Ванинка - Александр Дюма

– Напротив, останемся, – возразила Ванинка, с почти мужской силой удерживая служанку. – Побудем здесь, пока не сгорит дом и мы не убедимся, что никто не спасся.

– О Господи! – воскликнула Аннушка, падая на колени. – Пожалей моего брата. Смерть приведет его к тебе без причастия.

– Да, да, молись за него, – поощрила Ванинка. – Я хочу, чтобы погибли их тела, а не души. Молись, разрешаю тебе.

Пока служанка молилась, Ванинка, освещенная пламенем пожара, продолжала стоять, скрестив на груди руки.

Пожар бушевал недолго. Дом был деревянный, хорошо проконопаченный, как все крестьянские избы. Занявшись в четырех углах, пламя вскорости вырвалось на улицу, и через несколько минут, не встречая сопротивления, превратило здание в огромный костер. Девушка с горящими глазами следила за работой огня, содрогаясь при мысли, что из пламени может вдруг выскочить полуобгорелый призрак. Наконец крыша обвалилась, и Ванинка вернулась в дом генерала, куда девушки проникли, никем не замеченные, так как Аннушка имела право отлучаться в любое время дня и ночи.

На другой день в Санкт-Петербурге только и было разговоров, что о пожаре в «Красном кабачке», из-под развалин которого были извлечены останки четырех обгоревших трупов. А так как трое крепостных генерала не вернулись домой, генерал не сомневался, что останки принадлежали Ивану, Алексею и Даниле. Четвертым, очевидно, был Григорий.

Причины пожара так и остались невыясненными. Дом находился на отшибе, и шел такой сильный снег, что никто не повстречал двух женщин. Ванинка была совершенно уверена в служанке. Ее тайна умерла вместе с Иваном.

Однако вскоре на смену страху пришли угрызения совести. Непреклонной перед лицом событий девушке оказался не под силу груз воспоминаний. В надежде облегчить душу она решила исповедаться, отправилась к попу, известному своим милосердием, и, рассчитывая на тайну исповеди, обо всем ему рассказала.

Священник был потрясен. Милость Господня безгранична, но человеческая имеет свои пределы. И поп отказался отпустить Ванинке ее грех.

Его отказ оглушил Ванинку, он отторгал ее от святого алтаря. Кроме того, когда на это обратят внимание, возникнут неизбежные подозрения в каком-то страшном грехе, невероятном преступлении.

Ванинка рухнула на колени перед священником и стала умолять его смягчиться ради ее отца, на которого падет ее стыд и бесчестье.

Поп глубоко задумался и решил, что ему удастся все уладить: Ванинка подойдет к алтарю вместе с другими девушками, а он остановится перед ней, как перед всеми, но скажет только: «Молись и плачь!» Никто ничего не поймет и все подумают, что она, как все, восприяла тело Христово. Это и все, чего добивалась Ванинка.

Исповедовалась она около семи вечера, и погруженная во мрак пустая церковь еще сильнее подействовала на нее. Поп вернулся домой бледный и дрожащий. Попадья по имени Елизавета дожидалась его одна. Восьмилетнюю дочку Арину она уложила спать в соседней комнате.

Женщина была поражена видом мужа. Поп попробовал ее успокоить, но его дрожащий голос лишь усилил ее страх. Она захотела узнать, в чем причина его волнения. Поп отказался отвечать. Елизавета, узнавшая накануне о болезни матери, решила, что он скрывает печальную новость. Это был понедельник, тяжелый день у русских. Утром, выйдя на улицу, Елизавета повстречала женщину в трауре. Она восприняла это как дурную примету.

Елизавета залилась слезами.

– Матушка моя умерла! – закричала она.

Тщетно пытался успокоить ее поп, уверяя, что его волнение не связано с матерью. Бедная женщина отвечала на уговоры криком: «Моя мать умерла!» Тогда, чтобы избавить ее от этого наваждения, поп признался ей, что причина его волнения – признание в преступлении, услышанное на исповеди. Елизавета не поверила ему. «Неправда, – твердила она, – ты хочешь скрыть несчастье». Крики ее возобновились еще пуще, начались судороги. Священник велел жене поклясться, что она сохранит тайну исповеди, и нарушил ее.

