Маленький клоун с оранжевым носом - Павел Амнуэль

Неужели Миша все рассказал своей новой жене? Он, конечно, способен был на странные поступки, я даже мог предположить, что Миша при определенных обстоятельствах (которые мне и надлежало спрогнозировать) способен на убийство. Но рассказать жене… Зачем? Тем не менее он это, похоже, сделал, и я сказал:

— Извините, Софья… э-э…

— Соня, — сказала она.

— Извините, Соня, мне действительно нужно кое о чем поговорить с Мишей, и я не уверен, что вы можете помочь, хотя…

— Хотя не уверены и в обратном, — закончила она. — Спрашивайте, а я уж сама решу, знаю ли ответ.

— По телефону? — вырвалось у меня.

— Можно и не по телефону. Я сейчас дома, у сына сильная простуда, так что если у вас есть время…

— Буду через полчаса, — сказал я.

Я опоздал на двадцать минут, потратив их на то, чтобы обзвонить остальных подозреваемых из моего списка и выяснить, что:

Олег Дмитриевич третьи сутки лежит под капельницей в больнице «Бейлинсон», потому что у него неожиданно открылась язва, и хирурги обсуждают возможность операции.

Шауль Барда на находится на совещании в правлении Электрической компании, ему передадут, что я звонил, и он со мной сразу свяжется, как только у него появится для этого время.

И наконец, Инга сама взяла трубку меня узнала по голосу и сухо сказала, что говорить со мной не желает, удивляется моему звонку, но если мне это действительно необходимо, то готова встретиться со мной в час дня в кофейне «Апропо» на углу улиц Рамбам и Аза.

Странный народ — женщины. Говорить не желает, но встретиться совсем не против. Ну и ладно. Я пометил в списке время и место, после чего посмотрел на часы, понял, что опаздываю на встречу с другой женщиной, и спустился к машине. Сев за руль, позвонил Гале на работу, мне обязательно нужно было услышать ее голос, я должен был знать, что с женой все в порядке, полиция к ней не являлась — не хватало только, чтобы сослуживцы узнали; что ее допрашивают в связи с убийством.

— Все нормально, — сказала Галя, — а я хотела уже тебе звонить.

— У меня тоже… — сказал я, замяв слово «в порядке». Порядка у меня никакого не было даже в мыслях. — Я занимаюсь кое-какими делами.

— Тебя не…

— Нет, Учитель поговорил со мной и решил, что пока этого достаточно.

— Что он…

— Он, понятно, думает, что это сделал кто-то из нас или мы все вместе.

— Тогда он…

— Никого он задержать не может, улику него нет, даже косвенных. А я пока провожу собственное расследование.

— Ты? Собственное…

— Эвереттическое, — сказал я, надеясь, что таким образом объяснил Гале, что собираюсь делать в ближайшие часы. Галя прекрасно знала о наших с Аликом давних проблемах, о моей научной работе в университете тоже имела вполне приличное представление, относилась ко всему, надо сказать, со здоровым скептицизмом, но поскольку скептицизм ее был именно здоровым, я время от времени с удовольствием рассказывал ей о новых достижениях и о том, как эти достижения позволяют объяснять то, что никаким другим образом объяснению не поддается, если, конечно, не ударяться в мистику, которую мы оба не признавали.

— Ах вот что…

— Да, — твердо сказал я. — Это было именно то, о чем ты подумала. Мне надо кое с кем поговорить, я тебе позвоню, когда освобожусь. А ты мне звони сразу, если вдруг Учитель проявит к тебе нездоровый интерес.

— А если — здоровый? — попробовала пошутить Галя.

— У мужчины не может быть здорового интереса к замужней женщине, — отрезал я. — Все. Я поехал.

Я не видел Мишину жену года… да, пожалуй, года два с половиной или чуть больше, да и тогда мы почти не разговаривали, так что о характере Софьи… Сони я имел очень отдаленное впечатление. Возможно, мы встречались на улице — на Кинг Джордж или Бен-Иегуде можно встретить кого угодно, даже президента России, — но все равно Соню я бы не узнал, потому что она мне запомнилась высокой, с удлиненным лицом и пышными светлыми волосами, а дверь открыла женщина, едва достававшая мне до плеча, волосы у нее были темными, гладко уложенными, и только лицо осталось чуть удлиненным.

Она тоже меня, кажется, не узнала, но виду не подала и, посторонившись, пригласила пройти в гостиную.

— Садитесь в то кресло. — Соня показала на одно из трех, ближе к окну. Кресла были одинаковыми: первое стояло на свету, второе — в самом темном углу комнаты, между книжными полками, на которых стояли не книги, а фарфоровые статуэтки великих людей от бородатого Гомера до лысого Горбачева. Третье кресло громоздилось посреди комнаты перед телевизором — скорее всего это было любимое место Миши, он и у себя дома предпочитал находиться в центре внимания.

— Спасибо, — сказал я. Кресло было удобным, но глаза слепил солнечный свет, и я заслонился ладонью, почти не видя хозяйку квартиры, что давало ей определенное преимущество — не знаю уж, как она собиралась его использовать.

— Чай, кофе? Печенье, вафли, бутерброд? — Соня играла, похоже, привычную для Себя роль гостеприимной хозяйки, именно так и должен был Миша вымуштровать свою вторую половину.

— Спасибо, — повторил я. Времени распивать чаи у меня не было, и я перешел к делу: — Собственно, я только хотел уточнить кое-какие детали, чай выпью как-нибудь в другой раз.

Соня села в мужнино кресло — она меня видела прекрасно, а я мог лишь догадываться о выражении ее лица, выглядевшего белесым пятном на темном фоне стоявшего у дальней стены огромного серванта.

— Миша, — первой начала Соня, — не видел Алекса больше двух лет, так что вряд ли я смогу сообщить вам хоть что-нибудь.

— Почему вы так уверены…

— Потому, — перебила меня Сон», — что я знаю о своем муже все. Во-первых, он мне все рассказывает. Во-вторых, я чувствую его настроение. И в-третьих, о том, что он встречался с Алексом, Миша сообщил бы мне наверняка, потому что…

Говорила она быстро, и неожиданная остановка выглядела так, будто скорый поезд резко затормозил перед семафором.

— Потому что… — повторил я.

— Вам наверняка известно, что произошло между моим мужем и вашим другом три года назад, — сказала Соня гораздо медленнее: поезд с трудом двинулся дальше, но уже на невысокой скорости: машинист, видимо, решил, что впереди могут оказаться крутые повороты, и состав сойдет с рельсов, если ехать слишком быстро.

— Да, — сказал я. — Вы тогда только поженились, а Миша с Аликом были компаньонами, у них была небольшая компьютерная фирма, вполне процветавшая, трое сотрудников, годовой оборот почти миллион шекелей, Алик тогда купил квартиру, Миша тоже, все шло хорошо, пока не обнаружилось…