Я – первый - Сергей Зверев

Я докурил сигарету и тщательно растер окурок рядом с собой. Затем с силой вдавил его в землю, утопив почти полностью. Я знал, что Артур наблюдает за мной, и не хотел нарваться на его замечание. Заложив руки за голову, я с удовольствием потянулся, вдохнул полной грудью свежий вечерний горный воздух, прикрыл глаза и внезапно напрягся. Сначала я подумал, что мне мерещится. Но, потянув воздух ноздрями еще раз, я повернул голову в направлении легкого ветерка. Вдохнул запах и посмотрел на Артура.

– Да, Серега, кто-то неподалеку жарит мясо – пастухи или боевики, – произнес он, тоже жадно принюхиваясь.

– Что делать будем? – спросил я и внезапно ощутил голодную резь в желудке. После такого тяжелого денька и ходьбы на свежем воздухе вдруг невероятно захотелось есть.

– Пойдем посмотрим, – после некоторого молчания принял решение напарник. – Я первый. А ты пока здесь полежи. Мало ли что.

Он, не дожидаясь моего ответа, бесшумно встал, подпрыгнул два раза («Ничего даже не звякнуло», – отметил я невольно) и быстро скрылся в темноте. Я поудобней устроил автомат перед собой и приготовился к возможным неожиданностям.

– Серый, это я, не стреляй, – негромко произнес голос неподалеку от меня, примерно через полчаса мучительного ожидания.

– Давай сюда, – прошипел я и облегченно выдохнул. Чего только я не передумал за это время…

Артур неслышно вырос передо мной, опустился на корточки, притянул меня за шею к себе и зашептал на ухо:

– Здесь они, в лощине… У костра два человека. Собак нет вроде. Похоже, что пастухи. Наведаемся?

– Давай! – решительно ответил я. – Жрать хочется уже, а сколько нам еще топать, никто не знает.

– Ну давай, – согласился собровец. – Только так сделаем… – И он в нескольких словах изложил свой план.

Мы спустились в неглубокую ложбинку с густой травой, подошли к пастухам с подветренной стороны (запах жареного мяса стал совсем невыносимым, я даже аккуратно сплюнул под ноги забившую рот слюну), залегли и понаблюдали еще немного.

Люди у костра могли быть кем угодно, они были одеты в солдатские камуфляжи, вот только возраст был у них явно старше призывного. Причем намного.

– Овцами пахнет, – еле слышно прошептал Артур.

Как он смог в одуряющем аромате шашлыка унюхать овец, я так и не понял, но задумываться не стал.

Собровец коснулся моего плеча и бесшумно поднялся.

Через три минуты он вышел к костру справа от меня, не подходя близко, чтобы не закрывать мне линию стрельбы.

– Салам алейкум, – поздоровался он негромко, быстро опустился на одно колено и прицелился в двух «солдат» из автомата. Те повернули головы на звук его голоса и замерли. В прыгающем свете костра их лиц не было хорошо видно, можно лишь разобрать, что эти двое уже в возрасте. Они неторопливо двигались, причем эта неторопливость явно происходила от старческой немощи, а не от здоровой молодой усталости.

– Нам надо мясо, сними его, заверни в тряпку и положи вот сюда. – С этими словами Артур бросил им пластиковый пакет с небольшим камешком внутри. – Я рядом с тобой вижу автомат. Трогать его не надо, ты же видишь, что я всегда успею убить тебя.

И так как двое чеченцев все еще не двигались, ошеломленные бесшумным и внезапным появлением человека, Артур чуть громче добавил:

– Шевелись давай!

Один из сидящих произнес какую-то короткую фразу. Языка я не разобрал. Если судить по интонации, то это был вопрос.

– Нет, я не чеченец, – ответил мой напарник. – Еще одно слово, и ты умрешь. У меня просто нет времени на болтовню с тобой.

Произнес он это тихо и убедительно. Даже мне стало страшно. Я затаил дыхание. Если сейчас чеченцы начнут говорить, выгадывать время, то придется их убить. Стрелять в спокойно сидящих людей, почти стариков, у меня не хватит духу, это я понял моментально. Я от души надеялся, что это сможет сделать Артур, ведь без пищи мы долго не протянем… Мысль, конечно, была гаденькая и неприятная, но оправдываться сам перед собой я не стал. Мы были на войне.

Наконец сидевший у костра человек с седыми, почти белыми волосами кивнул своему товарищу, тот встал, поднял пакет и принялся складывать в него снятое с деревянных палочек мясо. Артур молчал, застыв как изваяние в классической позе «стрельба с колена», и я едва различал его фигуру в прыгающем свете костра. Молчали и чеченцы, только шелестел пластик.

– Хлеб еще положи, – нарушил молчание спецназовец, ни на секунду не меняя своего положения.

