Её чудовище - Купава Огинская

– А я-то как помогу? – тихо пролепетала я, замерев под лихорадочным взглядом его горящих глаз.

– Ты – моя последняя надежда.

– Но я не могу помочь, у меня нет таких знаний, я… – пробормотала несмело, но тут же осеклась. Я была в ужасе и не знала, что делать, зато знала ту, которая вполне могла ему помочь. – Хорошо. Для начала нам нужно вас уложить. По лестнице подняться сможете?

– Смогу, – решил он.

И в общем-то почти не соврал, поднимался он сам… по большей части. И в кровать мою сам рухнул. И даже отвар сам выпил, а потом сам провалился в горячечную дрему, давая мне время сбегать за Улисой.

Ведьма, конечно, не обрадуется моей просьбе, с законниками у таких, как она, всегда отношения были сложные, но не откажет. Не должна отказать.

Она и не отказала.

Встретила диким взглядом, с трудом дождалась, пока я отдышусь и все ей объясню, а потом быстро собралась, и мы поспешили к больному.

Бегала я чуть больше получаса, за это время капитан так и не пришел в себя, и это было очень хорошо. Очень плохо было другое – в спальне моей на одного незваного гостя стало больше.

Барон сидел на стуле, который я оставила у кровати, когда поила больного отваром. У левой его ножки лежал букет черных роз, у правой – коробка конфет. Но это я заметила многим позже. Первым, что я увидела, ворвавшись в спальню и замерев на пороге, был злой взгляд Высшего.

– Неверная моя, могу я узнать, что это значит?

Спешившая следом ведьма врезалась в меня и втолкнула в комнату. Сама же застыла в дверном проеме, затравленно глядя на Барона. Первая их встреча произвела на Улису неизгладимое впечатление, и, подозреваю, продолжить знакомство она не желала. Но вот пришлось.

– Вообще-то Шелла, – терпеливо напомнила я, – а это больной, которому нужна помощь.

– И что же больной делает в твоей постели?

Наверное, меня должен был напугать этот негромкий угрожающий вопрос, но я была на взводе, я хотела помогать, а Барон мне мешал.

– А что вы делаете в моей спальне?

– Жду, – зло выдохнул он.

– О, тогда подождите, пожалуйста, еще немного, – нагло попросила я и, не дожидаясь ответа, набросилась на ведьму: – Улиса, чего застыла? У тебя пациент едва дышит!

Я себя такой смелой почувствовала, когда под тяжелым взглядом Барона к кровати подошла, что прямо ух! И гордость за себя такая сразу проснулась, просто нереальная.

Потом, правда, уже не до этого стало. Ведьма принялась за дело, отведя мне должность девочки на побегушках.

Высший же скромненько отошел к окну, уже оттуда сверля меня злым взглядом. Вопреки всем ужасным историям, что ходили по нашим землям о Полуночном Бароне, он не спешил выпивать всех неугодных, терпеливо, пусть и без всякого удовольствия, дожидаясь, когда я освобожусь.

Это было… странно.

Впрочем, меньше всего меня беспокоило недовольство Барона, пока Улиса, всерьез взявшаяся за капитана, гоняла меня то в магазин за травами, то на кухню за льдом. Или, наоборот, за кипятком.

Времени на Высшего у меня почти не было, но урвать пару секунд, чтобы поднять цветы и конфеты, так и продолжавшие лежать на полу, я все равно умудрилась.

– Кажется, это ваше, – заметила с важным видом, вручая ему цветы. У меня появилось несколько свободных минут, пока Улиса воевала с обессиленным пациентом, пытаясь влить в него укрепляющий отвар, и этими минутами я распорядилась по своему усмотрению.

– Это твое, – мрачно отозвался Барон.

– Зачем мне? – Наверное, нужно было сдержаться и не удивляться так открыто, потому что после моего в общем-то невинного вопроса Барона конкретно перекосило.

– Женщины любят цветы! – глухо рявкнул он. Кажется, кто-то чувствовал себя крайне глупо, и это его очень раздражало. Даже бесило. И мне бы стоило промолчать, а лучше поблагодарить и изобразить радость, но я была уставшая, замученная и плохо соображающая и просто призналась:

– Мне жалко мертвые цветы.

– Они живые!

– Это ненадолго.

Капитан коротко простонал и забулькал, с трудом заглатывая горячий отвар. Это отвлекло Высшего. Прекратив прожигать меня злым взглядом, Барон поднял глаза на ведьму, хлопотавшую вокруг постели. Так, глядя поверх моей головы, и сообщил:

– Значит, выбросишь. Только, будь добра, сделай это после того, как я уйду.

Я виновато потупилась. Вот теперь, когда он говорил почти спокойно, не сверлил меня взглядом и вообще выглядел несколько расстроенным, я почувствовала себя глупой, невоспитанной и неблагодарной. Стало стыдно.

– Простите.

– Шелла, где у тебя восстанавливающий порошок? Я свой забыла! – очень вовремя позвала меня Улиса, предоставив идеальный предлог для побега от неудобного разговора. Вроде как я бы еще поболтала с удовольствием, но дела, дела…

Чувствуя на себе внимательный взгляд, я аккуратно пристроила на стуле неожиданный подарок и опрометью бросилась на поиски порошка. Подальше от напряженного внимания.

Ведьма колдовала над больным не меньше получаса. Что-то нашептывала, смешивая травы; беззвучно шевелила губами, остужая взвар; заговаривала порошки… но ничего не помогало.

В конце концов, перепробовав все, Улиса потерянно обернулась ко мне.

– Шелл, я не знаю, у меня не выходит, – беспомощно прошептала она, покусывая ноготь на большом пальце. – Он сгорает. Это не может быть простой болезнью, мои сборы даже лихорадку способны унять за несколько минут.

Я и сама об этом прекрасно знала, потому и бросилась за помощью к Улисе. А теперь, сраженная ее неудачей, просто не знала, что еще можно предпринять. Что может сделать обычный человек там, где потерпели поражение целитель и даже ведьма?

– Если он перестанет болеть, то покинет твою постель? – вдруг ворвался в мои мысли ровный голос Барона.

– Разумеется, – осторожно подтвердила я. Были у меня вполне законные опасения, что он сейчас просто убьет капитана.

Труп же болеть не может.

Потому, когда Барон шагнул к кровати, я невольно загородила ему дорогу.

– Дорогая, меня расстраивает твое недоверие, – поджал губы Высший.

– Вы же не собираетесь его убивать?

– Я собираюсь ему помочь.

– Но…

Улиса дернула меня назад за рубашку, освобождая Барону дорогу, а чтобы я наверняка ничего не ляпнула, зажала мне рот влажной, пахнущей травами ладонью и горячо зашептала на ухо:

– Молчи! Барон – его последняя надежда, не дай Эллари, передумает.

Упоминание самой Матери-Природы вызвало у слышавшего слова ведьмы Барона едва заметную улыбку. Для него, как и для всех Высших, Эллари была единственной госпожой. Порожденные смертью мира, они страстно верили в то, что были призваны самой природой, дабы защитить ее от окончательного забвения. Ну… это если верить легендам.

Я верила.

Барон не шептал, не требовал чего-нибудь принести, даже не скинул камзол. Он просто склонился над хрипящим, полностью обессиленным капитаном, которому даже дышать было уже тяжело, и с размаха, хорошенечко, с непередаваемым звуком впечатал ему ладонь в грудную клетку.

Я глухо взвизгнула в руку Улисы, позабывшей убрать ее от моего рта. Ведьма просто вздрогнула, не меньше моего напуганная непонятным поведением