Сергей (СИ) - Литт Ксюша

— Поня-я-ятно, — равнодушно протянула. — Сереж, расслабься, я ему скажу, чтобы больше тебя не беспокоил. И из бизнеса тебя не попрут, тоже не переживай, — благосклонно заверила она.

— Слушай, хватит свой характер показывать, поехали домой, — раздраженно вспылил Сергей. Скажет она, видите ли.

— Не приходи и не смотри на мой характер, раз не нравится. Не больно-то и нужен, босяк, — презрительно фыркнула Настя. — Забирай тачку, хату, все, что нам подарили. Бонус тебе за женитьбу. Баб своих можешь туда таскать, сколько хочешь.

— Насть, хватит меня бесить и концерты устраивать.

— Для тебя, Сереженька, все концерты закончены. Можешь расходиться. Все, «кина?» больше не будет. И так набегалась за тобой, как дура.

— Почему «как»? — попытался он пошутить.

— Ну да, не «как», — уныло согласилась она, — дура и есть. Ладно, я пойду. Холодно. И не приходи больше, пожалуйста.

Она пошла от него быстрым шагом. Чуть поодаль стояла машина с дядей Сашей. Сергей успел догнать, пока не поздно. Схватил за руку, развернул:

— Насть, ну в самом деле, хватит уже. Ну извини, пожалуйста, ну что ты обижаешься? Я просто не ожидал. Ты ж сама маленькая еще. Вон в школе учишься. Насть. Ну прости.

Он прижал ее к себе, целовал моментально ставшие мокрыми щеки, она крепко его обнимала в ответ и быстро-быстро ему шептала.

— Я ж тебя люблю, Сереженька, я тебя очень люблю, честно. А ты меня совсем не любишь.

— Я люблю, — возразил он. — Много ты понимаешь. Просто ты еще совсем ребенок, — вздохнул. — Два ребенка. Два моих любимых ребенка.

Сказать просто, а на деле… Они еще не раз после этого ругались и мирились. По мере того, как ребенок в ребенке рос, тем больше росли капризы внешнего ребенка. Настю разнесло в необъятную ширь, что стало вызывать у нее неуверенность в своей привлекательности. Ее ревность доходила до абсурда и зашкаливала. Постоянный контроль вызывал у Сергея бешенство.

Школу Насте тоже пришлось оставить. Какая может быть школа у колобка? Аттестат, как и в случае Сергея, забрали без обучения.

— Семейка неучей, — процедил сквозь зубы Славка.

— Каждой твари по паре, — невозмутимо ответил ему Серега. — Скорее бы уже родила, что ли. Как она меня задолбала уже, честное слово.

— Родит — вдвоем задолбают.

— Думаешь?

— Предполагаю. Мастер ты вляпываться во всякое дерьмо, Серый. Везунчик просто по жизни.

Сергей согласно кивнул и тяжело вздохнул.

Глава 7

Что может чувствовать молодой человек, став отцом в неполный двадцать один год? Серега глупо улыбался, заглядывая в сунутый ему в роддоме в руки кулек. Вот это нечто красное и сморщенное, сказали, его дочь. Он находил это чудны?м, но все равно чувствовал себя счастливым. Крепко, но неуклюже держа сверток, он целовал такую же неимоверно счастливую Настю.

В первую же ночь дома дочь показала им все прелести родительского счастья. Она орала, как резанная, до самого утра. Молодая мама ревела. Папа стойко таскал громкоголосую извивающуюся гусеницу на руках, выговаривая матери, что она, наверняка, нажралась какой-то ерунды, и ребенок теперь из-за этого плачет и не может уснуть. Новоиспеченная бабушка бегала под дверью и доставала советами. Потом уже и она скакала с ребенком, а выбившиеся из сил молодые родители в обнимку мирно спали.

