Цветок змеиного дома - Галина Нигматулина

– И куда ты постоянно «бежишь»? А, сокровище мое сероглазое? Ну, все-все, хватит. Вечером еще искупаешься. А сейчас пойдем в теплую кроватку под специальное трансмутационное излучение для новорожденных нааганят. И не надо так кукситься. Потом понежишься на моих ручках. Твой папа сказал – надо. Значит, надо. Все равно ведь спать будешь, как и твой братик…

Подняв голову, с улыбкой понаблюдала за разомлевшим после водных процедур сыном, которого Анаишшш осторожно укутал в теплую простынку, а затем передал младенца Инде. Налла забрала у меня Аналлин.

Детенышей унесли под «лампу».

Спокойно проводив взглядом телохранительниц, даже не дернулась им вслед, потому что знала, как это облучение важно, вернее, жизненно необходимо для развития моих малышей. Особенно для их клеток, отвечающих за трансформацию. Мне по этому поводу Дэй целую лекцию прочитал, объяснив все на «пальцах». Ну и к тому же, раянкам я доверяла. Золотоволосых красавиц с детства готовили для службы в гареме нааганитов, делая упор на то, как правильно ухаживать и обращаться с детенышами змее-людей. За свое потомство правящая раса спрашивала с воительниц, да и с остального мира, сполна. Никогда никого не прощая. И неважно: мужчина ты или женщина. Никого. Даже своих со-рин. Хоть и редко, но такое тоже случалось. Жуткие истории…

Ага, это я сейчас такая спокойная. А ведь когда пришла в себя после родов и увидела красноватое свечение от силовых потоков, окутывающее детский уголок, в котором стояли кроватки с близнецами, и мне не позволили к ним приблизиться: «Потому что это опасно для тебя, цветочек. Еще минут двадцать. Куда собралась?! А ну, ляг обратно, тебе нельзя вставать». А Аналлин в это время запищала, услышав мой голос. И Грран над ней склонился с каким-то щелкающим датчиком, довольно скалясь в своей излюбленной манере, а Анаишшш что-то сказал про вредное для меня излучение, которое ашша перевела как «радиация»…

Короче, я была в шоке и ужасе от происходящего.

И ньер, и Анаишшш, и Шэйтассс, и спокойно за всем наблюдающие раянки, и особенно веселящийся Грран, который продолжал настраивать непонятные мне механизмы, узнали подробно и о фашизме, и о гестапо, и что «Они звери! И совсем помешались на своих дурацких экспериментах!!! И как же так можно?! Своих детенышей и радиацией! Совсем чокнулись, рептилии холоднокровные! Новорожденных крошек! Отпусти, сволочь белобрысая! Дэй, прикажи отключить эту чертову установку! Нет?! Да у тебя вместо сердца холодный булыжник!!! Всегда это знала. Ты, нет, вы все – нелюди! Змеи… Отпусти…»

Еле успокоили.

Это сейчас я улыбаюсь, вспоминая тот день. А тогда мне было не смешно. Не могли заранее предупредить? А может, просто забыли? Для них это нормально. «Н-да…»

Удивляюсь, как меня третий лорд после этого не наказал. В запале, вырываясь из его сильных рук, я столько ему всего наговорила! При свидетелях. А он просто уложил меня обратно в постель и, сказав, что «я оправ-дала все его ожидания», заткнул поцелуем рот, довольно блестя глазами.

Иногда я не понимаю этого нааганита. Правда, не понимаю. Да и себя тоже…

– О чем задумалась, с-сладкая? Не хочешь поиграть? Я соскучился по твоему маленькому теплому язычку, надин. Мы давно не были вместе.

Прижавшееся со спины сильное гибкое тело прервало мои воспоминания.

Укус в мочку и жаркий шепот на ухо.

– Только представлю, как ты опускаеш-ш-шься передо мной на колени, малыш-ш-шка, как обхватываешь мой член своими нежными губками, как начинаешь ими скользить по головке, помогая себе язычком и маленькими пальчиками. Твой горячий шелковистый ротик и легкие укусы, как я люблю… М-м-м-м… я больше ни о чем не могу думать, Лленна…

Проворные руки, избавившие меня от мокрой кофточки, и прохладные ладони на ноющей, тяжелой от молока груди.

Две влажные горячие дорожки, побежавшие по моему телу, потому что кое-кто специально зажал между пальцами чувствительные горошины сосков и стал весьма ощутимо их сдавливать. Как сцеживал. Попыталась скинуть с себя наглые конечности и отстраниться: «Нет, насчет поиграть я была не против. Доить-то меня зачем?»

Шумный вздох над головой, словно ко мне принюхивались. Разворот, и я встречаюсь взглядом с потемневшими от желания сапфирами иссаэра.

– От твоего аромата все мои рецепторы с ума сходят, надин, а нутро переворачивается от желания подмять тебя под себя. Это пытка – находиться рядом и не иметь возможности прикасаться. Сочувствую нииду. – Усмехнулся наг, опуская взгляд на мои влажные от молока и его действий соски, продолжая их поглаживать кончиками пальцев, правда, уже более мягко и нежно, – А ведь он даже и не догадывается, каким с-с-сладким может быть его «дивный нежный цветочек». И Дэй не знает. Только я… – гибкий змеиный язык, плотоядно облизавший растянувшиеся в довольстве губы, и хитрый прищур темных фиолетов. Склоненная набок голова. Пряный запах с ноткой феромонов. – Правда, мой нежный гуар-р-р-р?

Кивнула головой, чувствуя, как пересыхает в горле от волнения. Да после таких слов и хриплого чарующего голоса у меня у самой все внутри перевернулось. Даже ноги задрожали. Вот зараза, знает же, как я на него реагирую, особенно когда он в таком настроении и использует возможности иссаэра. Садюга. Мне же еще нельзя, а он…

– Ай!

Эта сволочь, глядя прямо мне в глаза, сжал занывший сосок и, дождавшись белой горячей струйки, стал облизывать себе пальцы, довольно щурясь почти уже черными змеиными глазами.

– Ты псих! – Попыталась отодвинуть от себя распалившегося блондина. Его поведение стало меня напрягать.

– Вкус-с-сно… – низкое шипение. Хищный трепет ноздрей. Пугающая ухмылочка.

Рывок, и я сижу на каменной полочке, очищенной от купальных принадлежностей, а между моих широко разведенных ног уютно устроилось мужское тело. И это тело было довольно сильно возбуждено, о чем свидетельствовала твердая выпуклость, натянувшая синие брюки, которая весьма ощутимо начала об меня потираться. Еще и руки мне зафиксировал над головой, прижав спиной к стене, поправив мои бедра так, как ему хотелось. Трение и нажатие усилилось.

– Ан, успокойся. Ты себя уже плохо контролируешь, – попытка освободить руки ни к чему не привела. – Тебе говорю, слышишь?! – начала жалеть, что сразу не пошла с раянками в спальню. К таким играм я еще была не готова. – Анаишшш…

– Я себя контролирую, надин. – Хмыкнул нааганит, не замечая моего сопротивления. Поцелуй в шею и легкий укус в плечо. – И я знаю, что тебе еще рано, – почувствовала, как меня погладили по животу, запустив пальцы за пояс спальных брючек, которые я носила в связи со своим женским недомоганием, – ты ведь еще в одежде, – снова смешок. – Сейчас-с-с мне нужно от тебя совсем не то, о чем ты думаеш-ш-шь, сладкая. – Губы переместились к груди.