Боги Севера - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никто уже не мог точно сказать, когда и чем Фарлан их выручил, да это было и неважно. Главное, человек хороший просит, надо уважить!
Воспользовавшись всеобщим подъемом, Черный вскочил и решительно направился к двери, призывая всех на ходу:
— Коли решили, так чего тянуть! Пошли посмотрим, чего там с галерой!
Венды дружно согласились и, похватав оружие и одежду, двинулись за ним к выходу.
Глава 8
Работа двигалась споро. Фарлан действительно дело знал и организатором оказался неплохим. Шел пятый день работ, оставалось совсем немного: проконопатить зашитые места, просмолить — и можно спускать на воду.
Сегодня с утра вокруг галеры собралось много народу. Парастидис бегал туда-сюда с сияющим лицом — он до последнего не мог поверить в свое спасение. Городской магистрат в полном составе тоже пришел взглянуть на работы. Эти, скорее, никак не могли решить — выгодно им такое развитие ситуации или нет. Помогать, мешать или постоять в стороне — в каждом варианте находились плюсы и минусы. Еще полгорода собралось просто почесать языком, поскольку день был воскресный и в Винсби никто, кроме вендов, не работал.
Все толпились вокруг вытащенной на стапель галеры, когда с башни раздался набат. Все ломанулись на стены поглазеть, что случилось, и венды, тоже не удержавшись, побежали за горожанами. С высоты стен зрителям открылся шикарный вид на бухту и на входящую в нее большую ладью.
Фарлану достаточно было одного взгляда, чтобы понять, и он, склонившись, шепнул на ухо Ольгерду:
— Ларсены! Чутка не успели, еще бы пару дней…
Рука Ольгерда легла на рукоять ножа, и в голосе зазвенело нервное напряжение:
— Что делать будем?
Почувствовав в этом вопросе безоглядное желание броситься в схватку, Черный приобнял юношу:
— Ты расслабься, парень! Главное, сразу за кинжал не хватайся: тут с умом надо, а то и не отомстим, и сами сгинем. Потерпи!
В толпе тоже опознали корабль и тут же доложили магистру городского совета:
— Ладья с Руголанда.
Известие неприятно удивило магистра, и Филиппо Ганьери повернулся к коменданту гарнизона:
— В такое время? Вам не кажется это странным?
Он продолжал молча смотреть на коменданта Торелли, пока не дождался ответа.
— Руголандцам доверять нельзя: вчера купцы, сегодня бандиты… — Уголки губ Торелли презрительно скривились. — Я бы поостерегся!
К Ганьери тут же вернулась его обычная рассудительность, и он утвердительно кивнул:
— Согласен! Закрывайте ворота и поднимайте гарнизон на стены!
К тому моменту, как ладья уткнулась носом в песок, ворота захлопнулись, а городские стены ощетинились копьями и стрелами.
* * *
Еще с берега заметив, что ворота закрыты и на стенах полно арбалетчиков, Дури Однорукий презрительно хмыкнул:
— Вы только взгляните, парни! Мы еще и шагу не сделали, а торгаши уже обделались!
Вся ватага ответила ему довольным гоготом и дружным усилием вытащила корабль на песок. Стоянка предполагалась не быстрая, и оставлять ладью на воде было опасно даже в закрытой бухте.
Закончив с кораблем, Дури отобрал десяток бойцов и приказал всем снять броню, шлемы, оставить щиты, разрешив иметь при себе только мечи и ножи. Он уже понял: раз город закрылся, то всю дружину за стену точно не пустят и даже десяток в полном вооружении вызовет подозрение. Осмотрев хмурые лица своих людей, Однорукий криво ухмыльнулся: руголандец без оружия чувствует себя голым. Он еще раз окинул взглядом десяток и, молча кивнув, мол, за мной, двинулся в сторону города.
Руголандцы подошли к закрытым воротам, и Дури демонстративно забарабанил кулаком по дубовым доскам, пока из-за зубцов не высунулись головы в больших бархатных беретах.
Дури пришлось задрать голову, обращаясь к тем, кто смотрели на него с высоты башни.
— Давно ли славный город Винсби не пускает торговых гостей в свои стены?
Ганьери, кутаясь в меховой плащ от порывов пронизывающего ветра, прокричал вниз:
— Ярмарка давно закончилась. Какие дела у вас в городе?
Прием не блистал гостеприимством, и Однорукий состроил обиженную мину:
— В Руголанде всегда считали жителей Винсби своими друзьями. Обидно встречать такой прием!
— Прошу гордых воинов Руголанда не обижаться, но времена сейчас трудные. — Глава магистрата сбавил тон, но от главного вопроса все же не отказался. — Так что за дела у вас к городу?
Вопрос поставил Дури в тупик: он вдруг понял, что совершенно не готов к допросу. Закрытые ворота Винсби явились незапланированным препятствием и поставили его перед дилеммой. Если сказать правду, то вершить свой суд город ему не позволит. Любой человек за стенами — под защитой городского правосудия. Если же обращаться в городской суд, совсем не факт, что его решение будет в пользу Ларсенов. К тому же он, Дури, потеряет лицо, если лично не зарежет мальчишку. Да и вообще, неизвестно, прячутся ли беглецы в городе. В его голове роились одни вопросы, и приходилось решать на ходу.
В конце концов Однорукий сымпровизировал:
— Идем издалека, с севера. Хотим податься на службу к императору — говорят, платит он справно. Нам бы продуктами запастись, водой, да и передохнуть хорошо бы!
Теперь уже вниз закричал Торелли:
— Сколько у тебя бойцов? — А в сторону магистра добавил шепотом: — Не нравится он мне — уж больно болтлив для руголандца.
Дури прищурился на солнце, пытаясь разглядеть, с кем он разговаривает:
— С полсотни будет.
Лицо у Ганьери скривилось, словно он глотнул уксуса, и к воротам упало безапелляционное:
— Всех не пустим!
Затем магистр переглянулся с комендантом и, приняв приемлемое решение, высунулся снова:
— Ты и еще пятеро можете войти! Закупайтесь! Остальные пусть ночуют за стенами.
Дури на другое и не рассчитывал, но для вида расстроился:
— Нехорошо поступаете — мои люди не разбойники!
Торелли надоело торчать на ветру, и он совсем не дипломатично гаркнул, перекрикивая порыв:
— Или так, или убирайтесь!
Подумав, Дури решил не затягивать бесполезные переговоры и кивнул:
— Хорошо! Мы согласны: я и еще пятеро.
Собрав своих, он быстро перечислил тех, кто пойдет с ним, а остальным приказал возвращаться и разбить лагерь на берегу. В конечном итоге, подумал он, если Ольгерд в городе, то пяти бойцов будет достаточно.
Глава 9
Филиппо Ганьери спускался по каменным ступеням вниз. Он жутко не любил это место: даже в самый жаркий летний день здесь было сыро и холодно. Уроженец солнечной Истринии, Филиппо