Маленькая Арина проснулась при первых же криках матери. Обеспокоенная и любопытствуя, что же происходит между родителями, она соскочила с постели и стала подслушивать под дверью.

Таким образом, тайна греха была замята, а тайна преступления разглашена.

Наступил день причастия. Семеновскую церковь заполнили верующие. Ванинка опустилась на колени перед алтарем. Сзади нее стояли отец, его адъютанты и слуги.

Арина тоже находилась вместе с матерью в храме. Любопытной девочке захотелось увидеть Ванинку, чье имя она услышала той ужасной ночью, когда ее отец изменил своему долгу. Пока мать ее молилась, она слезла со стула, смешалась с верующими и дошла до алтаря. Тут ее остановили слуги генерала. Но Арину было уже не удержать, она попыталась пробиться через них, ее схватили, она заартачилась, кто-то грубо оттолкнул ее, и ребенок ударился головой о лавку. Окровавленная девочка, поднявшись на ноги, закричала:

– Мужик, а какой заносчивый! Не потому ли, что принадлежишь даме, спалившей «Красный кабачок»?

Эти слова, произнесенные в тишине, предшествующей святому таинству, были услышаны всеми. Ванинка упала в обморок.

На другой день генерал отправился к императору и рассказал ему, как своему судье, всю эту длинную и страшную историю, которую Ванинка ночью после сцены в церкви, раздавленная долгой борьбой, которую вела сама с собою, поведала отцу.

Выслушав это странное признание, Павел задумался. Затем, встав с кресла, в котором сидел во время долгого рассказа несчастного отца, подошел к письменному столу и начертал:

«Попа, нарушившего нерушимое, то есть тайну исповеди, сослать в Сибирь и расстричь. Жену его – тоже, как не проявившую уважения к его священному долгу. Девочку оставить с родителями.

Горничную Аннушку тоже в Сибирь за то, что не рассказала своему хозяину о проступке дочери.

Сохраняю все свое уважение к генералу. Мне жаль его, и я вместе с ним огорчен постигшим его ударом.

Касательно Ванинки, не знаю, какого наказания она заслуживает. Вижу в ней лишь дочь храброго генерала, вся жизнь которого была посвящена служению своей родине. К тому же характер раскрытия преступления освобождает виновную от моей кары. Она сама должна назначить себе наказание. Насколько я понял ее характер, у нее хватит чувства собственного достоинства, чтобы сердце ее и угрызения совести помогли ей найти нужное решение».

Павел I вручил генералу незапечатанным пакет и велел отнести его графу Палену, губернатору Санкт-Петербурга.

Приказ царя был выполнен на следующий день.

Ванинка постриглась в монахини и в конце того же года умерла от стыда и отчаяния.

Генерал был убит под Аустерлицем.[5]

Примечания

1

Имеется в виду предместье Варшавы.

2

Биографии Суворова Дюма не знал. Суворов был сыном не простого офицера, а генерал-аншефа (генерал-полковника), в кадетском корпусе не воспитывался, службу начал не офицером, а рядовым.

3

В битве при Дрездене в 1813 г., находясь на службе у Александра I.

4

Квинт Фабий Максим Кунктатор (ум. 203 до н. э.) – римский полководец, чья тактика – уклоняться от решительного сражения и постепенно истощать армию противника (отсюда прозвище Кунктатор – Медлитель) – способствовала поражению Ганнибала во 2-й Пунической войне.

5

Все подробности этой трагической истории, равно как и текст царского приказа, мы черпаем из превосходной работы, опубликованной 15 лет назад г-ном Дюпре де Сен-Мором и озаглавленной «Отшельник в России». Выражая ему нашу благодарность, мы не скрываем опасений, что, добавив к его повествованию свое, мы, несомненно, лишь ослабили интерес к его рассказу. (Примеч. автора.)