Спой мне колыбельную - Анджела Моррисон

Она дала мне эту мягкую сумку из коричневой кожи до того, как мы пошли за покупками.

— Ты не можешь пойти в эти магазины с рюкзаком на плече.

Вообще-то, я тогда собиралась отсидеться в машине.

Я ищу сквозь груду вещей и, наконец, нахожу компактную пудру. Я вытаскиваю ее и быстро открываю.

— Нет! — Она пытается выхватить ее у меня.

Я держу пудру на таком расстоянии, чтобы она не добралась до нее. Я встаю и подхожу к двери, туда, где льется мягкий свет. Четыре раны зияют на моем лице. Черт. Что если это не заживет так, как положено? Что если у меня будут шрамы еще больше, чем предыдущие? Всё мое лицо будет одной отвратительной раной.

— Что? Выглядит не так уж и плохо.

— Легко тебе говорить.

— Моя мама выглядела еще хуже, чем ты. Когда это все заживет, у тебя будет новая кожа. И ты молода. Значит, это очень быстро заживет.

В этот момент я решаю, что Мэдоу почти человек.

— Правда?

— Ага. — Она вырывает пудру из моей руки. — Дай-ка я заберу это у тебя.

Я наблюдаю, как она кидает ее в свою сумочку.

— Ты пойдешь, приляжешь на чуть-чуть, а я позабочусь об этом.

Она уходит с сумкой. Она вовлечена в «Проект БЕТ» больше, чем в пение соло. Может, я верну ей его и скроюсь в какой-нибудь норе? Это было бы проще, не так ли? Стоит ли этого мой мировой дебют? Я погружаюсь в мягкое кресло и это последняя вещь, которую я помню.

Выделения? Клейкое, вязкое, текучее, гнойное месиво. И сегодня мне нужно идти в школу. Я могла бы остаться дома, но моя подгруппа готовит доклад по истории и, если меня там не будет, они завалят все выступление. Мой средний бал по этому предмету должен быть твердой пятеркой.

Я смываю засохшие комки, застывшие на лице ночью, тепловой водой и специальным моющим средством, которое они мне дали. Затем исследую тюбик медицинского консилера для ран и ровный строй косметики, расставленной по краю ванны. У меня нет выбора. Лицо, увеличенное в зеркале, которое дала мне Мэдоу, напоминает лицо жертвы автомобильной катастрофы из фильма.

Я выдавливаю немного консилера. Он должен содержать анестетик. Эта маленькая ранка, кажется, выглядит намного лучше. Я распределяю консилер по всему расколошмаченному лицу. Накладываю еще один слой для лучшего эффекта. Затем я опускаю кисточку в коробочку и наношу румяна так, как мне показывали. Легкое касание капли блеска для губ цвета «Арбузный лед». Я даже пытаюсь накрасить правильно глаза. Корректор. Тени натурального бежевого цвета с небольшим отливом. Немного коричневой туши на ресницы. Бронзатор для создания эффекта загара, который сочетается с цветом моих волос.

Я надеваю очки и делаю шаг назад от зеркала. По-моему, не так уж и плохо. По крайней мере, до урока истории я буду в порядке. Я уйду сразу после доклада. И мне плевать.

— Это ты?

Скотт начинает с вопроса о том, когда они покрасят меня в блондинку, но эта шутка уже устарела. И мои волосы не цвета «пепельный блонд». Но и здесь нет никакого акта пощады. Мой цвет сейчас, на самом деле, на несколько оттенков светлее, чем натуральный каштановый. Парень Мэдоу в салоне сделал невероятную работу с переливами на волосах. Когда Сара и Леа помогают мне сушить и выпрямлять их, они выглядят здорово. Сара говорит, что с моим ростом, я могла бы быть моделью. Если не буду поворачиваться лицом. Для похода в школу, я позволила им завиться и тем самым защитить себя от нападок Колби, но сегодня мне необходимо было убрать их от лица, так что я сделала хвостик и выпрямила челку. Я прошла по коридору так, что Колби меня не заметил, но Скотт не унимается.

Он идет рядом со мной с книжками подмышкой, а затем прислоняется к стене рядом с моим шкафчиком.

— Я думал, что макияж это только для хора. Что ты странно с ним себя чувствуешь.

— Я и правда чувствую себя странно. Плохо выглядит?

— Что ты пытаешься доказать, Бет? — Он накручивает мой светлый локон на палец. — Каждый раз, когда я подхожу к тебе с разных сторон — ты разная.

— Лечение лазером превратило меня в месиво. — Я бросаю свой рюкзак в шкафчик. — Я должна была скрыть язвочки. Я так плохо выгляжу? — Я разворачиваюсь в его сторону, чтобы он мог оценить моё лицо.

Он на секунду замолкает.

— Ты хорошо выглядишь. — Его голос снова становится низким. Я не могу прочитать, что же в его глазах. Он опускает их и пялится на мои колени. — Не думал, что тебе понравится делать макияж.

— Каждый раз что-то меняется. Макияж — это забавно. Я знаю, что никогда не буду красивой, но я начинаю быть менее отталкивающей. — Я вытаскиваю из кармана толстовки несколько блесков для губ. — Что ты думаешь об этом цвете? — Я наношу свой светло-розовый, мерцающий «Арбузный лед».

— Выглядит вкусно.

Я протягиваю тюбик к нему.

— Ты никогда не догадаешься, какой у него вкус.

— Лучше я попробую его с твоих губ.

Он снова берется за свое, делает меня сумасшедшей. Надеюсь, пот, выступивший на моем лице — тому доказательство. Макияж не может полностью скрыть, насколько я покраснела.

Сейчас я достаточно смелая, чтобы сказать ему правду.

— Тебе реально нужно найти себе девушку. — Я буду скучать по времени, которое он проводит со мной, но я — его друг. Он должен услышать это от кого-то, кому он доверяет. От кого-то, кому он верит. — Ты превращаешься в красавчика, Скотт. Правда.

Он режет меня холодным взглядом и отступает. Он такой трогательный все эти дни. Я стараюсь быть мягкой. Жертвую самой собой. Героически. Он ограждает меня от каждого мелкого действа, которое они со мной вытворяют. И это не моя вина. Я просто хочу петь. И теперь он дразнится. Практически флиртует.

Он все еще не понимает, как много боли причиняет. Мы больше не в третьем классе. У меня есть чувства, как и у любой девчонки. И он единственный парень в моем мире. Не удивительно, что он меня заводит. Я в таком отчаянии, что все эти гормоны стремятся вырваться наружу. Но он мой друг. Мой лучший друг. Он никогда не подумает обо мне как о девушке. Я тоже не хочу его видеть своим парнем. Правда. Не хочу. Его дружба значит для меня все. Немного сопливо звучит.

Мой телефон вибрирует. Мэдоу. Просто супер. Она любит играть свою мамочку. Думаю, она тренировалась этому всю свою жизнь. Какова мама, такова дочка. Ее мать хотела заполучить диву-суперзвезду, а все, что она получила — миниатюрную меня.

Моя мама звонила её маме прошлой ночью. Ей было не совсем удобно перед этой женщиной, которая так усердно играет роль названной мамы со своей дочерью. Мама благодарила ее за такой сильный интерес к моей жизни и сказала:

— Я обеспокоена по этому поводу.