Миры Отверженных. Метаморфоза - Кирилл Андреев

с охоты. Хотя охотой это было трудно назвать. Цэрэн дико раздражала полная апатия животных, не выказывающих никаких попыток защитить свою жизнь, встречая свой конец абсолютно безропотно. Исчез азарт охоты, дух погони и выслеживания, так разгонявший её кровь. Это превращалось в простое умерщвление беспомощных тварей, что порой заставляло шаманку стыдиться этого. Поэтому она всё чаще предоставляла это право Тургэну, который был доволен тем, что не приходилось затрачивать лишних усилий.

Не радовал Цэрэн и Октай. Беркут погрузнел, набрал лишний вес, потерял былую ловкость и всё чаще проводил время в длительных снах.

В общем, Цэрэн раздражало всё и вся. Раздражало, что ей никак не получается расправиться с бандой отшельников во главе с Триром. Её удивляло, что как эти люди, проводившие свою жизнь большей частью на больших лодках, быстро смогли адаптироваться к жизни в лесной глуши и научились искусно прятаться. Им хватало ума не засиживаться нигде подолгу, после чего они меняли своё расположение.

Впрочем, однажды ей удалось повстречаться с ними почти вплотную. Но Цэрэн была одна, а банда Трира была в полном составе. Цэрэн хватило выдержки замереть и позволить группе пройти почти совсем рядом, никак не выдав своего присутствия.

Но больше всего её раздражал Тургэн. Он особенно бесил её тем, что вообще перестал перечить, беспрекословно подчиняясь. Вроде это должно было радовать её, но почему-то сейчас вызывало обратную реакцию. Ведь был же воин, хоть и подловатый, но воин, а сейчас превратился в какую-то тряпку, без возражений выполняя все её указания. Ей хотелось испытывать к нему ненависть, как и раньше, но нынешний Тургэн вызывал лишь отвращение.

Вот и сейчас, он идёт прямо к ней, неся на плече тушу маленького кабанчика. Идёт и широко улыбается, аж сияет. Вот чему он радуется, ведь, чтобы завалить эту зверушку, ему не понадобилось никаких усилий? А меж тем, он такой гордый, строит из себя добытчика, аж выворачивает только от одного его вида.

Тургэн, увидев кислое лицо спутницы, быстро смекнул, что Цэрэн не в духе, что в последнее время было с ней довольно часто. Улыбка мигом слетела с его лица. Всю обратную дорогу к поселению они прошагали молча. Наконец, при приближении к нему, Тургэн, шедший впереди, не выдержал и повернулся к старухе. — Цэрэн, что-то случилось? Ты чем-то огорчена?

— Огорчена? — Цэрэн как будто ждала, что её об этом спросят. — Случилось? Конечно, случилось. Мы живём не на своей земле, здесь всё ненастоящее, сплошной обман. Порой мне кажется, что я всё время нахожусь в глубоком длинном сновидении. Ведь такого не может быть. Здесь все лживое. И ты лживый, Тургэн, вечно со своими подхалимскими улыбочками. Даже Эрдэнэ мне стала врать и что-то утаивать, чего с ней никогда не было.

Тургэн начал оправдываться. — Зачем ты так, Цэрэн? Ты же знаешь, я твой преданный друг. То, что было раньше, это было там. А здесь я другой, я всегда буду за тебя и за Эрдэнэ. И буду заботиться о вас обеих.

— Заботиться? — лицо шаманки скривилось в гримасе брезгливости и отвращения. — Да мы сами можем о себе позаботиться. Без всякой твоей помощи.

— Да вы здесь одни, среди чужих, кто за вас сможет заступиться?

— Кто? — Цэрэн подскочила к нему и одним толчком прижала его к ближайшему дереву. От неожиданности Тургэн выпустил кабанчика из рук. Быстрым движением шаманка достала нож из складок своего платья и приставила его к горлу мужчины. — Кто, говоришь, может заступиться? А никто нам и не нужен. Зверей здесь не стоит бояться, так что в случае чего, мы просто уйдём с внучкой подальше отсюда, и уж поверь, мы сумеем выжить, в отличие от всех этих. Бояться надо только вас, и поэтому мы скоро уйдём отсюда.

Ну а ты мне, признаться, порядком надоел. Пользы от тебя и так мало, а у меня ох как чешутся руки поквитаться с тобой, за то, что ты сделал на том становище с Долгооном и мужчинами моего племени. Ну, говори, кто мне помешает сейчас расправиться с тобой? Кто? Твоя пропажа никого волновать не будет. Сколько раз я тебе говорила, прекрати всё время крутиться возле Эрдэнэ? А ты что делаешь? Мало того, что так и находишь поводы, чтобы говорить с ней, когда я не вижу, так в последнее время просто неотрывно следишь за ней, даже когда я не прошу об этом. Скажи, что ты задумал, скажи. Только говори правду, иначе я зарежу тебя так, как ты зарезал это животное. Говори, только не вздумай лгать, я это сразу пойму. Ну?

Старуха выглядела настолько рассвирепевшей, что Тургэн понял, что она не шутит. Он побледнел и затрясся, руки невольно потянулись к её руке с ножом. Его нижняя губа задрожала и он залепетал. — Я всё скажу, Цэрэн, всё скажу, только не убивай. Ты много не знаешь, я давно хотел тебе рассказать.

— Говори, я слушаю, — прошипела в ответ Цэрэн.

— Эрдэнэ мне не чужая, она из моего рода. В наших жилах течёт общая кровь. Я не собираюсь ей делать ничего плохого. Только опусти нож, я всё тебе расскажу, без утайки, я клянусь.

Цэрэн переменилась в лице и отстранила нож от его горла. — Почему ты раньше этого не сказал?

— У меня были причины, ты сейчас поймёшь.

Старуха кивнула, — Продолжай.

Тургэн сглотнул. — Эрдэнэ была дочерью Багатура, нашего вождя. Это был сильный и бесстрашный воин. Те земли, на которых мы вам устроили засаду, были его землями. Ему всегда и везде сопутствовала удача. Наше племя было могучим и процветало. Но ему очень завидовал его младший сводный брат Бадмажаб, на дальней родственнице которого я и женился. У Бадмажаба была дурная слава в племени, и его вздорного нрава побаивались многие. Изгнание его из племени было невозможным, поскольку Багатур считал его братом и прощал ему многое. Бадмажаба постоянно раздражало то, что к чему бы ни прикасался Багатур, это всегда заканчивалось удачей. Он никак не мог понять, в чём же секрет такой немыслимой удачи брата. Пока он однажды не приметил, что всегда и везде Багатур не расставался со своим кулоном, который он носил на шее. Потом он постепенно выпытал секрет этого камня. Багатур постоянно доставал его из-за пазухи и часто что-то шёпотом говорил, словно тот был живой и слышал его. И вот однажды Бадмажаб подговорил меня и ещё нескольких мужчин из племени, из тех, кто были обделены вниманием и почестями, забрать камень у Багатура и самим править племенем. Помню, Бадмажаб