Битва за любовь - Кэтрин Блэр

— Филипп, ты не забыл, что обещал заехать за Марсель в шесть?

— Конечно не забыл. Я за ней заеду на обратном пути.

— Мне пришло в голову, что, может быть, Кэтрин захочет присоединиться к нам сегодня вечером.

— Спасибо, нет, — быстро ответила Кэтрин. — У меня дома есть дела.

Но Иветта продолжала смотреть на брата своим слегка коварным взглядом.

— Переубеди ее, Филипп. Может быть, она приедет, если ты попросишь.

— Не думаю, — кратко ответил он. — Мы уезжаем. Да, и пожалуйста, Иветта, только не надевай брюки вечером!

Она слегка надулась:

— Думаешь, я шокировала Марсель? Но я ей нравлюсь, и я ее тоже люблю. Так что, мой большой брат, не беспокойся. Ради тебя я буду в платье. До свидания, Кэтрин. Приезжайте!

Иветта помахала на прощанье, не поднимаясь из кресла. Из окна машины она казалась маленькой, похожей на эльфа и совсем молодой.

Глава 3

Первые пять минут проехали молча. У Кэтрин было какое-то неприятное чувство: Филипп был явно против ее приглашения к ним на вечер. Если бы он сказал, что едва ли ей понравятся эти богемные гости, она бы не обиделась. Но он просто отрезал: «Не думаю», — и на этом весь разговор кончился. Конечно, он сразу сообразил, что, будучи единственным знакомым Кэтрин Верендер, он должен будет и быть ее официальным спутником; но видимо, у него были совсем другие планы. Марсель Латур, например…

Кэтрин не имела ничего против. Да и как бы она могла? Ведь в любом случае она не собиралась приезжать к ним вечером. Ей было немного обидно от его категоричности; это было так не похоже на него, по крайней мере, в ее представлении. Может быть, он жалел, что допустил ее в свой семейный круг; здесь она как раз полностью разделяла его чувства. Ей тоже было не по себе после этого визита.

Филипп наконец заговорил:

— Я не знал, что в этот последний год в Англии вы были так одиноки. Будь это Франция, женщина в вашем положении стала бы жить со своими родителями или где-то рядом с ними. Но видимо, вы остались в Лондоне, хотя ваша мать живет со своим женатым сыном в другом месте.

Кэтрин кивнула:

— Мой брат — директор большой школы в Хэмпшире и постоянно живет там; маме, видимо, тоже там хорошо.

— А вам нет?

— Пожалуй. Жена моего брата очень… правильная. — Кэтрин усмехнулась: — Вы ее полностью бы одобрили. Она делает все, что следует, и даже больше.

— А вы, разумеется, делаете все, что вам подсказывает ваше сердце, — это всегда рискованно. Думаю, что эта ваша невестка не одобряла Юарта Верендера.

— Боюсь, что это даже мягко сказано. Они с первого взгляда невзлюбили друг друга — это настолько разные люди! Чем дальше, тем хуже. Они не могли встретиться, чтобы тут же не обменяться колкостями. У Юарта это выходило скорее добродушно, потому что он не настолько всерьез принимал людей, чтобы из-за них злиться. А Диана… ну, просто у нее совсем нет чувства юмора. Единственное спасение — это держать их врозь. Когда… когда Юарт умер, Диана была очень добра ко мне, но я никак не могла остаться жить там. И дом был не настолько велик, да и я пришлась не совсем ко двору. Я там чувствовала себя не в своей тарелке.

— Но ваша мать? — резко спросил он.

Она слегка махнула рукой:

— Она хорошая, но по складу характера — такая же, как Бернард и Диана. Я не могла позвать ее жить к себе. У меня в Лондоне много друзей, и если бы я могла работать там, где Тимоти…

Она остановилась и, пожав плечами, как бы закончила фразу. Минута-две прошли в молчании. Они уже приближались к вилле, когда он сказал:

— По просьбе Леона я должен осмотреть мальчика. Обычно я принимаю с одиннадцати, но завтра я буду свободен в десять тридцать. Мне хотелось бы, чтобы вы привезли его к этому времени.

— Но он был у врачей около полугода назад.

— Как раз пора устроить следующий осмотр для Леона.

— Хорошо.

— Шофер знает, куда ехать. Я постараюсь быть на месте.

На этой несколько отчужденной ноте они простились. Он легко поддержал ее за локоть, помогая выйти из машины, сдержанно поклонился, подождал, пока она войдет в холл, и уехал. За Марсель Латур, вспомнила она.

Кэтрин редко бывала в кухне, ее не поощряли к этому. Сейчас она направилась прямо туда и, открыв темную дверь, не пропускающую наружу ни шума, ни кухонных запахов, сразу услышала голосок Тимоти:

— А я ведь не мог спуститься, не мог! А он сказал, что я кисляй, а я все равно не мог, это было так высоко! А почему он так сердито утопал?

— Утопал, миленький? Что это такое — ногами, что ли?

— Да, ногами, и не оглянулся на меня! Я ведь не виноват, Луиза, правда? Очень высоко было…

— Ну уж нет… — пробормотала Луиза. Потом увидела Кэтрин и, улыбаясь, сказала: — Вот и мадам. Сейчас она скажет, чтобы покормить тебя; сейчас, мадам, подаю.

Кэтрин быстро и вопросительно взглянула на нее, но горничная решительно повернулась к огромной электрической плите и включила подогрев. Помощница кухарки за рабочим столом в дальнем конце комнаты начала отвешивать продукты, ссыпая их в чашу электромиксера. Кэтрин видела только две повернутые к ней спины. Она обратилась к Тимоти:

— Здравствуй, котик. Ты голодный?

— Не очень. — Он обошел круглый стол и просунул свою горячую ладошку в ее руку. — Тебя долго не было.

— Мы с тобой пойдем наверх, и ты можешь поесть в кроватке. Хочешь?

Луиза сказала сдержанным тоном:

— Мсье приказал, чтобы ребенок ужинал здесь, мадам. В спальне можно только завтракать.

Да пусть он хоть провалится, этот мсье. Кэтрин также ровно ответила:

— Мы начнем это завтра, не сейчас. Принесите нам ужин наверх, Луиза, как только будет готово. Пойдем, мой маленький!

Кэтрин была расстроена. Помогая сыну раздеться, она видела, что Тимоти выглядит бледным и встревоженным; но она не решалась начать расспросы прямо перед сном. Она старалась составить представление о происшедшем из его тревожных вопросов и замечаний.

— Знаешь, так высоко было, — сказал он. — А дедушка… То есть деда… Он сказал, чтобы я звал его деда… — Он забыл, с чего начал, и она мягко ему подсказала:

— А что было высоким, Тимоти?

— Да дерево же!.. А ты лазила по деревьям, когда была маленькой?

— Кажется, да, вместе с братом.

— А я был один.

— В саду?

Он кивнул:

— Там был деда и Луиза, а я должен был один лезть. Я не стал, потому что оно такое большое, а деда сказал, пусть Луиза не помогает.

Ох, что бы она сделала с этим дедой!..

— Ну и у тебя не получилось? — спросила она со спокойной улыбкой, за которой пряталась резкая внезапная боль в сердце. — Ну и подумаешь! Подрастешь и прекрасно залезешь!