Вообще, как оказалось, Юлька была неспокойным ребенком. В глубоком младенчестве она просто вымотала все семейство. Куда только ее ни таскали, начиная от врача невропатолога, заканчивая бабкой, снимающей сглаз. Вылечило время. Никто и не заметил, как кошмар потихоньку прекратился. Гусеница превратилась в наипрекраснейшую бабочку. Сергей смотрел в эти, уже начинающие чуть-чуть рыжеть глаза и млел от счастья и любви. Полная мамина копия разбила его сердце напрочь. Кроме сердца она еще била тарелки, кружки, вазы, игрушки и многое другое. Ей позволялось абсолютно все. Это была его маленькая принцесса. Настька ругалась, что он балует дочь. Только балует и больше ничего. Да, у него не хватало терпения с ней играть, не мог ее накормить, поменять колготки тоже была проблема, купать ему было некогда, на прием к врачу отправлял с бабушкой, гулять — с няней. Зато он ее любил. Любил по-настоящему. Вечерами, когда появлялся дома, целовал своих девчонок, брал на руки это маленькое чудо, радостно лепечущее: «Папа», и замирал, вдыхая пахнущее молоком свое безграничное счастье. Счастье редкозубо смеялось и просило бросать высоко вверх. Настя в истерике визжала, что он ее уронит. Он хватал в охапку бестолковую истеричку и ронял обеих на кровать. Ребенок продолжал заливисто хохотать, а родители, увлекшись, страстно целовались. Теперь Сергей точно знал, что такое любовь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Настя через год после рождения дочери сделала попытку куда-нибудь поступить, но не сложилось. Еще через год у нее появилась идея фикс — возникла мечта родить Сергею сына. Сергей лишь пожал плечами и сказал, что, в принципе, не против. Какой мужик не хочет сына? Первые два месяца их попытки вышли безуспешными. Настя занервничала, в больнице ее успокоили: два месяца это вообще не срок, и всё у них получится. Следующий раз, действительно, оказался удачным. Настя ходила довольная, а мать называла ее дурой. Дочь возражала:

— Дура, зато счастливая. Сережка у меня самый, самый, самый! — улыбка озаряла ее лицо.

— Ага, самый нищеброд и самый кобель. Ни одной юбки не пропустит.

— Мама! — дочь обиженно надувала губы и нежно поглаживала наметившийся животик. — Не слушай бабушку, сынок. Наш папка самый замечательный.

* * *

В этот год первый снег выпал очень рано. Весь сентябрь стояла жара, а в октябре уже лег немаленьким слоем снег.

— День жестянщика, — мрачно проговорил Славка, поглядывая в окно офиса.

Он работал в фирме своего отца. Серёга заглянул к нему поделиться одной идеей. Хорошей идеей — стопроцентно рабочей. Хотелось узнать, что приятель на это скажет. Сергею нужны были деньги, чтобы содержать увеличивающуюся семью. Много денег нужно было. Настька ведь транжира еще та.

Славка согласился — идея в целом неплохая, скорее всего прибыльная, но вопрос — кто будет стоять за этим?

— Твой тесть не потянет, — категорично заявил он.

— Знаю, — угрюмо согласился Сергей. — Надо выше выходить.

Они переглянулись. Кто стоял за словом «выше», каждый из них понимал.

— И что, сам пойдёшь? — не поверил Славка.

— Сам уж, кто за меня пойдёт? Ну, можешь ты, если тоже хочешь быть в доле, — посмеялся Серёга.

Славка задумчиво почесал переносицу. Семьи, которую требовалось кормить и одевать, у него не было. Ему, в принципе, и на папиных харчах неплохо жилось.

— Можно как-то через Не́кита попробовать, — тем не менее, он хоть как-то попытался помочь другу. — Что думаешь?

Сергей хмыкнул. С сыном нужного ему человека связаться — плёвое дело, но толка от этого мажорика он не видел никакого.

— «Золотой мальчик» может только папины деньги раскидывать. О чем ты? Надо идти напрямую. И главное — правильно заинтересовать.

— Ну да, главное, — скептически отозвался Вячеслав.

Серёга же настроен был очень оптимистично. Причины были.

— Мы, кстати, не так давно были с тестем у Него. Ужинали. Семьями, — поделился он доверчиво информацией. — Ну он такой… дядька… — Серега хотел прокомментировать какой именно, но резко замолчал. Задумался, мысленно возвращаясь в тот день.

Это был странный вечер. Тихий, теплый, душевный. В самом деле, какой-то типично семейный. Тесть прихватил с собой Настьку с Юлькой и даже его — Сергея, как зятя, видимо. Кирилл Алексеевич, радушный хозяин дома, встречал их в своей усадьбе со своим не менее гостеприимным семейством: жена, дети — тот самый беспутный сынок Никитка и дочь — школьница Маша, мать — женщина преклонного возраста и даже старший брат Кирилла Алексеевича заглянул на огонек. Как звали того человека Сергей не запомнил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})