Горе невинным - Кристи Агата

– Клеги? Верхний этаж.

Калгари взобрался по лестнице, постучал. Дверь отворила Морин Клег. Без косметики и элегантного служебного костюмчика она казалась совершенно иной. Глупенькая, добродушная, ничем не примечательная мордашка. Морин удивленно на него взглянула, подозрительно нахмурилась.

– Меня зовут Калгари. Вы должны были получить насчет меня письмо от мистера Маршалла.

– О, это вы! Заходите же. – Она улыбнулась и пропустила его в комнату. – Извините, у нас такой беспорядок, не было времени прибраться. – Морин смахнула со стула одежду, отодвинула в сторону засохшие остатки недоеденного завтрака. – Присаживайтесь. Как хорошо, что вы пришли!

– Считал себя обязанным так поступить, – сказал Калгари.

Она смущенно улыбнулась, будто не понимала, о чем идет речь.

– Мистер Маршалл написал мне о вас. И что история, которую Джеки рассказывал, подтвердилась. Что один незнакомец подвез его той ночью до Драймута. Так это вы были, да?

– Да. Это был я.

– Никак в голове не укладывается. Полночи об этом проговорили, я и Джо. Вот уж действительно, говорю, только в кино такое случается. Два года минуло, так ведь примерно?

– Да, примерно так.

– Такие вещи только в кино показывают, вот и решили, все это глупость какая-то, во взаправдашней жизни такого случиться не может. Ан нет! Случилось! Разве не удивительно?

– Именно так я все себе и представлял, – проговорил Калгари.

Он разглядывал ее с какой-то щемящей душу тоской, а она продолжала жизнерадостно кудахтать:

– Бедняжка Джеки скончался и ничего не узнает. В тюрьме, знаете, случилась с ним пневмония. Думаю, там сырость страшная, да?

В своем воображении, отметил про себя Калгари, она нарисовала некий романтизированный образ тюрьмы: сырые подземные камеры, крысы, обгладывающие у узников пальцы ног.

– Хочу заметить, – продолжала она, – смерть для него – это к лучшему.

– Да, наверное… Да, полагаю, так и должно было случиться.

– Хм, я о чем говорю, он там, в заточении, на долгие годы, годы и годы. Джо сказал, надо разводиться, а я давно об этом подумывала.

– Вы хотели с ним развестись?

– А что за польза быть связанной с человеком, которого на всю жизнь упекли в тюрьму, а? Кроме того, знаете, хоть я и любила Джеки, но упорства ему не хватало. Потому и не помышляла, что наш брак долго продолжится.

– Вы занялись этим делом еще до его смерти?

– Ну да, предприняла кое-какие шаги. К адвокату сходила. Джо вынудил пойти. Конечно, он терпеть не мог Джеки.

– Джо – это ваш муж?

– Да. Работает электриком. Получил хорошую должность, его уважают. Он всегда мне говорил, что от Джеки толку не будет. А что поделаешь, я была девчонкой тогда и глупенькой. А Джеки, знаете, умел голову задурить.

– Да, это все о нем говорят.

– Он мог любую женщину окрутить… не знаю, чем он брал. Привлекательности особой в нем не было. Обезьянье личико, я его так и называла – мартышкой. А голову дурить горазд был. Все, что захочет, сделаешь. И представьте, пару раз от этого польза выходила. Сразу, как только мы поженились, неприятность в гараже у него приключилась. Он там делал какую-то работу одному заказчику и что-то испортил. Я в его делах никогда ничего не смыслила. Как бы то ни было, но босс так осерчал! Ну, Джеки и окрутил боссову женушку. Старовата она была, должно быть под пятьдесят, но Джеки ее улестил, уговорил, у нее в голове мозги вверх тормашками и перевернулись. И в конце концов она все для него сделала. Уговорила мужа не поднимать шума, если Джеки покроет убытки своими деньгами. Ему и невдомек, откуда деньги-то! А это его собственная женушка давала их Джеки. Вот уж мы обхохотались, Джеки и я!

Калгари взирал на нее с омерзением:

– Посчитали, что это… так забавно?

– Разве нет? Прямо умора. Старуха совсем из-за Джеки рехнулась и свои сбережения на него тратила.

Калгари вздохнул. Неисповедимы пути Господни. С каждым днем ему все менее и менее нравился человек, чью честь он принялся защищать, преодолевая великие трудности.

