Муля, не нервируй… Книга 3 - А. Фонд

Мы расселись и приступили к трапезе. Ели молча.

Когда с блюдами было покончено, и мы перешли к напиткам, Адияков прервал молчание и сказал:

— Сын, я очень рад, что в тебе прорезалась наша, адияковская жилка. И что ты тоже имеешь склонность вести дела.

Я чуть чаем не поперхнулся. Это он имеет в виду то, что, когда я припёр всю обувь, полученную у Йоже Гале, домой к Мулиным родителям, Адияков чуть со стула тогда не упал. Просто получилось так, что югослав, не мудрствуя лукаво, привёз с собой сапоги и туфли. Всё было, в основном, женское, но пару коробок с мужской обувью тоже нашлось. Деньги он не хотел. Хотел обменять на меха. Мы договорились, что я попробую обменять. А, если не получится, то отдам на следующий день ему наши, советские, деньги. Деньги у меня были.

Когда баул с обувью оказался у меня, то сначала я капитально так ошалел даже. Куда я это всё девать сейчас буду? Ну, не в коммуналку же нести, честное слово? Там любопытная Дуся.

Решение возникло быстро — мне почему-то моментально вспомнился Адияков и я попёр всё это барахло к нему (предварительно отложив единственные туфли, которые пришлись мне впору).

Адияков «улов» югославских туфлей и сапог оценил. Оставив меня пить чай с Надеждой Петровной, моментально куда-то уехал. Я тогда не успел даже чашку чая допить и выяснить, что же такого она рассказала Зине, что та избегает меня всеми возможными способами. Как он уже вернулся. С собой у него были меха чернобурки и голубого песца.

— Вот, сын, — он вытащил из свёртка пару шкурок и любовно провёл рукой по упругому серебристому меху, — неси своему югославу. И скажи, пусть привозит ещё. И обувь надо, и плащи, если сможет. Скажи, если надо, и соболя найдём. Только соболя под заказ. Сам понимаешь же.

Мы тогда расстались взаимно довольными друг другом. И хоть я «наварился», не так, чтобы уж очень, но первая ступенька в отношениях как с Йоже Гале, так и с Адияковым была выстроена.

И вот сейчас Адияков пришел ко мне на разговор и такое вот заявляет. Интересно, что последует дальше?

И Адияков продолжил:

— Надюшка, конечно, считает, что ты в их род пошел. А я скажу так: если бы ты пошел в Шушиных, то ходил бы сейчас в роговых очечках и умел писать только формулы. Ерунда всё это, Муля. Я же вижу, что ты в нашу породу, Адияковскую! — он с гордостью приосанился, а потом с довольным видом добавил. — Я тебя теперь чуток подучу, и ты сможешь ого-го как развернуться!

Мне стало прям интересно это его «ого-го», так, что я не выдержал и спросил:

— А как?

Глаза Адиякова вспыхнули предвкушением, и он рассказал много любопытного о себе. Я даже не ожидал такого, если честно.

— Знаешь, сын, когда я в Якутии жил, то очень там неплохо поднялся. Сначала занялся мелкой торговлей пушниной и мехами. Само собой, и рыбой приторговывал, икоркой. А потом я ещё рыбацкую артель организовал, из вольнопоселенцев, русских, конечно же. Официально артель поставляла рыбу государству, но большую часть улова я переправлял «налево» — в рестораны крупных городов и на чёрный рынок. Всё шло через меня, как посредника. Это был стабильный и прибыльный бизнес, поверь, — он мечтательно ухмыльнулся, — Особенно если учесть, что сейчас рыба — один из основных продуктов для народа. Так, что можешь представить наш размах.

— Ого, — уважительно сказал я.

— Да, сын, — Адияков впервые позволил себе широкую улыбку, — мы не мелочились. Брали хорошую рыбу: муксун, нельму. Хотя и чир тоже брали. Осетра, если попадался. А потом мне опять тесно стало. И я организовал сеть заготовительных пунктов. Скупал меха у местных охотников, а затем перепродавал их в Москву и Ленинград. Наладил свои каналы сбыта.

Я посмотрел на него внимательнее. Вот уж не ожидал. Знал, что Адияков — тёмная лошадка, но не думал, что настолько.

— Потом я заимел договорённости с несколькими местными лесхозами, чтобы часть леса шла мимо государственных планов. Древесину продавал как внутри страны, так и в Китай, — Адияков отпил чаю, зажмурился от удовольствия и продолжил, — там всегда что-нибудь строят, так что брали хорошо.

— И золотишко отмывал, наверное, тоже? — задал вопрос я.

— Не без того, не без того, — хмыкнул Адияков, — сахаляров для этого нанимал, местных. Они мыли, а я потом куда надо реализовывал.

— А местные власти? Органы правопорядка?

— Они были в доле, — усмехнулся Адияков.

— А бросил это всё почему? — удивился я, — ты ещё не старый, мог бы поработать.

— Понимаешь, сынок, в любом деле всегда нужно знать, где и когда вовремя остановиться, — серьёзно посмотрел на меня Адияков, — я всё организовал, как часы. Работа шла, сбоев практически не было. А потом старый председатель совхоза умер, и на его место молодого прислали, зубатого. Он начал всё под себя грести. И «сверху» его поддерживали. Я посмотрел, посмотрел, и решил, что всех денег всё равно не заработаешь. А сталкиваться лбами с ним не стоит. Поэтому потихоньку свернул все дела и отбыл на покой в цивилизацию. Вот, думаю, твою мамку уговорить под Ялтой домик прикупить и туда переехать. Хотя она же заядлая москвичка, в провинции от тоски умрёт. Но ничего, может, хоть на бархатный сезон будем туда ездить… на сентябрь-октябрь. Там хорошо осенью, тихо, приятно…

Он задумался.

А я сидел и терпеливо ждал, пока он расскажет дальше. Вступление было многообещающим. Но посмотрим, что дальше.

И Адияков не разочаровал. Сказал:

— И я думаю, Муля, что надо бы и тебе поучиться в этом деле немного. Я чем смогу, подсоблю. Научу как правильно это всё проворачивать, как острые углы обходить. Но нужна ещё практика будет…

Он замолчал и посмотрел на меня. Я не стал вредничать и спросил:

— Какая практика?

— В Якутию поедешь, — заявил Адияков и откусил от пряника.

— Но я же на работе, — удивился я (вот уж точно не ожидал такого предложения).

— Ну отпуск-то тебе полагается?

Я кивнул.

— Вот и хорошо, — ухмыльнулся Адияков, продолжая жевать. — Летом поедешь. В конце мая надо и в июне. В июле ты там не выдержишь. Климат очень сложный. И гнус заедает.

Меня передёрнуло.

— А что я там должен буду делать? — спросил я. — И отпуск же маленький у меня. А не два месяца.

— После всё узнаешь, — усмехнулся Адияков, доел пряник и залпом допил компот, — пошли, Муля,