– Ты далеко не уйдешь, – теперь на русском спокойно проговорил тот самый седой, глядя в костер. – Наши вчера вошли в Грозный, там еще бои идут, но еще немного осталось. Все ваши блокпосты в ущелье разбиты и захвачены. Тебе лучше всего сейчас сдаться. Будешь у меня овец пасти, я тебя хорошо устрою. – Он усмехнулся, не особенно скрывая улыбки.

– Возьми автомат за ствол, только медленно, и брось ко мне. Вот так… Ты, видно, еще пожить хочешь, поэтому и слушаешь меня. Ты умный, потому что старый.

С этими словами Артур повернул ко мне голову и распорядился:

– Серега, возьми еду и оружие.

Если пастухи и удивились, то не очень сильно. Я подошел ближе к костру, не сводя с них ствола автомата.

– Обыщи их.

Пистолета у пастухов не оказалось, и я отступил в сторону, в темноту, преодолевая дикое желание запустить руку в теплый пакет.

– Послушай меня внимательно, старик, – проговорил Артур, вставая на ноги. – Мы сейчас уходим в сторону Ингушетии, вон туда. – И он махнул рукой на запад. – Поднимемся выше в горы. Нам не нужны встречи с твоими боевиками. Если ты не расскажешь о нас, то, возможно, кое-кто из них останется жив. В плен мы сдаваться не собираемся, у нас полно гранат и патронов. Забудь о нас, я оставляю тебе жизнь. Договорились?

В ответ пожилой чеченец коротко и энергично махнул рукой. Что он хотел этим сказать, я так и не понял. Но Артур не стал выяснять.

– Ну вот и славно. – С этими словами мой напарник сделал несколько шагов назад и сказал: – Ходу, Серега.

Хорошо понимая, что теперь все зависит от нашей скорости, я молча шел вслед за темной фигурой. Как Артур видел в темноте и что, я не мог себе представить, но он ни разу не споткнулся. Обойдя широким полукругом стоянку пастухов, мы развернулись на девяносто градусов и спустились вниз, к руслу реки.

Ни он, ни я не разговаривали. Надо было беречь дыхание и ноги. Спустившись к дороге, Артур повернул голову и бросил вполголоса:

– Пойдем здесь. Сейчас ни один дурак не поедет. А если и поедет, то мы первые заметим его.

Так мы шли еще около часа. Тишина стояла вокруг, только цикады неистово трещали в густой, теплой от дневного солнца траве, слышался мерный шум воды, и какие-то шорохи, явно производимые мелкими животными, изредка заставляли меня вздрагивать.

– Привал сделаем там, – произнес напарник, внезапно остановившись и вглядываясь в противоположный берег реки, которая все время бежала рядом слева, по ходу нашего движения.

Утром я проснулся от легкого потряхивания за плечо.

– Подъем, капитан, – негромко проговорили рядом, и я вынырнул из беспокойного сна, в котором приснилось, как меня захватили в плен людоеды. Открыв глаза, я увидел уже слегка заросшее щетиной мятое и осунувшееся лицо собровца: – Подъем, пора идти…

Я с кряхтеньем поднялся и покрутил головой, оглядываясь. Ничего не изменилось. Все так же шумела речка внизу, и в ущелье уже готовилось заглянуть солнце из-за невысоких скал. Было свежо. Тело болело от неудобного лежания на ветках, которые мы нарубили ночью. Я потянулся, нагнулся и взял автомат.

– В Ингушетию, что ли? – вспомнил я вчерашний разговор.

– Да какая там Ингушетия! Туда неделю топать при хорошем раскладе, в нормальной одежде и снаряжении. Я просто так сказал, может, поверит… Давай отлей и пошли.

– А они нас не догонят? – задал я вопрос, приноравливаясь к неторопливому шагу напарника, – Я думал об этом всю ночь.

– Они про нас уже забыли.

Лица Артура я не видел, но мог бы поклясться, что он улыбнулся.

– Ты слышал, что он сказал?

– А этот дед не врет, как ты думаешь?

– Нет. Если это спланированная акция по всей Чечне, то нам хреново придется.

Я вздохнул, понимая, что сейчас, после массового и одновременного выступления боевиков по всей республике, во всех стратегически важных пунктах идет бой. И до нас действительно нет никому дела. Ни нашим, ни «ихним». Что ж, может, это и к лучшему.

Мы снова двинулись по склону, укрываясь в тени деревьев.

– Привал! – часа четыре спустя произнес напарник и остановился.

Я чуть было не толкнул его в спину, тут же сел на землю и поднял гудевшие ноги вверх. Идти в гору или с нее тяжело, не спорю, но вот двигаться по ней параллельно основанию – еще труднее. Надо все время удерживать равновесие, и ступни все время ставятся под неудобным углом. Я уже несколько раз падал, содрал себе кожу на правом бедре и безостановочно матерился, в сотый раз давая зарок, что никаким калачом меня в горы уже не заманишь. Если живой останусь, конечно…