Крестоносец - Майкл Айснер

— Много лет назад, — неспешно начал он свой рассказ, — во время кампании в Сирии в одну из дождливых ночей из лагеря исчез мой помощник, Симон. Под моим командованием находилось две сотни воинов, и никто из них не видел, как это произошло. Утром я выслал поисковый отряд, но через пару часов отряд вернулся, не обнаружив никаких следов. В тот же день в лагере появился старик в арабском головном уборе. Старик сказал, что у него есть дело к командиру, касающееся их общего друга. Незнакомца провели ко мне — я в то время сидел около своей палатки. Подойдя, старик положил на землю сверток из белого шелка; я поднял его и развернул… На шелковой ткани лежал палец, совсем недавно отрезанный, еще теплый. Сперва я решил, что передо мной торговец, предлагающий мощи какого-нибудь живого святого. Но старик заявил, что это палец Симона и что в следующем свертке будет голова моего помощника, если мы не привезем пятьдесят золотых динаров в пещеру, расположенную неподалеку. Он дал нам три дня. Посоветовавшись со своими офицерами, я снарядил несколько человек в Акру за золотыми монетами.

Прошло три дня, но люди мои не вернулись. Я послал одного из моих воинов в пещеру, о которой говорил старик, чтобы попросить день отсрочки и заверить, что золото будет доставлено, если Симону не причинят вреда.

В пещере моего посланца встретили двенадцать неверных. Старик, приходивший в наш лагерь, перевел просьбу, и начались обсуждения и споры. Мой человек ждал. Наконец переводчик сказал, что они согласны.

Наступила ночь, а из Акры по-прежнему не было вестей. Я задумался, как же спасти Симона, и решил, что двенадцать мусульман, встретившие моего посланца в пещере, возможно, были единственными врагами в округе — просто мелкая шайка воров и убийц. Мы должны были использовать наше численное преимущество: сперва выманить их из укрытия, а потом попытаться освободить Симона. Составив этот план, я снова отправил гонца к неверным — сообщить, что мы собрали выкуп. Кроме того, посланец должен был договориться о том, чтобы деньги обменяли на пленника на открытом месте, ближе чем в полумиле от нашего лагеря. Я велел сказать, что мы передадим золото лишь в тот миг, когда неверные отдадут нам Симона.

Мусульмане согласились на мои условия, но добавили три своих: нас должно быть только пятеро, мы должны быть пешими и без оружия. Их условия полностью разрушили мой план, но мне ничего другого не оставалось, кроме как согласиться.

Ситуация была невероятно сложной, Лукас. Я знал: когда неверные поймут, что мы не принесли выкупа, они попытаются убить и Симона, и нас — а их было двенадцать против нас пятерых. Шансы неравные, как ни посмотри.

И я придумал другой план: раз мы больше не можем полагаться на наше численное преимущество, значит, остается действовать тихо и внезапно. Я велел плотникам смастерить два деревянных ящика, и в каждый из ящиков положили по шесть арбалетов. Мои инженеры зарядили оружие, чтобы в нужное время арбалеты были готовы к стрельбе: двенадцать болтов для двенадцати неверных.

После этого я отобрал четырех человек, которые должны были меня сопровождать. Четырех человек, которые будут стоять со мной бок о бок на поле битвы. Четырех человек, которые не дрогнут и не отступят даже перед лицом такой опасности. Знаешь, кого я выбрал?

— Самых надежных метких стрелков?

— Нет, брат Лукас. Я выбрал не их и не моих храбрейших рыцарей. Я позвал ближайших друзей Симона — тех, кто прошел с ним весь долгий путь от провинции Конфлент в северо-западной части Каталонии. Этих людей связывала с Симоном та невидимая нить, что возникает между солдатами за несколько лет обучения военному делу и совместного участия в боях. Они бы не оставили своего друга на растерзание неверным даже перед лицом собственной неизбежной гибели.

И вот мы прибыли на место встречи с врагами. Солнце светило у нас за спиной, слепя глаза нашим противникам. Мы готовы были не упустить любой благоприятный шанс.

Первым появился старик и обыскал каждого из нас, чтобы убедиться, что мы безоружны. Затем он попросил открыть ящики и показать золото. Я сказал, что он увидит золото только тогда, когда мы увидим Симона. Старик поднял руку, и его подлая шайка подъехала к нам верхом. Симон шел с завязанными глазами. Когда неверные встали перед нами, я подал знак моим людям открыть ящики. Под пристальными взглядами разбойников двое моих товарищей начали поднимать крышки сундуков. Они должны были действовать одновременно, ведь как только наши враги увидят оружие, они убьют Симона и перестреляют нас всех. Моим воинам не потребовалось давать сигнал к атаке. Я еще только опускал руку в ящик за двумя арбалетами, когда раздался свист проносящихся мимо болтов и отчаянные крики неверных. Я схватил оба арбалета, по одному в каждую руку, и выстрелил в двух мусульман, стоявших напротив меня. Оба упали.

— Симон, наверное, был вам очень благодарен, брат Виал, — сказал я. — Благодарен и удивлен.

— Нет, брат Лукас, — ответил тот.

— Значит, он ожидал, что вы его спасете? — спросил я.

— Симон погиб, брат Лукас.

— Ваш помощник был убит, брат Виал?

— В суматохе трудно отличить друга от врага. Один из товарищей Симона из провинции Конфлент попал ему в грудь. Арбалет очень мощное оружие, брат Лукас. Стрела прошла насквозь, из спины Симона торчал железный наконечник.

Брат Виал вздохнул и покачал головой. Затем он встал, чтобы уйти.

Быстро поднявшись, я схватил его за руку.

— Значит, у них ничего не вышло, брат Виал? — сказал я. — Люди, которых вы выбрали, не сумели спасти Симона.

— Да, брат Лукас, не сумели.

— Но какую же тогда силу имеет эта особенная связь? — недоумевал я. — Я думал, что вы рассказали мне эту историю, чтобы…

— Никто не знает будущего, брат Лукас, — резко ответил монах. — Намерения Господа для нас непостижимы.

— Брат Виал, я не очень хорошо понимаю, какое отношение имеет ваша история к излечению Франциско.

— Разве вы не любите своего друга, брат Лукас? — спросил брат Виал.

— Я люблю всех моих братьев в Санта-Крус, брат Виал.

— Я говорю не о них, брат Лукас.

— Я не видел Франциско более шести лет, брат Виал.

— Время не властно над любовью, брат Лукас. Вы говорили со мной о Франциско так, словно видели его вчера.

— Я хорошо помню его печальную улыбку, брат Виал.

— Вы бы рискнули своей жизнью ради Франциско?

— Признаться, брат Виал, я смущен. По-моему, ваши вопросы неуместны. Я просто не гожусь для того, чтобы заниматься излечением Франциско.

— Брат Лукас, вы подходите лучше, чем кто бы то ни было, чтобы избавить Франциско от злых духов.