Заговор теней - Андре Олдмен

«Например, охраняют гнилые пальмы и кормят лесных клопов в ожидании урожая», — осенило тут Конана.

Слабая надежда замаячила перед варваром, словно далекий фонарь гостиницы перед путником, бредущим сквозь дождливую ночь. Чем Сет не шутит, может быть, бывшая анупра и ведает тайну, которая поможет разорвать невидимые нити, тянущиеся от бесплотных пальцев небожителей?

— Как тебя зовут? — спросил он, обдумывая, с какой стороны приступить к выведыванию главного.

— Ка Фрей, — отвечала девушка, — а тебя, млеччх?

В третий раз за сегодняшний день Конан назвал свое имя. Потом осторожно начал:

— Открою тебе тайну, Ка Фрей. Моя желтая одежда действительно лежит неподалеку. Во связал я себя узами небесных богов не по своей воле. Меня послала сюда сама Деви Вендии. Велика честь, да высока и плата. В чае без тени убил я некоего человека, охранявшего некое дерево… Ты слышала о кальпаврикше?

— Слышала… — прошептала вендийка, делая огромные глаза.

— Отныне я стал Хранителем, так что ни жениться на тебе, ни покинуть эти места не могу, — печально заключил Конан, внимательно за ней наблюдая.

Ка Фрей кусала нижнюю губу и смотрела в землю. Киммериец напряженно ждал.

— А ты сорвал Плод Желаний? — спросила она наконец, подняв глаза и глядя на варвара с испугом и надеждой. Конан расстегнул сумку, достал орех и показал ей.

— Ма-а-аленький, — протянула девушка и вдруг бросилась на шею варвару. Она обнимала его, лаская обветренные щеки мягкими пальчиками, орошая покрытое шрамами лицо киммерийца слезами и касаясь его губ своими горячими губами. При этом она бормотала что-то невнятное, Конан разобрал только слова «мангалсутрам» и «незаслуженное счастье».

Нельзя сказать, что эти объятия были ему неприятны, в другое время он ждал бы продолжения и сам охотно тому способствовал, но сейчас важнее было узнать, может ли Ка Фрей чем-нибудь помочь, или ее бурное проявление чувств порождено обычной женской глупостью. Варвар решительно отстранил девушку и глянул на нее с притворной строгостью.

— Не забывай, — сказал он наставительно, — что я связан тремя нитями, и твое поведение может не понравиться богам. Расстанемся же здесь, и я отправлюсь туда, куда призывает меня долг. Прощай!

— Подожди! — вскричала тут прекрасная вендийка, повисая на его могучей руке. — Или твое лицо уже занавешено сехрой?! Где твои глаза, посмотри на меня, кшатрий, разве не лучше я любой пальмы и любого плода, будь они даже из чистого золота?! Так что же ты предпочтешь?

— А у меня есть выбор? — спросил Конан.

— Конечно! Нарушив закон варны, ты совершил дозволенное лишь дваждырожденному, а родившийся во второй раз освобождается от обета, принесенного в прошлой жизни! И если ты совершишь «о мною то, что собирался сделать противный якша, мы вместе разберем все три нити…

— А что он собирался с тобой сделать? — спросил варвар, с некоторым ужасом решив, что вендийка предлагает ему полакомиться своей молодой плотью.

— Он хотел войти в пещеру наслаждений, — потупилась Ка Фрей, — И все его собратья хотели того же. Я бы тогда умерла.

Мысленно обозвав себя ослом, Конан осторожно обнял девушку за плечи.

— Мне нравится такой способ разбирать нити, — шепнул он ей в ушко, — Только тут есть одно обстоятельство… — Щеки юницы пылали.

— Какое же?

— Моя пещера запечатана…

— Не велика беда, — сказал киммериец, крепче прижимая к себе девушку, — все через это проходят. — И он мягко повалил прекрасную вендийку в сухую траву.

ГЛАВА 5. Река. Новое решение

летеная, обтянутая крепкой буйволовой кожей лодка спокойно скользила по извилистой ленте реки. Конан слегка подгребал, стараясь держаться на стремнине, где течение было как раз впору, чтобы нести их посудину без особых усилий с его стороны.

Полная луна низко висела над рваной кромкой темнеющих по берегам зарослей. Все вокруг было залито белым светом, взвешенным в ночи, как легкая серебряная пыль. Легкий ветерок доносил с берега крики обезьян, уханье и редкое рыканье ночных обитателей джунглей.

Ка Фрей сидела на корме, закутавшись в пленявшую ее еще недавно ткань, из которой она соорудила подобие сари. На голове у нее был венок из желтых и красных цветов.

Глядя на вендийку, опустившую тонкие пальцы в жидкое серебро струящейся за бортом воды, киммериец обдумывал причины, побудившие его отложить свое возвращение к Деви и отправиться со своей новой знакомой в Город Слона. Еще он думал, что влажный воздух вендийских лесов не на пользу северному человеку: он расслабляет, заставляет забыть об осторожности и размягчает язык. Стал бы он предаваться любовным утехам где-нибудь в степи или среди скал родной Киммерии, забыв о таящейся неподалеку опасности? Трудно представить такое. А ведь якши могли спрятаться в кустах и напасть неожиданно, чтобы отбить свою добычу и поквитаться за нанесенную обиду.

И уж, тем паче, не стал бы он чесать языком с первой встречной девушкой, если бы не жара и влажные испарения джунглей. Или лиановый настой Рогара все еще продолжал действовать, туманя мозг?

Посла того как он, по выражению вендийки, „впустил в пещеру наслаждений огненного дракона“, они долго лежали посреди сухого откоса. Яркие бабочки и маленькие птички вились вокруг, дыхание леса казалось спокойным и умиротворяющим, и листья папоротника тихо шелестели под слабым ветерком, долетавшим с реки. Девушка легонько поглаживала его пылающие щеки, перебирала пальчиками его жесткие черные волосы и что-то тихонько напевала своим мелодичным, похожим на перезвон маленьких колокольчиков голосом.

— Ты любишь ее? — спросила она вдруг.

— Кого? — не понял киммериец.

— Свою Жазмину. Я слышала, она подобна розе в ночном саду, губы ее, как персик, ланиты подобны взбитым сливкам, а нос — стволу кипариса…

— Не такой уж он длинный, — проворчал варвар.

— Так говорят, когда хотят подчеркнуть правильность форм, — объяснила Ка Фрей. — Кипарис очень стройное и красивое дерево. Вы, северные люди, начисто лишены поэтичности, речь ваша груба и слишком определенна. Если ты хочешь жить среди нас, тебе придется научиться выражать свои чувства более изысканно.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь навсегда поселиться в Вендии? — Он намотал прядь ее блестящих волос да палец и слегка потянул к себе, заставив девушку ойкнуть.

— Ну как же, — сказала она, отстраняясь, — не затем же ты пустился в опасное путешествие за Плодом Желаний, чтобы продать его на рынке. Ты принесешь его в сверкающий, подобный застывшей морской пене дворец Деви и положишь трофей у ног возлюбленной. Так всегда делают, когда хотят завоевать любовь красавицы.