Всадник. Легенда Сонной Лощины - Генри Кристина

– Не сегодня, – ответил он. – Мне нужно заглянуть в деревню.

Бром и Катрина обменялись одним из своих тайных взглядов, тех, что порой заключали в себе целый разговор. Что бы ни задумал Бром, он не хотел, чтобы я об этом знала. Или, по крайней мере, этого не хотела Катрина. Значит, поняла я, его дело как-то связано с Кристоффелем или даже с Бендиксом. Если бы я поторопилась, могла бы успеть за Бромом в деревню.

Я быстренько отправила в рот еще пару кусочков, чуть не подавившись сосиской. Ладно, пускай я не могла пойти с Бромом, но покинуть столовую мне хотелось как можно скорее. Не в моих интересах было оставаться в комнате наедине с бабушкой.

Бром поцеловал Катрину на прощание – с какой-то необычной нежностью. Катрина прижала ладонь к щеке Брома, когда он отстранился от нее, и дед замер, словно окаменев. Эти двое тонули сейчас в глазах друг друга.

Отвратительно. Они же старые. Когда они перестанут вести себя как новобрачные?

Хотя вообще-то не такие уж они и старые, напомнила я себе. Брому всего пятьдесят два, Катрине – пятьдесят. Как и большинство обитателей Лощины, они поженились совсем юными – Катрине только-только исполнилось восемнадцать. Как и мои родители…

Значит, Катрина, вероятно, считает, что ты выйдешь замуж через четыре года.

При этой мысли я содрогнулась.

Бром наконец оторвался от Катрины и хлопнул меня по плечу:

– До встречи, Бен.

– Я тоже пойду, – сообщила я, наспех запивая съеденное чаем.

– Куда это? – хором поинтересовались они.

Раньше так спрашивала только Катрина – стремясь сразу после ответа заявить, чтобы я не смела делать то, что задумала. Но с Бромом была совсем другая история. Он никогда не удосуживался проверять, где и с кем я гуляю, и, кажется, никогда не считал, что я могу влипнуть в какие-то неприятности. Мое вчерашнее поведение, похоже, по-настоящему обеспокоило его.

– О, просто пойду поищу Сандера, – соврала я.

Не собиралась я искать Сандера, потому что, хотя у меня и не было пока каких-то конкретных планов, я знала наверняка: мои идеи смутят и встревожат его. Сандер был беспокойным от природы мальчишкой, обладающим к тому же скверной привычкой рассказывать своей матери то, что должно было бы остаться между нами.

– Ты не понимаешь, Бен, – говорил в таких случаях Сандер. – Мама смотрит на меня, и я чувствую, что должен сказать, ведь она видит меня насквозь, и, если я не скажу правду, она будет сердиться еще больше.

– Но это же просто уловка, – убеждала я его. – Все матери так делают – ну и бабушки тоже. Катрина постоянно на мне практикуется.

А я научилась выдерживать взгляд Катрины. И Сандер мог бы научиться выдерживать материнский взгляд – если бы захотел. Он просто недостаточно старался.

Так или иначе, у меня не было никакого желания рассказывать Сандеру о мертвой овце и странном силуэте в поле.

(или о Всаднике)

Ну вот, мысли вновь перескочили на Всадника. А я пока не была готова думать о нем. Но даже когда буду готова, не уверена, что мне захочется поделиться этим с Сандером. Что бы ни произошло вчера ночью – это было наше со Всадником дело.

(это всегда было ваше со Всадником дело)

– Послушай, Бен, – сказал Бром. – Я не хочу, чтобы вы играли в лесу. На ферме, в деревне – пожалуйста, но не в лесу.

– Она вообще ни в коем случае не должна заходить в лес, – встряла Катрина. – Это неподходящее место для юной леди. Не думаю, что тебе следует встречаться сегодня с Сандером. У тебя уроки, которые ты так и не закончила вчера.

Я с немой мольбой посмотрела на Брома. Ну что может быть хуже, чем провести день взаперти в гостиной, тыкая пальцами в клавиши пианино или корпя над крохотными – и чтобы непременно ровными! – стежками.

– О, думаю, Бен вполне может погулять с Сандером, любовь моя, – сказал дед, вняв моему безмолвному крику о помощи. – Я просто не хочу, чтобы они играли в лесу. Хотя бы некоторое время, ладно?

Я кивнула. Это и так не входило в мои планы.

