Цветок змеиного дома - Галина Нигматулина

– Ты о чем? – честно говоря, выдохнула от облегчения. И даже позволила себе расслабиться, наслаждаясь близостью своей белобрысой заразы и его вниманием.

– Об этом…

Без предупреждения, мужской рот обхватил мой напрягшийся сосок, глубоко вобрав его в себя. И пока я осознавала, зачем он ему понадобился, Анаишшш стал жадно меня сосать, вытягивая и глотая полившееся молоко. Еще и урчать начал от удовольствия в незнакомой тональности, но очень схожей с той, которую издавали мои дети, когда питались.

Честно, даже растерялась, не зная как на все это реагировать. Меня пил мужчина! Взрослый самец. Нааганит. И останавливаться пока не собирался. Хотела возмутиться: «В детстве, что ли, недокормили?» – А потом не стала, почувствовав легкую грусть.

Действительно недокормили.

Блондин, как и его брат, никогда не спал под грудью своей матери и даже не знает, что это такое. С первых дней их поили молоком от рин-кормилиц из рожка раянки. И то всего пару недель. Потом переводили на искусственные смеси, напичканные витаминами. Вот у моего зверя немножечко крышу и сорвало. Он дис-иссаэр, воспринимает мир через вкусовые и осязательные рецепторы, причем намного острее, чем его сородичи. А я его надин. Да еще сейчас от меня все время пахнет грудным молоком и детенышами его эна, вот он и не удержался, попробовал. И, кажется, сам не ожидал, что так увлечется. Думал просто поиграть. Вон, даже возбуждение спало, и руки мои отпустил, сосредоточив все свое внимание на груди.

«Да не жалко. Если ему это так нравится, пусть пьет».

Улыбнувшись, зарылась пальцами в растрепанную белую косу, чувствуя щемящую боль к этому нааганиту. Да и не только к нему. Жестокие звери, не знающие, что такое материнское тепло. Может, поэтому они такими вырастают? Их воспитанием занимаются лишь отцы и раянки. А воительницы тоже с детьми не сюсюкаются. Даже со своими.

Постоянная борьба за выживание.

И знать, что тот, кто дал тебе жизнь, умер, и ты причина его смерти. И сам обречешь на это не одну женщину, когда придет твое время, потому что у тебя нет другого выхода – так распорядилась природа. Печально…

– Спасибо, надин. – Светлые сиреневые глаза и благодарный поцелуй с привкусом моего молока.

– За что? – задумавшись, пропустила тот момент, когда мою грудь оставили в покое, переключившись на губы, не понимая, что от меня опять хочет этот нааганит.

– За то, что ты у меня есть, с-с-сладкая.

И долгий, тягучий, возбуждающе-прекрасный поцелуй…

Минут через пять пришлось даже оттолкнуть мужчину от себя и прервать эту волшебную сказку. Иначе мы бы оба не остановились.

К тому же, скоро кормить энов, а у меня из-за одного «оголодавшего» нааганита молока практически не осталось. Вот и попросила Анаишшша распорядиться насчет обеда.

Спорить не стал. Правда, чтобы меня оставили в покое, пришлось дать обещание вечером выполнить все его эротические фантазии.

– Малыши уснут. Раянки отправятся в соседнюю комнату на отдых. Дэйрашшш все равно придет очень поздно, потому что уже который день, помимо всех своих обязанностей правящего лорда империи Амморан, занимается подготовкой к грандиозному празднику по случаю рождения наследников его дома. Вот тогда мы с тобой и поиграем, надин.

И такое предвкушение в змеиных глазах.

– Иди уже! – со смехом вытолкнула «изголодавшегося» по женской ласке иссаэра из душевой, куда он за мной увязался. – Поиграем, поиграем…

Улыбаясь, привела себя в порядок, насладившись минуткой покоя и одиночества.

Вытерлась простым полотенцем, потому что автоматической сушкой с ионными частицами, да и другими чудесами нааганитской техники, я пользоваться не любила: у меня от нее потом кожа неприятно покалывала и чесалась. Да и мало ли, какие сюрпризы эти устройства могли принести моему «хрупкому» организму? Хоть и убеждали, что они безопасны и настраиваются индивидуально под «хозяина» – не доверяла. Хватит. Уже один раз настроились. Теперь, наверное, всю жизнь буду опасаться телепортации.

Одела голубую кофточку, скроенную под мою фигуру, с лифом-корректором из мягкой абсорбирующей ткани специально для кормящей груди. Натянула синие мешковатые брюки, которые мне временно разрешили носить для удобства, пока я не оправлюсь после родов (в гареме нааганитов в штанах могли ходить только раянки).

Заплела влажные волосы в косу.

Переобулась в удобные домашние туфли с подошвой, подстраивающейся под стопы при ходьбе и, глянув в зеркало на себя счастливую, вышла в спальню.

Оп-па. А что это у нас тут происходит?

Близнецы, окутанные транс-полем, мирно спали в своих кроватках. Раянки сидели рядом с ними в удобных креслах (на них это излучение вообще никак не влияло) и, игнорируя все и вся, коротали время над информационной консолью.

А вот два нааганита – белый и черный, – замершие в напряженной позе друг напротив друга, судя по всему, снова занимались выяснением отношений. Вон как ноздри раздуваются и глаза зло сужены, даже клыки слегка ощерили, угрожающе друг на друга шипя. И, судя по всему, камнем преткновения в споре, как всегда, стала моя скромная персона. Слишком уж иссаэр провокационно облизывал перед ниидом свои губы, хранящие запах моего молока, и ехидно скалился. А Шэйтассс, судя по прищуренному гневному взгляду, в котором все сильнее разгоралась жажда убийства, и сжатым кулакам, еле сдерживался, чтобы не вцепиться Анаишшшу в глотку, потому что кое-кто снова переходил границу его терпения.

«Вот зараза ревнивая. Неужели не понимает. Это уже не игры». Поняла, что если не вмешаюсь, ничем хорошим это для нас не окончится.

– Рада слышать твое дыхание жизни, Шэйтассс. Ты вовремя. Мы с лордом как раз собирались обедать. Разделишь с нами трапезу? Пообщаемся. Я скучаю по Лейшшшару. Ан, ты не против? Пусть ши-ар твоего эна побудет с нами, узнаем последние новости…

Встав между двумя нааганитами, положила ладонь на грудь иссаэра, а вторую руку на запястье ниида, улыбнувшись каждому из мужчин приветливой теплой улыбкой. Знаю, полное нарушение правил. Но если этих двоих не попытаться примирить сейчас, дальше станет только хуже.

– Я тоже очень рад слышать твое дыхание жизни, маленькая со-рин. Даже если он и против, мне разреш-ш-шил твой ньер. Согласиш-ш-шься принять пищу из моих рук, цветочек? Хочу снова почувствовать твое тепло, Лленна. – Одарив недовольно зашипевшего блондина снисходительным взглядом, мое запястье поднесли к своим губам и, вдохнув в себя аромат чистой кожи, прошлись по нему языком, специально оставляя на мне свой запах для иссаэра.

– Раз разреш-ш-шил, значит останеш-ш-шься. Только я сам покормлю свою надин, без твоей помощ-щ-щи, ниид. Правда, «цветочек»? – передразнил темного Анаишшш.