Хрупкие фантазии обербоссиерера Лойса - Анатолий Вишевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иоганну Якобу показалось, что в одной из девушек он узнал дочку краснощекой зеленщицы. Мастер нервно вглядывался в лица военных в надежде увидеть Андреаса. Прошли последние ряды солдат, за ними проехали обозные телеги, и дорога, перепаханная сотнями ног, опустела.
«Наверное, это была не она». Иоганн Якоб вернулся к столу. Он все еще думал об Андреасе, а потому забыл о предосторожностях и сел на место слишком резко. Геморрой обиженно стрельнул – мастер поморщился и заерзал на лавке.
– Вы знаете, мой друг, Авиценна при геморрое рекомендовал пить свежую кровь ежа, – правильно понял симптомы доктор Флах. – Однако мы с вами не в Средние века живем, а потому мой совет – пиявки, пиявки и еще раз пиявки! Но вам, католику, не помешает и молитва св. Фиакру, который из-за тяжелой работы в саду страдал той же болезнью.
Доктор встал.
– А теперь мы пойдем ко мне, и я вас осмотрю. И даже слушать возражений не стану: я доктор, и для больных мое слово – закон!
Иоганн Якоб и не возражал. Они заплатили за кофе и вышли на улицу. Но только после того, как мастер забил злополучный гвоздь фунтовой гирькой, весьма неохотно одолженной ему итальянцем.
По дороге доктор Флах рассказал мастеру, что в конце тридцатых учился в Галле и даже успел послушать лекции самого Гоффмана. После окончания учебы приехал в Штутгарт, работал, женился, а потом вслед за двором переехал в Людвигсбург. Дети уже выросли: дочь вышла замуж и уехала в Баварию, а сын пошел по стопам отца, заканчивает учебу в Вене.
Флахи снимали бывший дом Йозефа Зюсса Оппенгеймера на Хинтере Шлосштрассе.
– Возвращаясь к разговору о герцоге, – заметил доктор, приглашая мастера войти, – ведь это он распорядился предать земле тело еврея Зюсса, которого казнили еще при регенте Карле Рудольфе. А не то и сейчас бы бедняга висел в своей клетке в Штутгарте над площадью.
Флах познакомил Иоганна Якоба с женой Амалией – сухой серьезной дамой, в глазах которой горел недоверчивый огонек, – и новые друзья прошли в кабинет доктора. Это было святилище науки, заваленное книгами и заставленное ретортами, пробирками и другими медицинскими причиндалами.
– Так что говорил вам врач в Страсбурге? – спросил Флах, поудобнее усаживаясь в кресле. Игривость его тона уступила место настораживающей серьезности, что делало доктора похожим на его жену.
– Низшие качества моей души находятся в дисгармонии с ее высшими свойствами…
– Витализм! – Доктор покраснел и ударил кулаком по столу. – Так вы последователь систематического анимизма Георга Шталя?
– Что вы! Я в этом ничего не смыслю. Это мой врач…
– И он ничего не смыслит. К тому же с этого дня я ваш врач, – строго продолжал новый друг. – Так вот, учение об анимии, душе как высшем двигателе нашего тела и сознания, устарело. Кто пользуется им сегодня, я вас спрашиваю?!
Иоганн Якоб пожал плечами: откуда ему было знать?
– Вы скажете – доктор Мец из Штутгарта?
Иоганн Якоб ничего подобного не говорил.
– Но его же никто не воспринимает всерьез!
Иоганн Якоб молча развел руками.
– Друг мой, в серьезных медицинских кругах витализм мертв. Какая там еще душа, какой магнетизм или оккультизм?!
Доктор с раздражением вырвал из носа длинный седой волос.
– Светлое будущее человечества и единственно правильный путь медицины – в механике. Природа сама лечит посредством механики. Наше тело суть не что иное, как кузница или мельница. В первой – кузнец раздувает меха, те возбуждают огонь, который нагревает металл, чью форму меняет молоток. Во второй – вода крутит колесо, оно вращает жернова, а те перемалывают зерно в муку. Тело, в сущности, такой же набор рычагов, маховиков, мехов и жерновов. Еда попадает в желудок и там переходит из твердого состояния в жидкое. Как твердые частицы, так и жидкие субстанции в организме существуют по законам механики: сужаются и расширяются. Из желудка жидкость попадает в печень и выходит из нее в виде крови. Кровь – это все. Она – причина тепла и источник наших сил. Скорость ее движения в организме определяет температуру заключенного в органах воздуха. От крови зависят и наши личные качества: черты характера, разум – или его отсутствие. Расстройство твердых частиц в крови приводит также к дисбалансу жидкостей в организме.
Запутавшийся в твердых и жидких субстанциях мастер уважительно кивал.
– Вот в этих-то расстройствах и таится причина всех болезней. А теперь посмотрим, что с вами, обербоссиерер Лойс, – резво, как мальчик, вскочил с места доктор.
Он заставил Иоганна Якоба раздеться до панталон, уложил его на широкую дубовую лавку и, взяв за левую руку, посчитал пульс. Потом присел рядом с мастером и приложил ухо к его грудной клетке. Минуты через две он издал губами чавкающий звук и оторвал голову от Иоганна Якоба. Дальше доктор начал делать что-то странное: он прижал ладонь левой руки к животу мастера, а пальцы правой сложил в подобие пирамидки, которой стал постукивать по тыльной стороне ладони. Время от времени он передвигал ладонь на другое место и делал то же самое там. Наконец с тем же чавкающим звуком Флах выпрямился.
– Доктор, что это было? – спросил Иоганн Якоб. – Я никогда ничего подобного не видел.
– И не могли! Это новейший метод перкуссии, который описал учитель моего сына, профессор Леопольд Ауэнбруггер. Книга вышла только несколько месяцев назад.
Доктор указал на лежавшую на столе in octavo с длинной надписью по-латыни, из которой Иоганн Якоб понял только два слова: «Inventum Novum». От книги приятно тянуло запахом свежей кожи.
– Ну что ж, результаты моих наблюдений показывают, что сердце у вас в превосходной форме! – подвел предварительные итоги доктор Флах. – А значит, все хорошо и с работой мозга: ведь именно возникающая там нервная жидкость отвечает за сокращения сердечной мышцы. А теперь, – властно скомандовал доктор, – перевернитесь, приспустите панталоны и разведите ягодицы руками.
Иоганн Якоб молча повиновался. Флах потрогал геморроидальные шишки, издал чмокающий звук, потом ввел мастеру в задний проход палец и стал им шарить, как будто что-то искал. Наконец он вынул палец из смущенного процедурой пациента и позволил тому встать с лавки, палец же протер какой-то резко пахнущей жидкостью.
– Так я и думал: нарушение баланса твердых частиц и жидкостей привело к расслаблению в области кишечных оболочек. Вы ведь страдаете запорами, не так ли?
– Страдаю.
– Я назначу вам bis in die стакан минеральной