– Я пришел сюда, миссис Клег, – проговорил он, – чтобы узнать, не смогу ли я… хм, что-нибудь для вас сделать, раз уж так вышло.

Морин Клег немного удивилась.

– Вы очень милы, – сказала она. – Но с какой стати? Мы не жалуемся. Джо получает хорошие деньги, и у меня есть работа. Я лоточница в кинотеатре.

– Знаю.

– Собираемся в следующем месяце телик приобрести, – с гордостью сообщила Морин.

– Очень рад, – ответил Калгари, – не могу выразить словами, как рад, что это… это прискорбное событие не… гм… не омрачает уже ваше существование.

Разговор с этой женщиной становился все более тягостным, он с трудом подбирал нужные слова. Все, что он говорил, звучало напыщенно и неестественно. А что, собственно, он мог ей сказать?

– Я боялся, что огорчу вас.

Она в упор поглядела на него и, казалось, вовсе не понимала, куда это он клонит.

– Туго пришлось. Соседи судачили, хлопот было навалом, хотя, надо сказать, полиция была очень доброй, с пониманием отнеслись. Разговаривали вежливо, участливо.

Интересно, было ли у нее хоть какое-то чувство к умершему? Он резко спросил:

– Думаете, он это сделал?

– Вы спрашиваете о его матери?

– Да. Именно так.

– Хм, конечно… хм… да, думаю, да. Разумеется, он отказывался, но Джеки никогда нельзя было верить. Похоже, он это сделал. Поймите, если его разозлить, с ним сладу не было. Я знала, что у него затруднения, хотя он мне много не рассказывал, лишь ругался, когда я его спрашивала. В тот день он ушел, сказав, что все будет нормально. Мать, сказал, раскошелится. Куда ей деваться? Разумеется, я ему поверила.

– Как я понимаю, он не рассказывал в семье о своей женитьбе. Вы их никогда не видели?

– Нет. Они люди богатые, дом большой у них. А я девушка бедная. Джеки считал, лучше мне им не показываться. К тому же он говорил, что, если приведет меня к матери, та станет лезть в мою жизнь так же, как в его. Ему это не нравилось, надоело до чертиков… говорил, мы и без них проживем.

Она не выказала ни малейшей обиды, видно, считала поведение своего супруга вполне естественным и нормальным.

– Думаю, для вас было большим потрясением, когда его арестовали?

– Разумеется. Однако мог бы он такое сотворить? Это я себя спрашивала, но от правды не скроешься. Характер у него был дикий, особенно если его что-нибудь разозлит.

Калгари подался вперед:

– Пусть так. Но не кажется ли вам дикой сама мысль о том, что ваш муж ударил свою мать по голове кочергой и украл у нее значительную сумму денег?

– Хм, извините меня, мистер Калгари, я не то хотела сказать. Не то, что он так жестоко с ней обошелся. Не то, что он намеренно ударил ее. Она отказалась дать ему денег, он схватил кочергу и стал ей грозить, но не напугал ее. Он вышел из себя и сгоряча саданул ее кочергой. Я не хотела сказать, что он специально готовился к убийству. Просто так получилось. Понимаете, ему позарез нужны были деньги. Он мог угодить в тюрьму, если б их не раздобыл.

– Значит… вы его не обвиняете?

– Ну что вы, разумеется, обвиняю… Не нравятся мне подобные сумасбродства. Но мать тоже хороша! В общем, славная история приключилась. Думаю теперь, Джо был прав, когда велел мне не связываться с Джеки. Но вот ведь как все вышло! Если девчонке что в голову взбредет, вовек не откажется. Джо, представьте, всегда был человеком положительным. Я давно его знаю. Джеки другой. Он образованный, самоуверенный, деньги привык разбрасывать. И конечно, подходец имеет… Да я об этом вам рассказывала, любого вокруг пальца обведет. И меня обвел. «Ты еще пожалеешь, моя девочка» – это Джо так сказал. И в конце концов Джо оказался прав.

Калгари взглянул на нее. Неужели она не в силах понять смысла его истории?

– В каком смысле прав? – спросил он.

– Да вот неприятностей из-за Джеки не оберешься. Что хочу заметить, нас всю жизнь уважали. Мать в строгости воспитывала. И заботилась, и болтать не велела. А тут вдруг моего мужа полиция арестовывает! Соседи узнали. Во всех газетах прописано, в «Ньюс оф зе уорлд» и в остальных тоже. Писаки вокруг вертятся, вопросами сыплют. Дело дурным образом оборачивается.