– Обещаешь? – Бром протянул мне ладонь для рукопожатия.

– Обещаю не играть в лесу, – сказала я, и моя ладонь утонула в его лапище.

– Позаботься о Бен, ладно? – прогудел Бром.

Тон его был необычайно серьезным, и я ощутила легкий укол вины. Хотя я не лгала. Я обещала не играть в лесу – ну так я и не собиралась играть там. А вот расследовать – это совсем другое. Бром не брал с меня обещания ничего не расследовать, а расследование могло привести меня в лес, но, если так и случится, я не буду виновата.

– Можно мне прогуляться с тобой в деревню? – спросила я Брома.

– Я отправлюсь верхом, – ответил он. – Можешь поехать со мной.

Сидя на лошади, я не смогу поговорить с Бромом, подумала я. Но шансов еще когда-нибудь прокатиться с ним у меня немного, потому что я все расту и расту и вскоре уже не помещусь в седло за его спиной.

Катрина проводила нас до порога, где у крыльца конюх уже ждал Брома с Донаром в поводу, так что возможности заговорить о Кристоффеле у меня не было.

Бром взлетел в седло, протянул руку и втащил меня за собой. Я обняла его и прижалась щекой к его спине. Только рядом с Бромом я чувствовала себя в полной, абсолютной безопасности. Только рядом с Бромом – и нигде больше.

Опа пришпорил Донара, и конь разом рванул галопом, потому что любой другой аллюр Бром считал напрасной тратой времени. Я крепко держалась, слушая, как копыта Донара стучат по грунтовой дороге, ведущей от фермы к деревне.

Ту-тук, ту-тук, ту-тук.

Не думай о Всаднике.

Справа от дороги тянулись леса, с другой стороны на многие мили раскинулись земли ван Брунтов – поля, на которых зрел, дожидаясь уборки, богатый урожай. За нашей фермой было еще несколько ферм поменьше, но все они были обращены к лесу. Леса подступали к Лощине с одной стороны, так что любому приближающемуся к деревне приходилось либо обходить их, либо идти напрямик сквозь чащу.

Лес всегда служил мне игровой площадкой, местом, где я предавалась мечтам. Сегодня он выглядел серым и зловещим – тайной обителью существ, которых не должно быть на свете.

То странное создание, которое склонилось над овцой, – оно, должно быть, пришло из леса.

Я вспомнила, как мне показалось, будто оно прошептало мое имя, а еще вспомнила, как сошла с тропы – и услышала все те жуткие голоса, зовущие меня.

Явилось ли это существо, кем бы или чем бы оно ни было, из того места за тропой в чаще? Места, которого боятся все в Лощине?

Никто из жителей Лощины никогда не ходил дальше места, где прерывалась тропа. Там начиналось царство существ, которых мы не хотели тревожить. Если моя версия была верна, размышляла я, если силуэт с горящими глазами пришел из глубины леса, то почему он появился сейчас? Кто-то потревожил его? Кто-то потревожил Всадника?

(Не думай о Всаднике.)

Мы миновали кладбище на окраине деревни – невысокий холм, усеянный каменными плитами. Здесь покоились и мой отец, и моя мать. Мне хотелось, чтобы Бром ехал немного медленнее, и я могла бы спросить его о Бендиксе. Возле кладбища стояла церковь, крепкое кирпичное здание, способное выдержать суровые зимы нашего края. А чуть дальше церкви и кладбища бежал ручей, берега которого соединял деревянный мосток, тот самый, по которому Икабод Крейн безуспешно пытался убежать от Всадника без головы.

Когда мы добрались до деревни, Бром, придержав коня, перешел на легкий галоп. Сонная Лощина представляла собой одну улицу, по обе стороны которой стояли самые разнообразные (по величине и материалам) дома, хотя большинство из них все-таки были одно- и двухэтажными деревянными строениями. Первые этажи занимали конторы и лавки, над которыми обычно проживали их владельцы с семьями. А иногда квартиры располагались не на втором этаже, а в пристройке позади здания.

С момента основания в Сонной Лощине мало что изменилось. Деревня как будто застыла внутри мыльного пузыря – а может, ее сковывали какие-то чары, потому она и оставалась все той же, не росла и не преображалась. Чужаки сюда заглядывали нечасто, а если и приходили, то редко задерживались надолго. Любой пришелец был подобен соринке в глазу Лощины, и жители деревни терли этот глаз до тех пор, пока соринка не выходила.