — злобно ответил Раевский, вспомнив сегодняшнего — в переходе.
— Ладно, зайдём с другой стороны. Вот откуда мы фамилию твою знаем?
— Да меня всякий тут знает.
— Если вы не верите, то человечеству, что — пропадать? Вот вас, дорогой гражданин Раевский — отправить сейчас в прошлое, да в известный австрийский город Линц. А там Гитлер лежит в колыбельке.
— Шикльгрубер, — механически поправил Раевский.
— Неважно. Что не убить — маленького? Миллионы народу, между прочим, спасёте.
— Это ещё неизвестно — кто там вместо Гитлера будет. А в вашем деле, я извиняюсь, ничего мистического нет. Налицо двое сумасшедших, что собираются малого упромыслить. Как тебя звать, мальчик?
— Са-а-ня, — сквозь слёзы проговорил мальчик.
— Раевский, Раевский, — весь мир оккупирован, они среди нас, — вступила девушка, между делом показав Раевскому колено. Колено было круглое и отсвечивало в ночи.
— Нет, не понимаю, что за «оккупация». Оккупация, по-моему, это когда в город входит техника, везде пахнет дизельным выхлопом, а по улицам идут колонны солдат, постепенно занимая мосты, вокзалы и учреждения.
Раевский сел верхом на урну и, пытаясь вслепую набрать короткий милицейский номер в кармане, продолжил:
— Во-первых, порочен сам ваш подход. И вот почему: мы говорим об абсолютно реальных вещах — у вас мальчик и ножик. У вас могут быть доказательства ваши конспирологических идей, значит, мне на них надо указать. Или сразу перейти к метафорам и шуткам, которые я очень люблю.
Иначе получается история вроде той, когда у меня в квартире испортились бы пробки. Ко мне придёт монтёр и вместо того, чтобы починить пробки, скажет, что мой дом стоит в луче звезды Соломона, Юпитер в семи восьмых… Да ну этого монтёра в задницу.
Во-вторых, мы как бы живём в двух мирах — реальном, где этого монтёра надо выгнать и починить пробки с помощью другого монтёра, скучного и неразговорчивого, и втором мире — мире романов Брэма Стокера и Толкиена. По мне, так лучше отделить мух от котлет. Починить материальным способом пробки, а потом при электрическом свете заниматься чтением.
Мобильный так и не заработал, а подозрительно попискивал в кармане, а мальчик, почуя надежду, забился в цепких руках парочки.
— Пу-у-cи-и-к, — протянула девушка, — ну ты пойми, человечество, Вселенная, не захочешь, никто ведь не узнает. А я помнить буду — ты мой герой навсегда, а? Тебя вся мировая культура к чему готовила? Ты знаешь, как единорог выглядит?
— Не знаю я никаких единорогов, — оживившись, ответил Раевский.
— И Борхеса не читал? — язвительно произнесла девушка, но её перебил старик:
— Дорогой ты наш товарищ Раевский, ты убедись сам — мы этому оборотню сейчас ножом в голову саданём, он сразу обратится в прах — вот оно, решительное доказательство.
— Это детский сад какой-то, прямо. Вы ребёнка сейчас зарежете, а потом уж обратного пути не будет. А принцип Оккама никто не отменял. Он, я извиняюсь, замечательный логический инструмент. И работает вполне хорошо и в том, и в этом случае. Никого мы резать сегодня не будем. Сейчас вы мне ещё сошлётесь на процессы над ведьмами, что были в Средние века — и о которых вы знаете всё по десяти публикациям газеты «Масонский мукомолец», пяти публикациям в «Эспрессо-газете», и одной — в журнале «Домовый Космополит». Увеличение числа конспирологических версий ведёт к превращению человека в параноика. Или в писателя…
Раевский в этот момент оторвал, наконец, от урны длинную металлическую рейку, и, размахнувшись, треснул старика по голове.
Девушка вскрикнула, а мальчик упал на песочную кучу.
— Беги, малец! Фас, фас! — завопил Раевский, хотя его такса уже визжала и дёргала старика за штанину, а девушка, разрыдавшись, спрятала лицо в ладонях.
Мальчик удирал, не оборачиваясь. Он бежал резво, шустро маша руками и совершенно не касаясь ногами земли.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
01 июня 2016
Память воды (День мелиоратора. Первое воскресенье июня) (2016-06-06)
Я был на тех дачах и разглядывал знаменитого академика через кусты смородины. За вечерним чаем долго расспрашивали о жизни — одни умно, другие не очень умно. Мне рассказывали про него разное, но академик мне нравился. Я, к несчастью, не испытывал ни трепета, ни склонен был к особому почитанию публичных людей, и задавая вопрос кому бы то ни было, не дрожал от восторга.
Но чем-то веяло от этого академика архаическим. Он был похож на путешественников прошлого, что возвращаются из азиатских пустынь с коллекцией бабочек в красивых деревянных рамках. При этом я задумался о том, что сам спросил бы у него.
Пожалуй, я стал бы говорить с ним о кризисе научного мировоззрения — ровно о том, что меня занимало последние несколько лет. О том, как наука с её методами медленно отступает прочь, а на смену ей приходит мистика. Не кончится ли то, что называется «научным мировоззрением».
Да только мне закричали в спину, что баня готова, и я побрёл прочь от чужой освещённой веранды.
— Только я тебя умоляю, Вова, не спорь с моими соседями, — сказал Гамулин. — Что бы они ни говорили, не спорь. Я было, как дом здесь купил, ввязывался во всякие разговоры, да ничем хорошим это не кончилось. Учёные люди — они такие, так вывернут, что мало того, что в дураках окажешься, так ещё потом два дня землю щупаешь — на ней ли стоишь или в космосе летаешь.
— Да что мне спорить, я сумасшедших люблю, — отвечал Раевский, задумчиво глядя через стакан на свет. «Нет, не буду мыть», — решил он расслабленно.
Над дачным посёлком дрожало летнее марево лени и неспешности.
Торопиться было некуда — никто не ездил отсюда на службу. Место было отдалённым и уединённым — заехал раз, так и сиди неделю. Что живут тут люди образованные, было видно сразу — первый же дом был покрыт солнечными батареями. Правда, загаженными птицами до полной белизны.
Гамулин поселился здесь давно и сперва хвастался, что живёт в посёлке
